Ознакомительная версия.
Ясно, что эти различные понятия о государстве влекут за собою и различные понятия о последствиях эмиграции. Если государство есть город, то тот, кто выходит из города, выходит из государства. Отсюда греческий взгляд на колонию был естествен для греков, ибо греки, устраивая новый город (πολιζ), тем самым неизбежно основывали новое государство. Если же государство есть нация (заметьте, не страна, а нация), то самое это понятие дает достаточные основания для общего обыкновения современных государств считать, что их переселенцы не выходят из государства, а берут его с собою. Существовало сознание, что там, где англичане, там и Англия, где французы, там Франция, и поэтому-то владения Франции в Северной Америке были названы Новой Францией, и одна группа английских владений получила название Новой Англии.
Из этого же контраста в понятии о государстве вытекает и другая причина различия в системе колонизации. Причина эта так важна, что ее следует формулировать особо: организация новейшего государства допускает беспредельное территориальное расширение, тогда как организация древнего государства его не допускала. Греческая πολιζ, будучи на самом деле городом, не могла быть так видоизменена, чтобы превратиться в нечто большее. Я никогда не устану цитировать то место в «Политике», которое имеет столь громадное значение для изучающего политическую науку: там Аристотель утверждает, что государство должно иметь умеренное население, ибо «кто был бы в состоянии командовать им во время войны, если бы население его было чрезмерным, и какой герольд, кроме Стентора, мог бы обращаться к нему с речью?»
Между тем современное государство, раз приняв размеры страны, допускает и дальнейшее разрастание. В эпоху начала колонизации европейское государство или вовсе не имело народных собраний, как Франция и Испания, или его национальное собрание, как в Англии, было представительным, т. е. по самой своей организации избегало затруднений, связанных с созывом всех граждан.
Я привожу эти общие соображения о природе новейшей колонизации с той целью, чтобы мы могли понять, что такое английская империя и как необходимо было ее возникновение. Крупное выселение из Англии, не сопровождающееся увеличением английского государства, – дело вполне возможное. Но под Великой Британией мы разумеем разрастание не только английской национальности, но и английского государства. Простой факт присутствия населения английской крови в Канаде и в Австралии не представляет еще собою созидания Великой Британии, подобно тому, как в древности распространение греческого населения в Сицилии, Южной Италии и вдоль западного берега Малой Азии не создало роста греческого государства. То был рост национальности, но не государства, – рост, который не придал грекам новой силы и не оказал им никакой помощи, когда на них напали и их покорили македоняне. Точно так же в настоящее время мы видим непрерывный поток эмиграции из Германии в Америку, но Великой Германии не создается: переселенцы, хотя несут с собою и сохраняют отчасти и свой язык, и свои понятия, но не несут своего государства. Для Германии это объясняется тем, что выселение из нее началось слишком поздно, когда Новый Свет был уже размежеван на отдельные государства, в которые и должны были войти ее переселенцы. Аналогичное явление в Греции вытекало из того понимания государства, которое отожествляло его с городом. Что же касается Великой Британии, то она представляет действительное расширение английского государства, так как она распространяет за морями не только английскую расу, но и авторитет английского правительства. Мы называем ее империей за неимением лучшего названия. Правда, она походит на великие империи прошлого в том отношении, что представляет собою агрегат провинций, из коих каждая имеет правительство, высланное из главной политической квартиры и составляющее род делегации от верховного правительства. Тем не менее она вовсе не походит на великие империи Старого Света, каковы персидская, македонская, римская или турецкая: она, в общем, не основана на завоевании, жители ее отдаленных провинций почти всецело принадлежат к той же нации, как и жители господствующей страны. Она походит на них своей обширностью, но не носит того насильственного военного характера, который обрекал большинство империй на быстрый упадок.
Теперь мы можем видеть, при каких условиях возникла Великая Британия. Она одна пережила семью великих империй, родившихся от соприкосновения западных государств Европы с новыми мирами, внезапно раскрытыми Васко да Гамой и Колумбом. Англия делала то же, что делали Испания, Португалия, Франция и Голландия. Подобно Великой Британии, некогда существовали Великая Испания, Великая Португалия, Великая Франция и Великая Голландия, но по разнообразным причинам эти четыре империи погибли или сделались незначительными. Великая Испания исчезла, а Великая Португалия утратила свою наиболее обширную провинцию, Бразилию; утрата эта произошла полвека назад в силу борьбы за независимость, – борьбы, подобной той, которая отторгла от Англии ее американские колонии. Великая Франция и значительная часть Великой Голландии погибли в войне и потонули в Великой Британии. Великая же Британия, потерпев жестокий удар, продолжает существовать до настоящего дня, являясь единственным памятником почти исчезнувшего порядка вещей. Вместе с тем она отличается от этих бывших империй одним существенным пунктом.
