объяснение. Однако часть интеллигенции все же верит в такие вещи. А это указывает на то, что многие люди сталкивались со своими альтернативными личностями.
Слово «ангел» происходит от латинского слова «angelus», которое библейские переводчики использовали как латинский синоним древнееврейского и греческого слова, обозначающего посланника. Верование в личного охраняющего духа можно проследить в еще более ранний период истории. Набополассар, отец Великого Небучаднеззара, говорит:
Он (Мардук) велел охраняющему божеству благодати (черубу) следовать рядом со мной. Во всех моих делах он помогал мне достичь успеха.
В Библии ангелы не только разрушают земные города, на которые пал божий гнев, но также отводят опасность от судьбы человека (Бытие 28–29). В Исходе 32:34 Бог говорит Моисею: «Мой ангел пойдет перед тобой». В Ветхом Завете ангелы считались божьими посланниками,которые выполняли его наставления и временами наделялись особыми полномочиями в отношении людей и земных дел.
В Новом Завете ангелы повсюду выступают посредниками между Богом и человеком. Даже у маленьких детей есть ангелы-хранители. Эти ангелы не перестают видеть Бога, даже когда они выполняют на Земле какое-нибудь задание (Матфей 18:10). Ранняя христианская церковь была вынуждена официально признать их статус. Епископы сделали это на Никейском Соборе, хотя они не смогли прийти к четкому пониманию того, посылает ли Бог ангелов-хранителей оберегать каждого человека. Это верование приняли давным-давно. Именно о нем говорит святой Иеремия в одном их своих комментариев: «Достоинство души столь велико, что у каждой из них от рождения есть свой ангел-хранитель».
Этот комментарий помог святому Фоме Аквинскому увериться в существовании ангелов. Он подробно разобрал эту тему в своей главной работе «Summa Theologica». Фома Аквинский сделал вывод о том, что Иисус родился как человек, но был также частью Троицы, а значит и самим Богом, поэтому не нуждался в ангеле-хранителе. А у остальных людей, в том числе и у Адама, были свои ангелы. Фома Аквинский писал:
Пребывая в этом состоянии жизни, человек ступает по дороге, которая приведет его на небеса. На пути человеку угрожают многие опасности как изнутри, так и извне, согласно Ps. 159:4: «На том пути, по коему ступал я, они тайно устроили мне ловушку». Итак, если хранители приставлены к людям, которым приходится ходить по полным опасностей дорогам, то ангел-хранитель назначен каждому человеку, покуда тот является путником. Однако, когда он достигает конца пути, ангел-хранитель покидает его. Но на небесах вместе с ним будет царствовать ангел, а в аду его будет мучить демон.
Фома Аквинский также заключил, что ангелы могут напрямую воздействовать на людей, а также на их воображение, посредством сновидений:
То, что люди видят в своих сновидениях, навеяно их воображением. И все же ангелы что-то открывают в сновидениях, как мы видим в Евангелии от Матфея 1:20, 2:13–19, где ангел является Иосифу в сновидениях. Значит ангел может жить и в воображении.
Именно к такому методу решают обратиться многие даймоны, когда хотят повлиять на поведение своих эйдолонов. Фома Аквинский сделал одно замечательное утверждение. Он заявил, что несмотря на то, что ангел-хранитель может влиять на наш интеллект, все-таки наша воля, то есть способность делать выбор, остается с нами. Ангел не может попрать нашу богоданную свободу поступать правильно или неправильно.
В наше время ангелов принято изображать с крыльями. Так было не всегда. На ранних иконах ангелы изображались без крыльев, а зачастую и вовсе в форме голубя, который скорее всего служил символом их парения, легкого присутствия. По всей видимости, позднее крылья стали добавлять для того, чтобы показать прозрачность, эфирность, нематериальность этих существ. Этот образ столь укоренился в западной иконографии, что многие современные люди, описывающие свои встречи с ангелами, упоминают о крыльях.
Многие скептики сочтут такие откровения свидетельством буйной фантазии очевидца, но есть и противоположные аргументы. Если ангел-хранитель представляет собой нематериальное существо, которое живет в мозге, являясь проекцией «реальности», которой может управлять, тогда он, по всей видимости, сам решает, в каком образе проявляться. Если он предстанет перед вами в форме диковинного существа, вы непременно испугаетесь, но более предпочтительной, конечно же, будет форма, которая гармонирует с вашим миропониманием и, следовательно, пугает вас меньше.
Поэтому не приходится удивляться тому, что во многих свидетельствах о встречах с ангелами описывается общепринятое понимание их образа. Это особенно интересно потому, что ангелы Библии, особенно Ветхого Завета, были гораздо больше похожи на людей. На самом деле, мы убеждаемся в человеческом облике ангелов, читая следующую цитату из Новозаветного Послания к евреям, в которой верующих призывают «радушно встречать незнакомцев, ибо многие так привечают ангелов, не зная о том».
Итак, если Даймон проецирует образ, который согласуется с верованиями человека, то как он в действительности выглядит? Если опираться на достоверные свидетельства и логику, то получается, что Даймон — ваша часть, а значит он выглядит так же, как и вы.
Ранее мы уже узнали о внутреннем диалоге Хейвуд с существом, которое она называла Гласом. Этот внутренний голос регулярно помогал своими советами Хейвуд принимать правильные решения в своей жизни, поэтому этого ангела вполне можно считать не только хранителем, но и советником. Хейвуд сразу же сообразила, что это существо было не просто чем-то внешним по отношению к ее психологическому естеству. В своей автобиографии она описывает одно событие, которое показывает, что ее двойственность получила на редкость удачное развитие.
Однажды поздно вечером Хейвуд почувствовала приступ эгоизма. Муж уже крепко спал рядом с ней, но она все равно растолкала его и потребовала от него «внимания». Пока она будила мужа, произошло следующее занятное событие:
Не успела я осуществить свою эгоистическую мысль, как во мне произошло нечто странное. Я раскололась надвое. Одно мое «я» в розовой ночной рубашке продолжало эгоцентрично скакало по кружевным подушкам, тогда как другое «я», одетое в долгополую, белоснежную рубашку с колпаком, спокойно и недвижимо стояло у изголовья кровати, объективно оценивая меня. Это белое «я» казалось столь же реальным, как и мое розовое «я». Я одновременно осознавала себя в обоих местах. Я живо помню, как в качестве белого «я» смотрела сверху вниз. Я видела резную спинку кровати и думала, до чего же глупо это розовое «я», которое нетерпелив прыгает на подушках. «Ты ведешь себя недостойно, — сказало белое «я» розовому «я». — Не глупи. Ты же знаешь, что он очень устал».
Розовое «я» явно было себялюбивым маленьким зверьком, состоявшим из одних лишь желаний. Этому «я» было все равно, устал или нет ее бедный муж. «Я сделаю так, как мне хочется, — огрызнулось оно. — Ты все равно не сможешь остановить
