К неуравновешенным комплексам этот расчет не относится, потому что новое воздействие там изменяет ход уже идущего структурного преобразования.
Так вещи, самые отдаленные друг от друга в обыденном опыте, могут объединяться тектологическими законами, охватывающими все действительные и возможные преобразования форм.
1. Труд и потребности работника[133]
I
Вопрос о взаимной связи труда и потребностей работника можно рассматривать с двух точек зрения — физиологической и социальной.
Первая такова. Труд есть затрата энергии работника, главным образом нервно-мускульной. Затрата же означает необходимость восстановления, без которого рабочая сила разрушается. Восстановление происходит путем удовлетворения потребностей работника. Поэтому работа и потребности жизненно соотносительны: изменяется одно, изменяется и другое.
Вторая точка зрения такова. Труд есть общественная функция работника — затрата энергии коллектива, для поддержания и развития жизни коллектива эта затрата возмещается, т. е. потребности работника удовлетворяются за счет общественного продукта, его доли, которую получает работник в системе распределения.
Решение вопроса об этой доле работника должно, очевидно, охватить обе точки зрения. Ключ к решению дает идея организационного равновесия. Она чрезвычайно проста, — до такой степени, что в формулировке она кажется вещью само собой разумеющейся. Всякая организованная система, в том числе и организм работника, и организация коллектива, общества, сохраняется постольку, поскольку ее затраты и потери энергии уравновешиваются усвоением энергии извне; а расти и развиваться может, естественно, лишь постольку, поскольку первые перевешиваются вторыми.
Применительно к социальной экономике эта мысль была сформулирована четверть века назад В. А. Базаровым.[134]
Каждый элемент общества, следовательно, в частности, каждый работник должен получать из общественного продукта столько, чтобы это давало ему возможность нормально выполнять свою общественную функцию, свою роль в системе производства. Это абстрактный закон распределения. Как всякий абстрактный закон, он вовсе не есть простое описание фактов, он не означает, что явления именно так вот на деле всегда и происходят. Нет, он выражает норму явлений. Действительность почти никогда точно не соответствует этой норме, чаще всего колеблется около нее в ту и другую сторону, иногда же резко отклоняется от нее. Предприятие может не получать от хозяйственного центра или через покупку на рынке достаточного количества сырья, орудий и проч., чтобы выполнять свои производственные задачи; но тогда оно и не может их выполнять, само расстраивается, а вместе с тем нарушаются функции других, связанных с ним предприятий, которые так или иначе должны применять его продукты: в системе происходит частичное разрушение, дезорганизация. Рабочий так же нередко не получает в виде заработной платы необходимого количества средств потребления, чтобы поддерживать свою работоспособность и жизнь членов своей семьи,[135] но тогда происходят растрата, частичное или полное разрушение рабочей силы, потеря общественно-трудовой энергии, ослабление общества в его борьбе с природой.
В учении Маркса о ценности рабочей силы, как определяемой стоимостью нормальных средств потребления работника, очевидно, подразумевается именно этот закон равновесия. Одно из главных противоречий капитализма заключается в том, что благодаря анархичности его общей организации элемецты наиболее трудовые часто не имеют возможности вполне восстанавливать свои жизненные затраты, между тем как другие пользуются несоответствующими затратам излишками, которые только ведут к их вырождению в сторону паразитизма: невознаграждаемая для общества, частичная растрата рабочих сил и общественного продукта. В других эксплуататорских системах бывало и так, что дезорганизация на этой основе не оставалась частичной, а переходила в распад и крушение всего общества. Таковы были восточные деспотии древности, античный рабовладельческий мир, где постоянно возраставшее и усложнявшееся потребление высших классов шло рядом с уменьшением и прекращением их социально-производственной функции, сводясь к бесплодной растрате общественного продукта, между тем как доля трудовых низов становилась все более недостаточной для поддержания их жизненной энергии, так что они вырождались и гибли от истощения. Организационный закон, закон равновесия, обнаруживается в том, что его практическое нарушение несовместимо с сохранением системы, равносильно ее частичной или полной дезорганизации.
