Изучение психофизических типов
Д. Н. Анучин
«Вестник Европы»
1890, май, том III, СПб
В последнее время в уголовном праве обособилась новая, так называемая «антропологическая» школа, приобретшая себе многих сторонников, особенно в Италии, но затем также во Франции и в других странах. У нас в России одним из видных представителей этой школы является Д. А. Дриль, напечатавший обширное сочинение в двух выпусках: «Малолетние преступники», и выступающий теперь с новым этюдом по частной психологии преступности. На «антропологическую» школу сыплется не мало нападок; против многих положений ее возражают не только юристы классической или метафизической школы, но и натуралисты-врачи. Стремление видеть в преступнике ненормального человека, особый психофизический тип, или типы, и ставить преступность в связь с известными органическими уклонениями — возбудило против себя особенно много возражений. Было указано, что многие обобщения сделанные Ломброзо и его последователями по отношению к антропологическим признакам преступности основаны на преувеличенной оценке различных особенностей, значение и распространение которых недостаточно изучены и даже положительно неверны и тенденциозны. С другой стороны, было выставлено на вид, что нравственность и преступность зависят в значительной степени от состояния и степени развития общества, и что говорить о преступном или преступных типах можно, самое большее, лишь постольку, поскольку можно рассуждать о типе чиновников, духовных лиц, купцов, художников и разных других сословий, состояний, классов общества, профессий и т. д., — да и то если имеются в виду так называемые «профессиональные» преступники, а не случайные, ставшие такими вследствие несчастного стечения обстоятельств, дурного примера, крайности и т. п. Г-н Дриль, хорошо знакомый с литературой предмета, конечно, знает о всех этих промахах и увлечениях «антропологической» школы, но, по его мнению (как это он объясняет во введении к своему новому труду), «при выяснении достоинств или недостатков школы, преимущественное значение имеют не столько отдельные работы ее последователей, сколько ее руководящие основные положения». Автор и считает нужным формулировать эти положения, сводящиеся в конце концов к тому, что антропологическая школа изучает не только преступление, но и прежде всего самого преступника в его многочисленных разновидностях, в производящих его причинах, и притом не какого-то отвлеченного, всегда себе равного преступника, а многоразличные разновидности действительных преступников, и изучает их не умозрительно, а при помощи всех возможных точных методов. «В преступлении антропологическая школа видит результат взаимодействия особенностей сложившейся психофизической организации или натуры преступника… и особенностей внешних воздействий, т. е. воздействий окружающей его естественной и общественной среды», причем первому фактору, то есть особенностям организации самого преступника, школа приписывает главнейшую роль. «Антропологическая школа рассматривает преступника как в большей или меньшей мере несчастную, порочную, неуравновешенную, оскуделую, недостаточную и неприспособленную организацию, которая, вследствие этой недостаточности и неприспособленности, и не может при данных неблагоприятных условиях бороться за свое существование в установленных легальных формах». Соответственно этому, антропологическая школа считает ближайшими причинами преступлений кроющиеся в порочностях психофизической организации деятеля преступления и более отдаленными — те, которые кроются в неблагоприятных внешних условиях, под влиянием которых вырабатываются особенности организации; затем она принимает еще предрасполагающие причины, под влиянием которых уже сложившиеся дурно уравновешенные организации наталкиваются на преступления. Центр тяжести принимается, следовательно, в порочной или оскуделой организации преступника, которая заявляет себя преступностью при предрасполагающих к тому социальных условиях. При этом, так как типы порочной организации могут быть различны и вызываться различными причинами и условиями, то и меры репрессии по отношению к каждому осужденному преступнику не могут определяться только категорией преступления, а должны сообразоваться с особенностями каждого отдельного случая и длиться лишь постольку, поскольку в них есть действительная необходимость.
