Мама взяла короткий отпуск, чтобы ухаживать за мной первое время после моего возвращения, и две недели я блаженствовала, приходя из школы домой. Меня всегда поджидали горячие, свежеиспеченные лепешки и заваренный чай, а по пятницам — мой любимый домашний кофейный торт. Но самую большую радость доставляло мне общение с мамой, которая всегда была рядом, и я могла болтать с ней, не чувствуя на себе тяжести вечно преследующего меня отцовского взгляда.
Поев и наигравшись с Джуди, я садилась за кухонный стол с домашними заданиями, которые стали намного сложнее в старших классах, и к тому же приходилось нагонять пропущенный триместр. Пока я делала уроки, мама готовила ужин, и, сидя в теплой кухне, я мечтала только о том, чтобы эти дни никогда не кончались.
Я твердо решила дать отпор отцу, когда мама выйдет на работу. Я собиралась сказать ему, что теперь знаю, насколько неприлично его поведение. Хотя мне всегда было омерзительно то, что он проделывал со мной, до сих пор я принимала это как неизбежность. Но, прожив полтора месяца в счастливой семье, я убедилась в том, что так быть не должно. Интуитивно я всегда чувствовала, что нельзя ни с кем обсуждать «наш секрет», знала, что это стыдно, но я была слишком мала и не понимала, что это ему должно быть стыдно, а не мне. Мне казалось, что, если я все расскажу людям, они решат, что я ненормальная, и осудят меня.
Купаясь в ложном чувстве защищенности, я вернулась в школу. Слухи о моем хрупком здоровье добавили мне чудаковатости, но, по крайней мере, меня оставили в покое. Ребята перестали дразнить меня, опасаясь сурового наказания, которым пригрозили учителя.
Наступил последний день маминого отпуска, и в доме опять появился отец-весельчак. Он вошел с озорной улыбкой, источая еле уловимый запах виски. Я заставила себя не поморщиться, когда он потрепал меня по подбородку, а потом пробежал пальцами по щеке и положил руку мне на голову:
— Смотри, Антуанетта, у меня для тебя подарок.
Он расстегнул верхние пуговицы пальто и показал мне серый пушистый комочек. Осторожно оторвав маленькие коготки от своего свитера, он протянул комочек мне, и я взяла его в руки. Теплое тельце прижалось ко мне, и я услышала счастливое урчание. Я гладила пушистый мех, не в силах поверить своему счастью: у меня появился котенок.
— Он твой. Я увидел его в зоомагазине и подумал, что нужно купить для моей любимой девочки.
Все еще веря в доброго отца, я убедила себя в том, что он существует, и с восторгом посмотрела на него. Серый комочек получил от меня кличку Оскар, от мамы — выстланную старым одеялом коробку для сна, а от Джуди — дружеское обнюхивание. На следующее утро котенок мирно спал, свернувшись клубочком под боком у Джуди, греясь в тепле ее тела, а она взирала на это с полным безразличием.
На той же неделе отец возобновил работу в ночную смену, и, когда я возвращалась из школы, меня встречала уже не мама, а он. Я решила испытать на практике то, что задумала, и сказала: «Нет». Он улыбнулся мне, а потом подмигнул:
— Но ведь тебе это нравится, Антуанетта, ты же сама говорила, помнишь? Выходит, ты обманывала своего папу? Так?
Я почувствовала, что ловушка захлопнулась, ведь я знала, что ложь всегда влечет наказание. Онемев от страха и смущения, я стояла перед ним, дрожа всем телом.
Его настроение вдруг резко переменилось.
— Приготовь своему старику чашку чая, — бросил он, и я восприняла это как избавление.
Через несколько минут он уже отхлебывал горячий чай, и в его сощуренных глазах застыло знакомое мне выражение, которое не сулило ничего хорошего.
— Знаешь, Антуанетта, мы с твоей мамой тоже делаем это. Постоянно. — Я с ужасом уставилась на него, не в силах увернуться от его насмешливого взгляда. — Разве ты до сих пор не знаешь, как делаются дети?
