Во-вторых, значения, которыми наделяется идеологема, могут меняться с течением времени в соответствии с политической прагматикой. Так, например, одному из главных апологетов постиндустриализма в России В.Л. Иноземцеву знание о том, что основоположник концепции постиндустриализма Д. Белл рассматривал свое творение скорее как инструмент теоретического анализа, чем отображение реально существующего строя, никак не мешало выдвигать тезис о двух объективно существующих моделях современного постидустриализма – в США и ЕС. А также всерьез задаваться вопросом: «Является ли распад СССР поражением коммунизма или коллапсом примитивной формы индустриальной системы, окруженной постиндустриальной цивилизацией»[47].
В-третьих, ориентация идеологем на создание у объекта манипуляции иллюзии понимания делает концепцию постиндустриализма внутренне противоречивой, т. к. многие апологеты не утруждают себя обстоятельным изучением предмета и в результате начинают противоречить основополагающим принципам теории, на которые сами же и ссылаются. Примером может служить путаница с «сервисным обществом», когда современные исследователи утверждают в своих работах, что «под сферой услуг в теории постиндустриального общества понимают как услуги, непосредственно связанные с производством, такие как транспорт, строительство и торговля, так и финансовые страховые услуги, а также услуги по социально-культурному обслуживанию населения (туризм, шоу-бизнес, СМИ) и, наконец, общественные услуги (здравоохранение, образование и административные службы)»[48]. В то время как отцы-основатели теории, в частности Д. Белл, разделяли сервис, направленный на удовлетворение утилитарных потребностей, от так называемой креатосферы (медицина, образование, наука, рекреация человека и природы), придавая значение исключительно последнему в ущерб первому.
И, наконец, в-четвертых, тот факт, что идеологема всегда маркирована, т. е. эмоционально окрашена, нередко выводит дискуссию на тему постиндустриализма за рамки научного и экспертного обсуждения проблемы. Из сферы, в которой споры ведутся вокруг основного противоречия (истина/ложь), – в морально-этическую (хорошо/плохо) и эмоциональную (нравится/не нравится) плоскости.
Все вышеперечисленное усложняет задачу систематизации полемики вокруг постиндустриализма по принципу исторической хронологии и основных научных школ. Поэтому, чтобы сделать картину, которая должна появиться в результате исследования более четкой, в данной главе в основу исследования положен другой подход.
Он состоит в том, что вместо научных школ, которые по факту оказались расколотыми на противников и приверженцев постиндустриализма, т. к. последние оказались в числе представителей самых различных идеологических направлений – от консерватора У. Ростоу[49] и умеренного либерала К. Томинага[50] до придерживавшегося явной социалистической ориентации А. Турена[51] и чешского марксиста Р. Рихты[52], – авторы будут говорить о двух основных лагерях. Оппонентов и апологетов «постиндустриализма», вне зависимости от того, о каком именно – постиндустриальном, постэкономическом, постисторическом и т. п. – обществе будет идти речь.
В качестве основного индикатора, позволяющего причислить ученых или экспертов к обозначенным лагерям, необходимо рассматривать их четко выраженную (критическую или, наоборот, апологетическую) позицию в отношении главных характеристик постиндустриального общества, выделенных основателем теории Д. Беллом. Напомним, речь идет о:
– новой роли теоретического знания, которое превращается в главный источник технологических нововведений;
– переходе от производства преимущественно товаров к производству преимущественно услуг;
– доминировании профессионального и технического класса над традиционным пролетариатом;
– появлении интеллектуальных технологий, дающих ключ к рациональному планированию технологического и социального развития.
Именно такой подход в случае изучения полемики вокруг идеологемы позволяет отвлечься от многих лишних подробностей, сосредоточившись на главном, т. е. на основных направлениях полемики, высвечивающих недостатки и достоинства теории.
