Таким образом с татарским нашествием на Русскую землю окончательно сложилось в здешнем крае как бы новое русское племя великоруссов, в котором органически соединились все живучие и деятельнейшие силы русских племен из всех краев Русской земли, которое потому и получило имя великорусского племени, как представителя всех русских племен, как племя всероссийское, а не частное и местное; и посему, по самой природе своей потянуло к себе все остальные частные и местные племена всей Русской земли, и раскинулось на огромные пространства, на какие не раскидывалось ни одно из славянских племен на Руси, даже и Новгородцы. Оно на юг охватило своими поселениями берега Дона и его притоков, почти до Азовского моря и предгорий Кавказа, на восток заселило своими колониями бассейн Волги почти до Каспийского моря и проникло на Урал, на севере и северо-востоке достигло берегов Белого моря и пробралось в Сибирь, на западе уперлось в Финский залив и простерлось почти до Днепра. И все это оно сделало не столько завоеванием, сколько колонизацией и своим всероссийским значением. Всероссийское значение великорусского племени не укрылось и от частных русских племен на запад от Днепра. Племена сии, несмотря на несчастные исторические обстоятельства, разлучившие их с великорусским племенем и притянувшие к чуждым центрам, несмотря на все старания сильных иноплеменников уничтожить даже память о родстве с великорусским племенем, не могли забыть об этом родстве, и чем больше насилия и хитростей употребляли иноплеменники для полного разъединения сих племен с великорусским племенем, и чем больше клеветали на великорусское племя и возбуждали злобу; тем сильнее высказывалось в сих племенах чувство родства и единения с великорусским племенем. Еще в XV столетии потянули к Москве некоторые населения левого берега Днепра, затем в XVI столетии русское племя, населяющее Великое княжество Литовское, заговорило о соединении с Москвою и об избрании Московского царя в государи Литовские. Затем в XVII столетии Малороссия или все южнорусские племена обеих сторон Днепра, под предводительством главного своего гетмана Богдана Хмельницкого, единогласно признали государя Московского своим государем и навеки соединились с Москвою, т. е. с великорусским племенем, и во всем этом соединении со стороны великорусского племени не было никаких особых стараний и происков. Москва и ее государь не противились соединению, соединение же вызванное самою жизнью произошло по доброй и прямой воле самого южнорусского населения, по неумолкаемому чувству единоверия и единоплеменности с великорусским племенем; не Москва искала Малороссию, а сама Малороссия тянула к Москве, как к естественному племенному центру, к общему гнезду, к которому, по законам истории и природы, должны собраться все частные племена Русской земли, чтобы составить одно сплошное неразрывное всероссийское племя, как одна Русская земля, которая с тех пор как сознала свое единство, никогда не знала и не хотела знать никаких делений и дроблений на народности, постоянно признавая один русский народ, всю Русь.
Чувство непрерывающегося родства и единоплеменности с великорусским племенем и признание за ним естественного центра во всех русских племенах, и в настоящее время находится в полном своем развитии и на наших глазах заправляет всею жизнью русских племен. Припомним недавние, свежие, еще непростывшие события последнего польского мятежа. Пользуясь нашею оплошностью и снисходительностью, чего не делали поляки, чтобы отделить западную Русь от восточной, каких происков и соблазнов не употребляли они, чтобы достигнуть своей цели; все было пущено в ход и золотые грамоты для народа, и шутовское кумовство и побратимство мощных панов с бедными хлопцами, и сепаратистические теории рассеянные между недоучившеюся молодежью, и клеветы на Москву и на все великорусское, и подкупы, и угрозы, и натравливание местной администрации на простонародье; но все это оказалось окончательно бессильным против чувства родства и единоплеменности западной Руси с восточной, великорусского племени со всеми русскими племенами западного края, на которые польская интрига так тщательно старалась разбить единый западнорусский народ. Вся эта хитро задуманная и ловко веденная затея пошла прахом; как дошла очередь до дела, — западнорусский народ ни на минуту не задумался и как один человек стал за единство и родство с восточною Русью, т. е. с великорусским племенем, несмотря на то, что иным из тамошних доблестных людей за это пришлось поплатиться жизнью под ножом или от веревки польских жандармов вешателей. Да и теперь в настоящую минуту, на самых крайних западных пределах старой Русской земли в Галичине и в так называемой Угорской Руси, не то ли же неумолкаемое чувство родства и единоплеменности с великорусским племенем движет массами тамошних русских людей, и образованных и простолюдинов. А между тем сколько десятков лет и мадьяры, и поляки, и австрийцы