Но, конечно же, нравы древних славян значительно отличались от нынешних. Отличались и от тех стереотипов, которые успели создать историки и писатели, совершенно не учитывающие разницу между собственной психологией и психологией людей, живших на тысячу лет раньше. Так, с легкой руки авторов строго морализированного XIX века, поддержанных в этом плане не менее ханжескими моралистами советских времен, возникло совершенно нелепое представление о каком-то гипертрофированном "славянском целомудрии". Причем обоснованием этого чаще всего служит одна-единственная цитата из Маврикия, что "скромность их женщин превышает всякую человеческую природу, так что большинство их считает смерть мужа своей смертью и добровольно удушают себя, не считая пребывание во вдовстве за жизнь". При этом упускается из вида очевидный факт, что если бы все славянки при тогдашней низкой продолжительности жизни следовали за мужьями, то кто стал бы растить детей? Археологические данные показывают, что захоронение жены с мужем осуществлялось далеко не всегда.
К тому же у большинства славянских племен существовал обычай многоженства, как пишет Нестор, "имеяху же по две и по три жены", и даже там, где была формальная моногамия, она дополнялась институтом наложниц, а перевод одной из них в ранг "законной" жены и обратно был делом несложным. Да и самих жен, несмотря на упомянутую "верность", отнюдь не смущало и не возмущало наличие наложниц у мужа. Тем более что фактически в них была заинтересована и супруга - они облегчали ей работу в .хозяйстве, их количество свидетельствовало об общественном положении мужа и его удачливости на войне, да и на погребальный костер чаще укладывали кого-то из них, а не "законную" жену (по свидетельствам современников, желающая из наложниц вызывалась на добровольной основе и в ожидании смерти предавалась веселью и развлечениям, а отнюдь не скорби).
Что же касается самого понятия "целомудрия", то в древности оно значительно отличалось от взглядов современной морали, и судить о нравах одной эпохи с точки зрения другой не слишком корректно. Например, арабский географ XI в. аль-Бекри писал:
"Славянские женщины, вступив однажды в брак, сохраняют супружескую верность. Но если девушка кого-нибудь любит, она идет к нему для удовлетворения своей страсти. И если мужчина, женившись, находит невесту целомудренной, он говорит ей; если бы в тебе было что-нибудь хорошее, ты была бы любима мужчинами и выбрала бы кого-нибудь, кто лишил бы тебя девственности. Затем он ее прогоняет и отказывается от нее". То, что подобные обычаи действительно имели место, и не только у славян, подтверждается традициями "пробных ночей" у родственных им германских народов, просуществовавшими в сельской местности Германии вплоть до XVII-XVIII вв.,- каждая девушка имела право провести ночь с несколькими претендентами, и лишь затем стороны договаривались о браке. За бесчестье это отнюдь не считалось - наоборот, о свиданиях знала вся деревня, и лишь родители невесты должны были прикидываться неосведомленными. Зато молодые заранее проверяли свою сексуальную, психологическую совместимость и могли выбрать оптимального партнера на всю дальнейшую жизнь.
Западные источники упоминают, что в начале нашей эры у венедов существовали групповые браки - любая женщина, придя в семью, считалась женой старшего брата, но жила со всеми братьями. О групповых браках у еще более древних агатирсов говорит Геродот. А из того, что Нестор очень уж старательно оправдывает полян, которые "имеют стыдение своим снохам, сестрам и матерям, а снохи имеют великое стыдение к свекру и к деверям", можно сделать вывод, что существовал у славян и обычай снохачества, который на глухих российских окраинах отмечался и в XIX веке. Кстати, с точки зрения древней морали он вполне объясним, поскольку жизнь человека не мыслилась без продолжения своего рода. И если муж по каким-то причинам оказывался неспособным к выполнению этой задачи или погибал, не успев осуществить ее, то кому же оставалось позаботиться о том, чтобы род не прервался? Естественно, его отцу или брату. Опять же принималось во внимание, что кто-то должен заботиться о прокормлении вдов, их защите и обеспечении всем необходимым. И о сексуальном удовлетворении тоже - тут наши предки оказывались выше ханжеских комплексов, поскольку следовали требованиям самой природы. Поэтому у многих народов жены покойного переходили к его брату, а у степняков, в том числе у скифов, сарматов, половцев, сын наследовал даже жен отца, кроме собственной матери.