Не подлежит сомнению, что формулированные таким образом положения антропологической школы, может быть и трудно поддающиеся покуда практическому применению, заслуживают, тем не менее, серьезного внимания. Как медицина в настоящее время изучает не отвлеченные болезни, а стремится изучать больных и руководится в лечении болезней в значительной степени особенностями организации пациентов, так точно и для уголовного права важно не ограничиваться только распределением и каранием преступлений, но достигнуть понимания их; а для этого необходимо тщательное изучение различных типов преступников, причин, вызывающих порочность и преступность, и поводов, предрасполагающих к преступным деяниям. Необходимо, с одной стороны, изучение тех неблагоприятных условий, которые способствуют появлению и умножению преступности; с другой — самых личностей преступников, через которые совершаются преступления и которые, во многих случаях, действительно выказывают нечто ненормальное в своем психо-физическом развитии. Допуская даже, что антропологическая школа придает слишком большое значение этой возможной связи преступности с болезненностью и ненормальностью организации, нельзя не признать, что усиленное изучение преступников при помощи строго научных методов может в значительной степени способствовать выяснению тех сложных и запутанных факторов, в результате коих являются многоразличные, вредные для общества, порочные и преступные деяния.
Новое сочинение г. Дриля и имеет целью разъяснить некоторые факторы преступности. Оно посвящено «нервным, истерикам, эпилептикам и оскуделым разных степеней». Все эти категории болезненных натур являются уклонениями от нормального типа, — уклонениями умножающимися, по-видимому, в современном обществе и дающими значительный контингент преступников. Автор очерчивает сперва «совершенный и сильный органический тип хорошо уравновешенного и равномерно и полно развитого и развивающегося человека», — тип, который теперь, по его словам, является сравнительно очень редким. Вследствие неблагоприятных условий питания и существования вообще, масса людей подвергается «физиологическому обеднению», закрепляемому «прогрессирующей наследственностью» и ведущему к физическому и нравственному вырождению. Это вырождение представляет, однако, различные степени и типы. Сперва идут различные оттенки нервного темперамента, с повышенной возбудимостью нервной системы, неблагоприятной для спокойного, внимательного, однородного труда и влекующей к изменчивости, неустойчивости, раздражительности, инстинктивности деяний, — способным при предрасполагающих условиях проявляться в преступных действиях. Затем следуют люди в большей или меньшей мере истеричные, представляющие собой «различные изменяющиеся функциональные неуравновешенности». Это люди с сильной, но ненормальной чувствительностью и слабой волей, с наклонностью к эксцентричности, к противоречию, крайне впечатлительные и склонные к бурным чувственным влечениям. Недалеко от них стоят эпилептики, одержимые тяжелой формой невроза, стоящей в очевидной связи с усилившейся наклонностью к алкоголизму, а последняя — «со множеством наиболее темных сторон общественных отношений, приводящих к физиологической бедности и пауперизму». Автор разбирает печальное влияние алкоголизма и приводит данные, что алкоголизм и преступление это — «два явления общественной жизни, находящиеся в тесной связи друг с другом». Но с алкоголизмом стоит в близком родстве и эпилепсия, доставляющая также благоприятную почву для развития преступности. Эпилептики склонны как к припадкам, так и к импульсивным неодолимым влечениям и нравственным извращениям, способным выражаться в форме преступных действий, бессознательных или сознательных. Тем не менее, все-таки это — натуры еще сильные, «способные освобождать значительные количества энергии». Но «процесс органического оскудения, если не наступают благоприятные условия оздоровления, подвигается вперед и порождает в ряде нисходящих поколений всё более и более оскудевающие разновидности породы, вплоть до самых жалких отребий человечества». Переходной ступенью являются «слабонервные темпераменты»; за ними следуют оскуделые, представляющие уже «уничтожение и отрицание темперамента» и характеризуемые «слабой, недостаточной возбудимостью и замедленной реакцией». Это — бродяги, апатичные лентяи, слабоумные, узкие эгоисты, лишенные всякой предприимчивости, легко подпадающие постороннему влиянию, вялые, дряблые, подлые натуры, дающие обширный контингент мелких воришек и мошенников, профессиональных бродяг и нищих. Все эти разновидности психофизического оскудения размножаются преимущественно в больших городских центрах, где, вследствие скопления населения, усиленной конкуренции, нездоровых условий существования и всевозможных приманок, раздражающих чувственность, даже люди сравнительно сильные способны терять нравственное равновесие, а оскуделые организации легко увлекаются «к суме, тюрьме и преждевременной могиле».