хлопочут о том, чтобы изгладить самую память об этом чувстве, и чего не делали и не делают они для достижения своей цели. Они давно уже успели притянуть тамошних русских людей к унии с латинством, и отделить от единения с православною церковью, запрещали говорить и писать по-русски, старались сочинить какой-то особый русский язык, даже выдумали особое название рутенов вместо русских. Но несмотря на все это и многое другое в том же роде, тамошние русские люди продолжают быть русскими людьми, и в книгах и на сеймах прямо говорят, что они русские, а не рутены, что они одной семьи со всеми русскими людьми, и самый язык их год от года более и более освобождается от посторонних примесей и ближе подходит к общему русскому или великорусскому языку. Русские люди в Галичине и Угорщине своим народным чувством и сознанием, что они русские люди и что принадлежат к одной семье с великоруссами, служат лучшим доказательством, что великорусское племя есть общерусское племя, что оно составляет центр соединения всех русских племен, где бы они ни жили и в каких бы обстоятельствах ни находились. В Галичине и Угорщине все обстоятельства сложились так, что бы тамошние русские люди отреклись от единоплеменности с Россией; но они не отрекаются, и прямо и гласно утверждают, что они русские одной семьи со всей Россией, где общим представителем великорусское племя, что они не хотят быть ни отдельным русским племенем, ни малоруссами, ни червоноруссами, ни белоруссами, а что есть, были и будут просто русскими, как и вся Россия. Значит народного чувства и исторической правды ничем не заглушишь; а историческая правда и народное чувство во всех концах Русской земли, даже за ее пределами закордонном, где только живут русские люди, говорят одно, что великорусское племя есть всероссийское племя, что оно центр всех русских племен и следовательно всем прямая родня до самых костей.
Но чтобы не продолжать нашей беседы, и без того уже довольно затянувшейся, я просил бы всех, желающих увериться в таковом значении великорусского племени, посмотреть на Московскую этнографическую выставку. Там будут поставлены рядом типы всех русских племен, как живущих в самой России, так и за кордоном; и сами типы лучше всяких слов и доказательств каждого убедят, что великорусское племя есть всероссийское племя, что в его этнографический облик все русские племена внесли свои черты, и что в этом чистом облике нет ни одной нерусской черты. Да, милостивые государи и милостивые государыни! Великорусское племя на этнографической выставке, так сказать, обдаст вас своим чистым русским типом, я это сам испытал своими собственными глазами и своим чувством.
Н. И. Кареев
Расы и национальности с психологической точки зрения
«В XIX веке, — справедливо говорит Лоран, — раса заменила климат и природу в философских построениях истории». Действительно, психические особенности расы, так называемый национальный дух или гений — вводятся исследователями в философское обозрение истории отдельных народов для объяснения тех или других выдающихся ее явлений: народный характер, отличающий одну нацию от другой, рассматривается как один из факторов разнообразия, представляемого частными историями, как одно из условий, с которыми вообще приходится иметь дело закону исторического развития. A priori положительная наука должна признать правильность этого взгляда: ставя психологию в тесную связь с физиологией и замечая, что расы физиологически отличаются одна от другой, наука должна необходимо заключить, что эти физиологические отличия сопровождаются всегда и в известной степени отличиями и в психологическом отношении; признавая, что условия среды так или иначе влияют на основные черты характера, передаваемые по наследству предками потомкам, она естественно приходит к представлению расы и национальности, как агрегата индивидуумов, в известных отношениях проявляющих один, общий им тип, под который не подходят индивидуумы другого агрегата, т. е. другой расы или национальности; наконец, если наука стремится в психологии и социологии исследовать законы, коим подчиняется духовная и общественная жизнь человека вообще, то в расовых и национальных особенностях она естественно будет искать один из факторов, обусловливающих отклонения от общих законов, усложняющих их применение. Все это заставляет положительную науку серьезно отнестись к тому, что в этом отношении сделано исследователями в области так называемых гуманных наук, хотя бы учение о расах и национальностях в истории и соединялось иногда с соображениями ненаучного свойства, как, например, у Лорана, по мнению которого, нации получают каждая особый характер для того, чтобы легче могла выполнить свою миссию в развитии человечества: наука может всегда из массы заблуждений извлечь хотя частицу истины, ибо самые ненаучные по своему миросозерцанию исследователи не обходятся никогда без метода, которым пользуется наука для достижения научных результатов.
