Другим крестообразным символом циклического движения является свастика. Ее четыре луча, дополняющие фигуру креста и направленные по ходу кругового движения, вызывают в сознании человека образ вращающегося по часовой стрелке стрелке колеса. Свастика является универсальным и широко известным символом, который встречается в Древнем Египте, в Древней Греции, в Индии и Китае. Отмечают, что свастика – это каббалистический знак, отражающий противоположность и динамику четырех взаимосвязанных состояний. К сожалению репутацию этого замечательного символа сильно подорвали нацисты со своей звериной бесчеловечной политикой.
Математическое выражение понятия «философский камень», отражающее разнообразные циклические процессы дает Пифагор. Это теорема о «пифагоровых штанах» – квадрате на гипотенузе, равновеликом двум квадратам на катетах». Причина востребованности теоремы Пифагора – это ее значимость и ее красота. Она имеет около пятисот различных доказательств, что свидетельствует об огромном числе ее конкретных реализаций. В физическом смысле теорема Пифагора выражает закон сохранения.
Но наиболее загадочным представляется мне философское учение Гераклита, в котором мудрость как знание общего, выражена следующей фразой:
«Мудрость в том, чтобы знать все, как одно».
Но это и означает, что под словом «одно» Гераклит подразумевал ключ к решению всех философских проблем, т.е. то, что подпадает под понятие «философский камень», раскрывающий истинную суть бытия. И Гераклит дает этот ключ, благодаря которому становится возможным понять множество природных и социальных явлений как «гармонию лука», связывающую воедино две пары противоположностей, обусловливающих все процессы обмена. Причем в качестве образца для осмысления природного обмена веществ, Гераклит, как мы уже знаем, взял обмен товаров, как ключ, пригодный к решению очень многих задач.
Существует мнение, согласно которому и в древнекитайской натурфилософии был использован символ уробороса. Его представляла монада, изображающая единство «инь и ян». Это же относится и к понятию «Дао», которое в учении древнекитайского философа Лао-Цзы предстает не как борьба двух противоположных начал, как об этом пишут сегодня, а как взаимодействие двух пар противоположностей. О чем в трактате «Дао Де-цзин» сказано:
«Дао напоминает натягивание лука: когда понижается верхняя часть, поднимается нижняя»43.
Дао напоминает натягивание лука
Основой для сравнения Гераклита и Лао-Цзы, живших в VI – V веках до рождества Христова в двух совершенно разных мирах – в древней Греции и в древнем Китае, стало очевидное сходство их учений. Вчитываясь в их трактаты – в книгу Гераклита «Обо Всем» и трактат Лао-Цзы «Дао Дэ-цзин» видим, что оба они обязаны своим появлением существованию одних и тех же объективных природных и социальных связей, осмысленных посредством одной мыслительной структуры – «образа лука» и воплощенных представителями разных культур в сходных учениях.
Проповедуемый Гераклитом «логос» и «дао» Лао-Цзы обусловлены убеждением, что их устами говорит вселенская мудрость, выражающая извечную истину. Причем главное, что они хотели показать – это не столько борьбу противоположностей, которая была известна философам до них, а единство и борьбу двух пар противоположностей, обусловливающих «гармонию лука».
Гераклит и Лао Цзы предстают перед нами мыслителями, обладающими особым складом ума – разумным мышлением, схватывающим общие для природы и общества объективные связи. Тогда как толкователи их учений, обладали и обладают общепринятым у гуманитариев рассудочным мышлением, которые не знают законов мироздания и не способны оценить мышление выдающихся мудрецов.
Согласно учениям Гераклита и Лао-Цзы, Логос и Дао – это более сложная структура всего сущего, нежели известная всем борьба противоположностей. Гармония лука – это порядок или Путь всего происходящего, сущностью которого является борьба между рождающейся и отмирающей парами противоположностей и этот принцип оказывается равно приложимым ко всем процессам бытия: природным и социальным.
