Александр Шубин - Демократический социализм — будущее России

Производственное и территориальное самоуправление может взять на себя функции социального обеспечения, обороны и внешних сношений. И только в тех случаях, в которых необходимость объединения усилий не может быть осуществлена рыночным путем, органы самоуправления договариваются о наделении своего союза какими-либо правами. Это еще не идеал Бакунина — общество свободы и солидарности, но это уже переход к нему — общество XXI века.

В наше время средства массовой информации всеми силами пытаются сохранить черно-белое мышление и просто переставляют плюс на минус. То, что коммунистической идеологией объявлялось самым прогрессивным, теперь однозначно предается анафеме, даже если это такие сложные явления, как революция, социалистическая мысль или стремление к социальной справедливости.

На некоторых старых отрывных календарях, отпечатанных еще «Политиздатом» и «Правдой», дата 18 марта выведена красным, как праздник День Парижской Коммуны. Сегодня, после массовой «смены вех», «граждане свободной России» торопятся вместе с Первомаем выбросить на свалку и другие «красные» праздники.

Парижской Коммуне в этом смысле не повезло вдвойне. Она была революцией, которую уже делали социалисты и (о, ужас!) анархисты. Как раз о последних и хочется рассказать подробнее. Ведь именно они — левые последователи основателя современного анархизма П. Ж. Прудона — взвалили на себя практически всю социальную политику Парижской Коммуны. Есть ли чему поучиться нам в XX веке у этих революционеров века XIX?

Варлен, Авриаль, Малон, Франкель, Тейс, Лефрансе — они учились у Прудона, прислушивались к аргументам «великого бунтаря» Бакунина, спорили с Марксом. До революции они были «диссидентами», многие сидели в тюрьмах или изгонялись из страны. Со второй половины 60-х годов они отстаивают идею коллективной собственности на средства производства, которая даст каждому человеку чувство хозяина и независимость от угнетения: «Как философы мы опираемся на данные экспериментальной науки, как политики мы стремимся к созданию федеральной коммуны и федерации групп рабочих, как социалисты мы хотим коллективной собственности на орудия труда, которая обеспечит всем равенство элементарных условий жизни и вместе с тем гарантирует каждому всестороннее развитие и всеобщую свободу,» — писал Малон.

Однако, депутаты-анархисты понимали, что большинство еще не готово к таким реформам. В своем проекте Декларации Коммуны депутат Лефрансе предлагал следующее: «При помощи созванного возможно скорее специального собрания делегатов рабочих ассоциаций, Торговой палаты, синдикальных палат, директоров Французского банка и руководителей транспортных предприятий мы будем изыскивать средства обеспечить труд и обмен, без которых в обществе нет ни мира, ни свободы». Такой путь позволил бы искать наиболее компромиссный вариант сосуществования коллективной собственности на средства производства и лояльного к ней капитала. Однако этот путь не должен был препятствовать продвижению в направлении социальных реформ: «Мы выходим на более широкую дорогу уже не простой коммунальной революции, а такой революции, которая имеет в виду не только политическое раскрепощение рабочих, то есть революции социальной,» — воспроизводит Лисагарэ свое ощущение тех дней.

Подготовка реформы проводилась в тесном контакте с представителями организованного труда и капитала. Обсуждая вопрос о сроках платежей. Коммуна по предложению Лефрансе принимает решение: «…желая принять по этому поводу такое постановление, которое примирило бы интересы всех сторон, Коммуна приглашает рабочие общества и синдикальные палаты торговли и промышленности представить в письменном виде до 10 апреля в Комиссию труда и обмена свои соображения и все сведения, которые они сочтут полезными».

Это постановление закрепляло компромиссный характер реформ, рассчитанный на создание смешанной экономики, основанной на групповой и частной собственности под контролем организаций рабочих и предпринимателей.