Нужно учесть, что в те времена на сексуальные вопросы смотрели гораздо проще. Посудите сами: если большая семья в несколько поколений жила в одном общем помещении, которое чаще всего никакими перегородками не разделялось, то кто и от кого там смог бы и стал бы прятаться? Да еще при существовавшем многоженстве? И каким образом при чрезмерной стыдливости супруги смогли бы там удовлетворять друг друга и производить потомство? На свежий воздух убегать, под кустик? А зимой? Свадьбы-то на Покров играли. Ибн-Фадлан пишет, что русы, приехавшие на ярмарку, неоднократно совокуплялись со своими наложницами в присутствии друг друга - и никого это не смущало. Ортодоксальным сторонникам теорий традиционной "стыдливости" славянок, любящим противопоставлять ее традиционному "бесстыдству" гречанок, египтянок, индусок, нелишне вспомнить и то, что в течение многих веков обычный летний наряд славянских женщин и девушек состоял только из рубахи, надетой на голое тело (у украинок даже в прошлом столетии в жаркое время года сорочка дополнялась лишь плахтой - куском шерстяной ткани, повязанным на бедрах и драпирующим низ живота). Да и в банях на Руси долгое время женщины мылись вместе с мужчинами, в общественных - до XVII в., в семейных - до двадцатого. Подобные вещи попросту не считались "нецеломудренными". Скажем, в начале XVII в. в день Преполовения (18 мая) массовые женские купания осуществлялись публично, и благословлял их сам патриарх со всем синклитом ("Иностранцы о древней Москве". М., 1991), а в день Происхождения Древ Животворящего Креста Господня (1 августа) после освящения воды производились совместные купания мужчин и женщин - лишь с XVIII-XIX вв. для них стали предусматриваться разные места.
Кстати, довольно часто нагота имела ритуальное и магическое значение, а сексуальные акты играли значительную роль в языческих религиозных обрядах. Например, в дошедших до нас памятниках дохристианской культуры присутствует и мужская, и женская половая символика. Известно, что на Руси в некоторых местностях долгое время сохранялся обычай ритуального совокупления мужа с женой на пашне для повышения плодородия. Вплоть до XIX в. просуществовали оргаистические Купальские игрища, а на Троицу молодежь преследовала и стегала прутьями нескольких раздетых девушек, изображавших выгоняемых из деревни русалок. Правда, к этому времени общественная мораль уже наложила свой отпечаток на стереотипы поведения, и некоторые обряды домашней магии предписывалось выполнять в нижнем белье, но для других все еще требовалась полная нагота: для обметания хозяйкой своего дома в целях изгнания клопов и тараканов, отхаживания некоторых детских болезней, любовных приворотов. Да и в гаданиях о суженом считались более действенными те виды ворожбы, которые производились в одиночку и без какой-либо одежды на теле.
Для защиты огородов от вредителей производилось их "обегание" голыми девушками, а для отваживания более серьезной напасти, вроде эпидемии или эпизоотии ("коровьей смерти") деревня опахивалась или боронилась по круг)' всем женским населением в натуральном виде, причем любое живое существо, попавшееся на пути шествия, будь то чья-то собака или скотина, полагалось убивать на месте, а по преданиям, в более отдаленные времена могли убить и встречного мужчину, в чем, кстати, опять можно увидеть следы существования в древности тайных женских обществ и культов. Их следы явно проступают и в народном обряде "оплакивания невесты", описанном в XVIII в. княгиней Е. Р. Дашковой,- он производился в большой бане или другом подходящем помещении, где 30-40 девушек-подруг пили вино, пели ритуальные песни и плясали в чем мать родила, постепенно доводя себя до настоящей оргии. А в Полесье, как уже отмечалось, и в начале нашего века еще существовал тайный девичий праздник в честь созревания мака, когда они собирались в лесу и обнаженными исполняли "танец Макавеи".
Ибн-Фадлан, посетивший в Х в. Хазарию и Поволжье, описывая похороны знатного руса, рассказывал, что с наложницей покойного, которую затем приносили в жертву, должны были поочередно совокупиться все его родственники в знак уважения к нему - сначала в ходе пиршеств, предшествовавших погребению, а самые близкие еще и вторично, непосредственно перед ее умерщвлением. По-видимому, когда-то у славян имела место и ритуальная проституция, хотя и не получила такого распространения, как в религиях Востока. О ее существовании свидетельствует ряд косвенных данных - скажем, гулящую женщину на Руси называли "распутницей". Но распутья, перекрестки дорог, традиционно считались священным местом и служили для тех или иных форм поклонения богам. А уже во времена Московской Руси, как свидетельствуют иностранцы, русские проститутки обозначали себя тем, что держали в губах колечко с бирюзой. Та же символика присутствует в ближневосточных обрядах - женщина, отдающаяся во славу божества, должна была удовлетворить того, кто возьмет у нее кольцо или пояс. А бирюза - камень "водных" богинь и одновременно богинь любви, аналогов Венеры и Афродиты.