При этом дискуссию в целом логично разбить на два направления. Полемику вокруг постиндустриализма как «научной теории» и полемику вокруг постиндустриализма как идеологии. В каком-то смысле это совпадает с классификацией А.В. Бузгалина, который в своих работах выделил два типа критики постиндустриализма: критику теории и «критику практики с позиций теории»[53]. Однако если первый тип никаких вопросов не вызывает, то второй вполне может быть подвергнут сомнению с той точки зрения, что далеко не все критики и даже не все апологеты признают реальное существование «практики постиндустриализма».
Так, например, во время интервьюирования В.Л. Иноземцевым нескольких мыслителей Запада, в том числе постиндустриалистов, большинство из них не смогли содержательно сформулировать смысл префикса «пост-» (в слове «постиндустриальный»), поскольку не видели реальности самого объекта вербального выражения. Приведем характерный ответ М. Голдмана: «Я не думаю, что мы действительно находимся в постиндустриальной эре. Причиной является то, что промышленное производство не только остается весьма значимым, но и в определенной степени становится даже более важным»[54].
Поэтому деление на критику научной теории (полемика по принципу верно/неверно) и критику идеологии (по принципу правильно/неправильно, вне зависимости от объективного существования постиндустриального общества) представляется более обоснованным.
Что касается хронологических и географических рамок исследования, то первые охватывают период с конца 50-х гг. XX в. (зарождение теории постиндустриального общества на Западе) до современности, а вторые включают страны Запада и Россию, т. е. те регионы, где концепция постиндустриализма смогла найти ощутимое признание и где наблюдались практические последствия в государственном строительстве.
Полемика вокруг постиндустриализма как научной теории
Приступая к рассмотрению этого вопроса, следует отметить, что критике активно подвергается само причисление концепции постиндустриализма к научным теориям, хотя именно в такой коннотации («теория постиндустриального общества») данная идеологема утвердилась в научном сообществе.
Позицию критиков в данном случае можно обобщить цитатой из статьи доктора философских наук, профессора Белорусского государственного педагогического университета И.Я. Левяша. Постиндустриальное общество, пишет он, – «это не концепция, понимаемая как систематизированное теоретическое моделирование сущности, а гипнотическая идея, в которой главное – не прозаическое сущее, а привлекательное должное»[55].
Причины, лежащие в основе такой позиции, будут понятны ниже. Здесь же важно подчеркнуть другой момент. А именно – апологеты постиндустриализма в ответ на подобную критику отнюдь не приводят систему аргументации, доказывающую обратное, т. е. наличие объяснительной функции у концепции постиндустриального общества. Можно сказать, что они прибегают к тактике уклонения от непосредственного спора со своими оппонентами как по этому, по сути основополагающему, вопросу, так и по многим другим.
Например, сторонники постиндустриализма уводят дискуссию в другую плоскость, говоря о концепции постиндустриального общества не столько как об отдельной научной теории, сколько как о «широко признанном методологическом основании большинства исследований в Западной Европе и США»[56]. Иными словами, на передний план выводится другая характеристика теории постиндустриального общества, а именно – популярность данной концепции на Западе. Но это вовсе не может свидетельствовать о научной ценности постиндустриализма. Более того, ряд критиков считают возрастающий интерес к «новой экономике» среди «просвещенной публики», как раз наоборот, фактором, порождающим «дефицит научности и одновременное буйство фантазии в подходе к проблеме»[57]. Налицо информационный пропагандистский аспект феномена распространенности теории постиндустриализма, связанный не с ее научной кондицией, а с какими-то иными целями тех, кто тиражировал, популяризировал и распространял «теорию».
Неординарна позиция отдельных апологетов постиндустриализма, наделяющих его статусом самостоятельной постиндустриальной парадигмы[58] (Ю.Я. Яковец) и даже постиндустриальной метатеории (В.Л. Иноземцев). Последнее особенно удивительно, т. к. метатеория, как известно, предполагает изучение структуры, языка и свойств некоторых теорий, что никак не соотносится с концепцией постиндустриального общества. Поэтому «оказывается», что постиндустриализм – это лишь описание реальности в ее разнообразии «в рамках разных парадигм», а «метатеоретическое» определение этих процессов невозможно, да и не нужно[59].