Пока готовилось введение производственного самоуправления, усилиями левых прудонистов были приняты декреты, облегчающие положение мелкого бизнеса, — прежде всего, декрет о сроках платежей по долгам. Принятие этого декрета ставило в порядок дня создание сектора коллективной собственности, который мог бы вступить в соревнование с частным предпринимательством. Хорошим предлогом для вторжения в отношения собственности стала обстановка войны с контрреволюционным версальским правительством, в ходе которой часть предпринимателей покинула Париж и, таким образом, поставила себя с точки зрения коммунаров в положение предателей.

Декрет о конфискации имущества беглецов был принят 15 апреля, открыв дорогу следующему преобразованию, проект которого уже был подготовлен в лево-прудонистской Комиссии труда и обмена. 16 апреля, почти без прений, принимается Декрет о передаче бездействующих мастерских, брошенных бежавшими из Парижа предпринимателями, в руки рабочих производственных ассоциаций (профсоюзов).

Таким образом, депутаты-анархисты стремились создать новый сектор только за счет тех производств, которые и так покинуты буржуазией: «Представить доклад с изложением практических мер по скорейшему пуску этих мастерских, но уже не силами хозяев, которые их бросили, а кооперативной ассоциацией рабочих, которые были заняты в них».

Подходы этого декрета не оставляют места для подозрений в проведении «красногвардейской атаки на капитал», основанной на расплывчатых критериях «саботажа», «контрреволюционности» и т. п. Мало того, декрет считает необходимым «учредить третейский суд, который при возвращении упомянутых хозяев должен будет определить условия окончательной передачи мастерских рабочим обществам и размер возмещения, которое эти общества обязаны уплатить хозяевам». Советские комментаторы протоколов Коммуны отмечают: «То обстоятельство, что декрет предусматривает уплату денежного возмещения хозяевам в случае их возвращения в Париж, не имело практического значения, ведь если бы Коммуна одержала победу над Версалем, хозяева, разумеется, не вернулись бы в Париж». Это вовсе не разумеется. В отличие от российской «диктатуры пролетариата», Коммуна не грозила капиталистам физическим истреблением и была настроена на конструктивные формы экономического соревнования с капиталом, а не на насильственное его уничтожение. В случае победы Коммуны хозяева вернулись бы в Париж и продолжали бы заниматься бизнесом, конкурируя со своими вчерашними рабочими.

Сразу после опубликования декрета парижские профсоюзы заявили о готовности «организовать труд путем солидарных ассоциаций, коллективно владеющих неотчуждаемым капиталом». Эта формулировка проводит четкое разграничение между акционерным обществом и коллективной собственностью на средства производства, когда невозможно сосредоточение в руках узкой группы лиц. Позднее в Совете Коммуны высказывались предложения распространить Декрет 16 апреля на все крупные предприятия (депутат Везинье, 4 мая), но они не встретили существенной поддержки даже со стороны левых прудонистов, для которых социально-экономическое положение было все же важнее доктрины.

Создание сектора коллективной собственности — лишь один пример социальной политики депутатов-анархистов. Они взяли на себя функции посредников между трудом и капиталом. Запрещая наиболее жестокую эксплуатацию, они следили за тем, чтобы меры Коммуны не душили производство. Левый прудонист Лефрансе так разъяснял принципы социалистической политики: «Если Коммуна восторжествует, как надо надеяться, а в этом нет сомнения, все, что называется общественной благотворительностью: больницы, убежища, ломбарды — наверняка исчезнет. Но это предполагает создание новых учреждений, которые вы не можете в настоящий момент описать в одной из статей декрета. Вы посеяли бы теперь смятение в умах, если бы просто и коротко объявили об упразднении ломбардов и богаделен. Прежде чем их упразднить, надо сделать их излишними. Только представив целую программу реформ, нам удастся создать систему, которая позволит упразднить общественную благотворительность во всех ее формах. Но, повторяю, нужны новые учреждения, а их нельзя сделать предметом одного декрета, так как он был бы неполон, а следовательно, непонятен и создал бы вам больше врагов, чем друзей».

Левые прудонисты-депутаты Парижской Коммуны — были анархистами, революционерами и социалистами. И тем не менее у них есть чему поучиться нашим нынешним реформаторам.