Я не знала, но очень скоро узнала, и он, я была в этом уверена, пришел в восторг, увидев, какое отвращение вызвали во мне его откровения. Я вспомнила всех беременных женщин, которых когда-либо видела, женщин, которые казались счастливыми от своего положения, и меня чуть не стошнило, стоило мне подумать о том, участницами какого страшного акта все они были. Неужели, думала я, тетя Кэтрин, которую я так любила, тоже делала это, по меньшей мере два раза? И моя мама? Как они могли? Мысли путались в голове, и страх совсем иного рода запускал в меня свои холодные щупальца. В тот день мои представления о взрослых разом перевернулись, и последние ниточки, которые удерживали меня в безопасной гавани, лопнули, отпустив меня в свободное плавание с единственным попутчиком — недоумением.
Он сказал мне, что я не могу забеременеть, как будто только это меня и пугало, но я все равно сказала «нет». Он рассмеялся:
— Знаешь, что я тебе скажу, Антуанетта? Твоей маме это очень нравится.
Потом, словно ему надоело мучить меня, он пожал плечами и отвернулся.
«Неужели я выиграла первый раунд? — подумала я. — Неужели все так просто?» Нет, я просто выиграла незначительную схватку, даже не сражение, а между тем настоящая война была впереди.
На следующий день я поехала в офис к матери. Я решила сделать ей сюрприз, встретив после работы, и заодно избежать отцовских насмешек — после его выпадов я долго не могла уснуть, мучаясь от тревожных мыслей и образов. Я пыталась гнать их, но они упорно преследовали меня, пока я ворочалась в постели.
— Какой милый сюрприз, дорогая, — воскликнула мама, проводив меня в холл, где я могла подождать ее.
Закончив работу, она тепло улыбнулась мне и представила своим коллегам, играя роль матери, которая гордится своим ребенком. Потом, обняв за плечи дочь, которая так верила в нее, она вывела меня за дверь.
Отец ждал нас на улице. Когда я не вернулась из школы, он сразу догадался, куда я отправилась, и быстро подъехал к офису, решив перехитрить меня. Он сказал маме, что в местном кинотеатре идет фильм, который ей наверняка понравится, и предложил сходить в кино. Я так любила кино, — и, решив, что тоже приглашена, с надеждой посмотрела на родителей.
— Разве ты сделала уроки, Антуанетта? — спросил он, заранее зная мой ответ.
— Нет.
— Тогда ты идешь домой. Мы с мамой придем позже. Если бы тебе хотелось пойти с нами, ты бы из школы сразу шла домой.
Он говорил это, улыбаясь, и по его улыбке я поняла, что снова начинаю проигрывать.
— Не переживай, дорогая, — добавила мать, — в следующий раз сходишь. Приготовь себе чаю и обязательно сделай все уроки.
Я развернулась по направлению к дому, а они, увлеченные друг другом, пошли в другую сторону.
Прошло три дня, и я, придя из школы, увидела Оскара, неподвижно лежащего в корзинке Джуди. Я поняла, что он мертв, еще до того, как взяла его в руки. Его голова была какой-то неестественно вывернутой, а маленькое тельце уже каменным. Я с отчаянием посмотрела на отца.
— Должно быть, сломал себе шею, когда играл, — объяснил он, но я ему не поверила.
Спустя много лет, оглядываясь на события того дня, я подумала, что, скорее всего, отец не был виноват, потому что я никогда не видела, чтобы он жестоко обращался с животными. Возможно, это был единственный раз, когда я обвинила его напрасно. Но тогда уверенность в том, что он виноват в смерти котенка, сломила меня, и отец, заметив это, не преминул воспользоваться моей слабостью. Он взял меня за руку и повел в спальню.
Слезы текли по моим щекам, и он, с сочувствием в голосе, скрывавшим его истинные намерения, протянул мне маленькую бутылочку и велел выпить. Огненная жидкость обожгла мне горло, и я закашлялась, прежде чем почувствовала, как приятное тепло разливается по телу. Мне не понравился секс, который последовал за этим, но понравилось виски.
Так в двенадцать лет я узнала, что алкоголь притупляет боль, и увидела в нем своего друга. Уже гораздо позже я поняла, что дружба с бутылкой может в одночасье обернуться дружбой с врагом.
Я проснулась с предчувствием того, что должно произойти что-то хорошее. Мое сознание, еще сонное, попыталось отыскать причину, и меня охватило радостное волнение. К нам в гости ехала моя английская бабушка. Она собиралась пожить у нас несколько недель, и это означало, что она будет встречать меня из школы каждый день. И самым приятным было то, что все это время отец не осмелится приближаться ко мне. Пока бабушка будет гостить у нас, на сцене появится любящий и заботливый отец, а моя мама сможет играть в счастливую семью.
