Действительно, после 1905 г. хулиганство охватило весь Петербург. Излюбленными местами для прогулок хулиганов считались Вознесенский проспект, Садовая за Сенным рынком, Фонтанка, Шлиссельбургский проспект, район Нарвских ворот, Пески, Лиговка и особенно Холмуши – район нынешнего клуба «Грибоедов».
На Васильевском острове издавна противостояли друг другу молодые люди с Голодая – «Железноводские» и собственно «Васинские». Смоленка считалась границей зон влияния, и переходить ее не рекомендовалось. «Железноводские», возглавляемые Васькой Черным, резали «Васинских», как только те оказывались на их территории – севернее Малого проспекта Васильевского острова. Самим же «Железноводским» было смертельно опасно заходить в Соловьевский садик, где собирались «Васинские» во главе с Колькой Ногой.
3 октября 1910 г. на Собачьей аллейке Петровского парка собралось несколько десятков подростков и молодых людей, при появлении которых гуляющих с собаками словно сдуло ветром. Сходбище хулиганов на Петровском острове было необычным. Здесь присутствовали участники и главари обеих василеостровских банд, обычно находившихся в смертельном соперничестве. Сейчас же обе банды пересекли Тучков мост и перешли на Петербургскую сторону, в вотчину «Ждановских», «Рощинских» и «Дворянских». В другой раз они бы за это жестоко поплатились. За полгода до встречи «ждановец» застрелил «васинского» у Медного всадника. Но сегодня «Роща» и «Ждановские» принимали посланцев василеостровских банд для важного разговора.
Между хулиганами существовало соглашение, согласно которому Александровский парк вокруг Народного дома императора Николая II был своего рода нейтральной территорией. Здесь можно было бить и резать гуляющих, приставать к девицам, привлеченным в Народный дом танцами, кинематографом и дешевыми представлениями, но друг с другом сражаться было не принято. Украденное продавали скупщикам, а деньги пропивали с девицами в гостинице для приходящих «Россия», на углу Большого и Шамшевой. «Дворянские» нарушили эту идиллию, порезав Ваньку Котла – «Васинского» хулигана. Решено было двинуться в Народный дом, а оттуда на Троицкую аллею и раз и навсегда научить «Дворянских» хорошим манерам.
У Народного дома было как всегда много народа. Двери вот-вот должны были открыться, и у входа стояла огромная толпа девиц и молодых людей. Среди них были и два рядовых команды военной электротехнической школы Волков и Блоцкий. Четверо «Железноводских» оказались рядом с ними. Девятнадцатилетний Казаков – вожак банды по кличке Васька Черный, в толкучке залез Волкову в карман. Это заметил второй солдат, Блоцкий, и, сказав товарищу «внимание налево», схватил Ваську Черного за руку. Тогда другие хулиганы начали кричать: «Товарищи, Ваську Черного солдат схватил. Надо выручать». Семнадцатилетний Аксенов достал кинжал и ударил Волкова в шею, перерезав ему сонную артерию. Со словами «дышать нечем» солдат умер на месте. «Железноводские» бросились врассыпную.
Хотя жертвами хулиганов и прежде становились невинные люди, но, как правило, они убивали себе подобных. Убийство солдата всколыхнуло Петербург. Началась облава на хулиганов по всей столице. В полицейских обходах пригородов и трущоб принимали участие собаки из полицейского питомника. Собак спускали в нежилые помещения, на дачи, стога сена и другие места, где имели обыкновение скрываться столичные апаши. Удалось арестовать несколько чрезвычайно опасных хулиганов и воров. Задержаны были и вожаки «Железноводских».
26 ноября убийц судили. По делу шло четверо подсудимых: старшему 19, младшему – 17. Выяснилось, что, узнав о гибели Волкова из газет, Аксенов сказал приятелям: «Убил, ну и ладно». Аксенова приговорили к повешению, остальные получили разные сроки каторги. Васька Черный отбыл свои полтора года каторги, вернулся в Петербург, чтобы быть зарезанным «Васинскими» 5 августа 1912 г.
На Выборгской стороне «Фризовские» жестоко соперничали с «Сампсоньевскими». Чуть что – дело доходило до ножей. Но и здесь общее дело подчас объединяло хулиганов воедино.
Насилие уличное и насилие революционное
Уличное насилие переносилось и на производство. Избить мастера, вывезти его с завода на тачке считалось не преступлением, а примером доблести: «Несколько человек внезапно хватали виновника недовольства, на голову его надевали мешок с суриком или с сажей… и с шумом и гамом вывозили за ворота завода» [313] .