Страны, внезапно открывшиеся для Европы на исходе пятнадцатого столетия, распадаются на три категории. В странах, открытых Васко да Гамой, существовали большей частью древние и обширные государства, о ниспровержении которых и не помышляли первые авантюристы. Колумб, напротив, открыл материк, на котором оказались только два организованных государства. Но и те быстро обнаружили свою непрочность. Отношение к новым странам, установленное Колумбом, было самое странное и насильственное, когда-либо возникавшее между двумя расами человечества; оно повело к лютой борьбе, составившей одну из ужаснейших страниц в летописях мира. В этой борьбе равенства не было. Американская раса уступала в силе европейцам, как овцы уступают волкам. Даже там, где она была многочисленна и имела политическую организацию, как в Перу, она не была в состоянии бороться; ее государства были сокрушены, правящие династии истреблены, и население обращено в рабство. Таким образом, вся страна была захвачена вторгнувшейся расой и разделена, как добыча. Здесь пришельцы не доказывали шаг за шагом, как это было в Индии, своего военного превосходства над туземной расой, – здесь они сразу завладели ею, как партия охотников, внезапно напавшая на стадо антилоп. В Америке повсюду мы видим одно и то же, но все ее страны можно разделить на две категории. Между странами Центральной и Южной Америки, подпавшими главным образом под власть испанцев и португальцев, и североамериканскими территориями, сделавшимися в результате добычей Англии, была значительная разница. В Мексике, Перу и других частях Южной Америки туземное население, хотя и слабое по сравнению с европейцами, было многочисленно; оно считалось миллионами, достигло земледельческой стадии и имело города. Индейские племена, бродившие по территориям Северной Америки, теперь составляющим Соединенные Штаты и область Канаду, были гораздо менее значительны. Вычислено, что «все индейское население территории Соединенных Штатов к востоку от Скалистых гор после открытия Америки никогда не превышало, если оно когда-либо достигало, трехсот тысяч человек». Так что в то время, как в Новой Испании европеец, хотя и господствующий, жил среди населения, состоявшего из туземных индейцев, европеец в Северной Америке вполне заступил место туземной расы, оттесняя ее по мере своего движения и абсолютно не сливаясь с нею.
Англии удалось, в конце концов, завладеть лучшей частью областей, открытых Васко да Гамой и Колумбом. С одной стороны выросла Индийская империя, с другой – Колониальная империя. Но из стран второй категории, т. е. из диких стран, лишенных могущественных государств, Англия заняла те, которые были сравнительно мало населены; доставшаяся ей впоследствии австралийская территория находилась в тех же условиях. Это обстоятельство имеет крайне важные последствия.
Я уже имел случай заметить, что сущность Великой Британии заключается в распространении английского государства, а не в распространении английской национальности. Однако для Великой Британии крайне характерно, что она представляет собою одновременно распространение и английской национальности. Если национальность распространяется без расширения государства, как было с греческими колониями, то плодом этого явления может, правда, оказаться усиление нравственного и умственного влияния народа, но возрастания политического могущества при этом не бывает. С другой стороны, когда государство переступает границы своей национальности, владычество его может сделаться шатким и искусственным. Таково положение большинства империй; таково же положение английской Индийской Империи. Английское государство в Индии могущественно, но английская нация составляет лишь незаметную каплю в океане азиатского населения. Распространяясь по новым территориям, нация рискует встретить там другие национальности, которых ей не удастся ни уничтожить, ни вполне изгнать, даже если она и сможет завоевать их. В таких случаях ей предстоят большие непрерывные трудности. Подчиненные или конкурирующие национальности не могут быть вполне ассимилированы и непрестанно служат причиной слабости и опасности. К счастью для нее, Англии в процессе ее расширения удалось, в общем, избежать этой опасности: она занимала такие части земного шара, которые по своей малолюдности давали полный простор новым поселениям. В них хватало земли для каждого, кто желал там селиться, а туземные расы были настолько неразвиты, что не могли противостоять даже мирной конкуренции, не говоря уже о материальной силе английских переселенцев.
Ознакомительная версия.