При капитализме, в обычных его условиях, закон этот, как показывает опыт, практически соблюдается с точностью до нескольких процентов путем стихийных колебаний в ту и другую сторону от нормы. Поскольку эти нарушения, оставаясь частичными, более чем покрываются общим прогрессом производительных сил, постольку, несмотря на них, капиталистическое общество способно к развитию.
В маленьком организованном обществе прошлого, авторитарно-родовой общине, тот же закон выполнялся относительно планомерно: руководитель производства, патриарх, из общих запасов давал каждой группе работников, назначаемых на специальное дело, как технические средства для его выполнения, так и необходимые средства потребления для поддержания их рабочей силы. В обществе будущего то же будет делаться в гигантском масштабе, с научной планомерностью.
II
Затраты трудовой энергии работника можно рассматривать с двух точек зрения:
1) со стороны количественной, когда дело идет о сумме выполняемого труда вообще, в «абстрактном» смысле по Марксу, когда, следовательно, учитываются только продолжительность и напряженность труда;
2) со стороны качественной, когда дело идет об особом, конкретном характере данной работы, как работы слесаря, наборщика, шахтера, носильщика и т. п., когда учитывается специальная форма затрат энергии в разделении трудовых функций среди общества. Ясно, что удовлетворение потребностей работника должно соответствовать его затратам и с той, и с другой стороны, определяясь обоими одновременно.
Сумму потребностей работника учесть не так просто, они сложны и многообразны: питание в разных его видах, одежда, жилище, культурные потребности и проч. Проследить связь их с работой в количественном смысле всего легче на основной их группе, относящейся к питанию. Начать всего удобнее с собственно мускульной работы. Она происходит за счет энергии окисления, «сгорания» в организме углеродистых веществ, усваиваемых из пищи. Поэтому здесь роль пищи вполне подобна роли топлива для паровой машины; и совершенно так же, как это делается по отношению к топливу, значение пищи как источника энергии для работы измеряется калориями, т. е. еди-ницами тепловой энергии.[136]
Года два назад проф. В. Г. Громан иллюстрировал связь между пищей как топливом и работой на очень живом и очень близком для нас примере. По данным Наркомата путей сообщения оказывалось, что на одинаковую сумму работы вместо одного довоенного работника в 1920–1921 гг. требовалось в среднем четыре человека. Значит ли это, что рабочие стали бездельниками, лентяями? Нет, отвечает Громан. А дело вот в чем. До войны средний работник индустриально-физического труда потреблял у нас в пище 3600 больших калорий в день. Разруха свела эту величину к 2700–2800 калориям. Но надо иметь в виду, что из того и другого числа 2200 калорий представляют только необходимый «балласт»: они служат лишь для поддержания жизни организма, помимо производительной работы. Значит, собственно на нее остается в первом случае 1400 калорий, во втором — 500–600, т. е. раза в два с половиной меньше. Но сумма полезной работы упадет не во столько же раз, а еще больше. При пониженном питании большие напряжения становятся невозможны; а при малых напряжениях производительность еще уменьшается; всякий знает, что, например, при раскалывании дров три слабых удара не заменят одного втрое более сильного. При такой работе на низшем уровне напряжения общий эффект и получался вполне нормально меньше в целых четыре раза.
Тут выступает очень важный закон: уклонение вниз от нормы дает не пропорциональное, а большее, притом все возрастающее, понижение рабочей силы: «рабочая ценность» человека падает гораздо быстрее, чем уровень удовлетворения потребностей.
Отсюда вытекают практические выводы, которые можно пояснить таким примерно расчетом. Пусть у нас имеются продовольствие на 22 тысячи калорий в день и восемь наличных работников. Распределим это количество между всеми поровну, каждый получит 2750 калорий и будет, как мы видели, работать в четверть нормы; вместе они дадут тогда восемь четвертей, т. е. две единицы довоенной нормы. Теперь попробуем другое распределение того же самого продовольствия: трем работникам дадим полное, нормальное количество по 3600 калорий, и пусть они работают; а пять остальных освободим от работы и поделим между ними остаток: на каждого придется по 2200 калорий с небольшим, т. е. как раз то, что надо для поддержания жизни, достаточное «социальное обеспечение».