Избиение мастера считалось своеобразным лихачеством, необходимым элементом досуга рабочей молодежи: «Мы, молодежь, били старших. Рабочие били мастеров, купали их в одежде в речке Ижора. При непорядке в заводской лавке разбивали стекла, били уполномоченных, устраивали обструкцию, бросая на трибуну стулья. Вмешивался полицейский – били и его» [314] . В 1913 г. на Франко-Русском заводе рабочий Яковлев в ответ на замечание мастера Лемана ударил его несколько раз молотком по голове и был осужден по обвинению в покушении на насильственное убийство [315] .
Впрочем, также вели себя решившие бастовать по отношению к тем, кто в их глазах представлялись штрейкбрехерами (ломающими стачку): «Если рабочие продолжали работать, мы немедленно выключали рубильники электромоторов или закрывали трубы со сжатым воздухом, бросали в окна мастерской болты» [316] .
«Избить или даже убить полицейского считалось подвигом» [317] . После демонстраций, разогнанных полицией, естественно было заявление рабочих городовым, которые жили с ними в одном доме: «Если вы не уедете отсюда, то мы вас убьем» [318] .
Ненависть к полиции выявилась во множественных случаях столкновения рабочих с городовыми в 1905–1907 гг. и летом 1914 г. [319] Роль хулиганов в этих событиях недооценена.
Между тем, в 1905–1907 гг. уровень хулиганства в столице достиг невиданных высот. По сообщению «Петербургского листка», только в апреле 1906 г. было арестовано 2520 уличных правонарушителей. Только 23 апреля задержали 150 человек. В период с 10 по 16 апреля 286 людям были предъявлены обвинения в уличных беспорядках и 888 – в хулиганстве. В августе того же года из Петербурга выслали 3150 хулиганов и арестовали 1200.
Весной 1907 г. столица была взбудоражена серией грабежей, как писали тогда в газетах, «произведенных в чикагском стиле». 3 апреля группа из 13 человек по сигналу вожака (он свистнул в свисток) ворвалась в кассу Петербургского университета. Они вытащили пистолеты, предводитель крикнул посетителям и служащим кассы: «Руки вверх, смирно!» Грабители забрали всю наличность и потребовали провести их в комнату-сейф. Однако сторож Воробьев, услышав шум, заперся в сейфе и отказался его открыть. Тогда вожак произнес: «Как сказано», – грабители выбежали и исчезли с места ограбления. Всего унесено было 1730 рублей.
23 мая 1907 г. та же шайка напала на 34-е почтовое отделение в Тучковом переулке. В отделение внезапно ворвались десять человек с револьверами и приказали: «Руки вверх!» Пытавшегося поднять тревогу чиновника пристрелили на месте. Было украдено 1500 рублей.
30 мая восемь человек ограбили 11-е отделение Санкт-Петербургского частного ломбарда. Грабители перемахнули через стойку и выгребли наличность в размере 1700 рублей. У стойки стоял трамвайный кондуктор Александров, только что получивший за заложенное пальто 14 рублей 75 копеек, деньги он отдать бандитам отказался, и немедленно был застрелен. Между тем, управляющий ломбардом сумел вылезти на улицу через окно задней комнаты и закричал: «Нас грабят, помогите!» Налетчики стали уходить по Саратовской улице. Появилась полиция и началась погоня. Грабители разделились. Отстреливаясь, они убили четырех человек и восьмерых ранили; троих преступников застрелили полицейские, двоих арестовали, трем удалось скрыться. Следствие производило Санкт-Петербургское жандармское управление, и вначале оно буксовало, арестованные показаний не давали.
Наконец жандармам повезло – начал давать показания некий Александр Кузов. В действиях шайки он непосредственного участия не принимал. Его арестовали в феврале 1907 г. за убийство собственной невесты – Александры Пупковой. Будучи безработным, Кузов не мог содержать Пупкову, и они решили покончить жизнь самоубийством (страшная мода на двойные самоубийства была тогда в самом расцвете). 6 февраля 1907 г. они заняли отдельный номер в гостинице Полозова на Нижегородской улице. Двумя выстрелами из револьвера Кузов убил наповал свою возлюбленную, а затем выстрелил себе в рот. Но рука дрогнула и пуля, пробив щеку, нанесла ему лишь легкую рану. Следующий выстрел дал осечку. В исступлении Кузов стал щелкать курком, но кроме еще одной раны в ногу никакого повреждения нанести себе ему не удалось. В марте 1909 г. суд приговорил Кузова к заключению на восемь месяцев.
В 1907 г. после двух лет революции владельцы заводов составили так называемые «черные списки», куда вошли участники забастовок. Их уволили с предприятий и не брали на другие заводы. Положение их было безнадежно. Но за многими стоял опыт уличной жизни. Молодые безработные бывшие хулиганы решили добывать себе пропитание грабежом.