Сам принцип философствования Лао-Цзы и Гераклита, говорит о том, что оба они пользуются разумным диалектическим мышлением. Поэтому все элементы бытия выстроены в их системах по иерархической вертикали, в рамках которой сущее есть производным двух ортогонально расположенных и взаимодействующих сторон, каждая из которых расколота на два противоположных начала (свет-тьма, добро-зло, мужчина-женщина и т.д.). Все, постоянно происходящие во вселенной процессы – это плод борьбы и взаимоперетекания отмирающей пары противополжностей в рождающуюся пару, доходящей до полного превращения одной стороны в другую.
Причем, даже Аристотель никак не мог понять Гераклита и утверждал, что
«если две [пары] противоположностей могут порождаться друг из друга, то одна из них будет излишней. Вместе с тем невозможно, чтобы существовало несколько первичных [пар] противоположностей»44.
Последствия такого мнения, закрепившегося в науке на века, были печальны.
Подъем науки происходит только через многие сотни лет после упадка древнегреческой философии и начинается только с XIV века новой эры, когда философы-схоласты Жан Буридан и Николай Орезм сумели посмотреть на окружающую природу почти с тех же позиций, что и философы древности: Пифагор, Гераклит и Лао-зы. Причем, в отличие от Аристотеля, который остановился при осмыслении проблемы маятника, им удалось не только понять, но и описать движение колеблющихся и вращающихся тел через отношение, в котором уменьшение одной из сторон автоматически вызывает увеличение другой. Фактически это было первым сугубо научным обсуждением циклических процессов, где ортогональная диспозиция была тем философским камнем, той парадигмой, которая определила собой последующее развитие физической науки на несколько столетий вперед.
Наглядно это отношение может быть представлено отношением изменяющих свою величину катетов прямоугольного треугольника, что нашло свое отражение в тригонометрических функциях «синус» и «косинус». Простейшим физическим примером, в котором реализуется это отношение, как раз и является маятник, при отклонении которого от положения равновесия, возникает сила, стремящаяся вернуть его в исходное положение.
«Буридан, – пишет Томас Кун, – описывал движение вибрирующей струны как движение, в котором побудительная сила в дальнейшем расходуется при колебании струны, преодолевая ее натяжение; натяжение затем влечет струну назад, вызывая возрастание побудительной силы до тех пор, пока не достигается средняя линия колебаний; после этого побудительная сила тянет струну в противоположном направлении; снова и снова возникает натяжение струны и так далее в симметричном процессе, который может продолжаться до бесконечности. Позже в том же XIV столетии Н. Орезм схематически представил подобный анализ движения подвешенного камня, который сейчас можно считать первым обсуждением проблемы маятника»45.
Приведя целиком это рассуждение, я хотел показать лишь то, что понятие «побудительная сила» и понятие «натяжение» выражают здесь отношение ортогональных тенденций. И впервые, но в несколько ином контексте, этой абстракцией воспользовались не схоласты XIV века, а философы древнего мира: Пифагор, Гераклит и Лао-Цзы.
Одной из основных форм изложения своих идей Жан Буридан (ок. 1300 – ок. 1358) избрал форму комментариев к аристотелевским произведениям, часть из которых была издана в 15—17 веках. В них Ж. Буридан высказал ряд фундаментальных для европейской науки идей, которые предвосхищали основополагающие естественнонаучные концепции новоевропейской научной парадигмы. Он впервые заметил феномен «движения по инерции (на это не обратил внимания ни один естествоиспытатель до него) и стремился доказать, что причина движения вращающегося жернова, или брошенного камня, или выпущенной из лука стрелы представляет собой некое свойство, которое приобретается движимым телом благодаря контакту с двигателем, а после прекращения контакта сохраняется. Для обозначения этого свойства Ж. Буридан ввел понятие импульса – impetus, благодаря которому стал описывать движение по инерции, связав его с понятиями скорости и массы. Если телу придан импульс, то оно будет двигаться до тех пор, пока импульс превышает сопротивление среды. Понятие «импетуса» позволило ввести гипотезу первоначального толчка для объяснения вращения небесных сфер и высказать догадку о возможности описания их движения в понятиях земной механики. Все это не только предвосхищало открытия Галилея и Ньютона, но и задавало импульс к позднейшему переходу от монотеизма средневековой схоластики к деизму и пантеизму, стремящихся освободить науку и философию от засилья церкви и получивших свое оформление в XVI – XVII веках.
