мое объяснение?
На следующий день Пол возвратился в лабораторию и принес с собой огромный переплетенный манускрипт. На классическом примере графомании он объяснил озадаченному Рамачандрану, что он работал над этим проектом несколько месяцев. Под зеленым переплетом документ содержал его воззрения на философию, мистицизм и религию. Во время этой встречи Пол добавил несколько комментариев о неожиданных и очень ярких воспоминаниях. Он сообщил:
На днях во время приступа я вспомнил во всех подробностях книгу, которую прочел много лет назад. Я вспоминал строку за строкой, страницу за страницей, слово за словом.
В этой цитате мы видим вспышку воспоминаний во время приступа, о которых говорил Пенфильд. Поэтому нам стоит сделать вывод о том, что Пол и другие люди, страдающие височной эпилепсией, могут обращаться к той области памяти, которая обычно недоступна Эйдолону. Далее мы еще упомянем о том, что есть и другое явление, которое заключает в себе оживление в памяти всей ситуации, криптомнезия.
Мы уже видели, что криптомнезия свойственная не только эпилептикам. В определенных гипнотических условиях подсознательный ум может извлечь из памяти образы, а затем «прочитать» эти образы в «оке ума». И снова мы понимаем, что височная эпилепсия это просто канал, через который Эйдолон может узнать сведения, доступные Даймону.
Если человек, страдающий височной эпилепсией, может получать доступ к такой информации, тогда мы можем заключить, что эпилептики могут неким образом ощущать свою двойственность. Как сказал Гешвинд, многим пациентам кажется, что их умом управляет другое существо, но некоторые височные эпилептики рассказывают о своем гораздо более ясном ощущении того, что они представляют собой больше, чем одно сознание. Писательница Эванс описывает, что она переживала, пока длилась ее аура:
Я попыталась объяснить, как время перестало что-либо означать для меня. В определенном настроении мне кажется, будто я скольжу туда-сюда через ячейки времени, словно сардина — через ячейки сети для сельди… Время прогнило, как изъеденное червями дерево.
В отличие от нормального человека, эпилептик гораздо глубже переживает реальность. Свойственная эпилептикам чрезмерная религиозность навела некоторых ученых на мысль о том, что некоторые мистики обязаны своими сочинениями именно височной эпилепсии. Писатель, поэт, художник и мистик Уильям Блейк был человеком особого душевного настроя. По-видимому, он умел воспринимать мир субатомных частиц еще за сто лет до их открытия современной наукой. Я приведу несколько строк его стихов:
Каждое пространство, которое больше красного кровяного шарика человека, призрачно, порождено молотом Лоса. Каждое пространство, которое меньше красного кровяного шарика человека, открывается в вечность, в которой цветущая земля являет собой всего лишь тень.
Благодаря своей (не выявленной) височной эпилепсии Блейк мог воспринимать реальность так, как ее по прошествии многих лет описывал Бом, уже с помощью открытий современной науки. Может быть, Даймон Блейка говорил через него? Дело в том, что Эйдолон человека, страдающего височной эпилепсией, случайным образом узнает мысли и воспоминания Даймона. В результате люди, у которых не бывает приступов эпилепсии, могут получать информацию, которая обычна им недоступна. Но в мрачные века средневековья это явление считали одержимостью.
Одержимые пророки
Корень слова «эпилепсия» показывает нам значение этого явления. В основе этого греческого слова лежит глагол «epilambanein», что значит хватать, нападать. Отсюда можно сделать вывод о том, что уже в древности люди понимали, что эпилепсия неким образом проявляет присутствие в уме больного другого существа. Слово «приступ» в буквальном смысле означает, что какая-то враждебная сила, эпилепсия, берет приступом больного, атакует его тело и ум. Этого «другого» обычно называли невоплощенным духом или демоном. Человек становился «одержимым».
В древней Западной цивилизации эпилепсию считали явлением, с которым невероятно трудно совладать. С одной стороны, рассудочные, здравомыслящие философы полагали, что человека можно излечить от этого недуга какими-нибудь лекарствами. С другой стороны, симптомы эпилепсии, а также рассказы этих больных о своих переживаниях, позволяют здоровым людям считать этот недуг формой одержимости, божественной или демонической. Эти два подхода неизбежно приводили к самым разным толкованиям причины эпилепсии. Разумеется, общество приняло более занятную и легковесную версию об одержимости. Эпилептики, поддавшись чужому влиянию, становились глашатаями богов, предсказателями, пророками и шаманами.
Это происходило потому, что во время приступа некоторые эпилептики, как казалось, предсказывали будущее. В те времена пророческие способности пользовались большим спросом, поэтому нет ничего удивительного в том, что жрецы мистических культов брали на службу таких людей. Предсказательницы, сивиллы, демонстрировали склонность к эпилепсии. Эти женщины жили во времена античной Греции и древнего Рима. По-видимому, все они прибегали к единому методу для предсказания будущих событий, а самую знаменитую сивиллу называли уроженкой города Кумы, поскольку она жила в пещере рядом с этим городом, недалеко от Неаполя. Согласно легенде, она пророчествовала как одержимая:
Она теряла самообладание, цвет ее кожи менялся, а волосы ниспадали космами. Ее грудь тяжело вздымалась и опускалась, а сердце колотилось дико и безумно. Она казалась более высокой и говорила торжественно, ибо бог приближался к ней, вдыхая в нее свою силу.
Историк Таксил, изучавший эпилепсию в 17 веке, был уверен в том, что эта знаменитая жительница города Кумы была типичной. Он писал:
Сивиллы падали на землю и бились в судорогах. Губы у них пенились, а все конечности сводило судорогой, когда в них вселялся дьявол.
Это мнение чем-то напоминает сочинения Платона, который приписывал пророческие способности сивилл божественному вдохновению. Таксил пришел к выводу о том, что акт пророчества содержал в себе форму показного «приступа», рассчитанного на публику. Сивиллы обладали особым мастерством, благодаря которому их высокооплачиваемые услуги на протяжении многих веков пользовались спросом. Дело в том, что их предсказания, пусть и окутанные туманными фразами, все-таки обычно сбывались. Несмотря на то, что более разумные исследователи, как Гиппократ, считали эпилепсию обычным заболеванием, факты, по всей видимости, указывали на то, что у нее не земной источник.
Представление о том, что эпилептики благодаря своей болезни приобретают пророческие способности, было свойственно не только древним грекам и римлянам. В начале 11 века до нашей эры Венамон из Библа, что в Фениции, рассказал о таком случае. Один из мальчиков-слуг некоего господина впал в состояние транса:
Когда господин делал подношения одному из своих богов, этот бог схватил одного из его молодых слуг и вселился в него.
Подобное исступление мы видим у жрецов Кибелы, ритуалы которых сопровождались неистовыми танцами и громкой музыкой-какофонией. Эти жрецы, которых называли корибантами, пытались достичь более высокого уровня сознания, что позволяло им общаться с богами, поэтому они имитировали симптомы эпилепсии.
Однако европейские историки в своем большинстве предпочитают обращаться за информацией об эпилепсии к Библии. Ветхозаветные пророки
