Алекс Мустейкис - Миражи, Третье тысячелетие

Алекс МУСТЕЙКИС

МИРАЖИ. ТРЕТЬЕ ТЫСЯЧЕЛЕТИЕ.

1. Вечный Город.

Пустыня.

Красная, выжженная солнцем однообразная равнина простирается во все стороны до самого горизонта. Легко поверить, что она бесконечна во времени и в пространстве, что весь мир - это бескрайние ряды барханов, тишина и белесое, обесцвеченное лучами солнца небо. Кажется, что пустыня была такой же миллионы лет назад, и еще не один миллион лет пребудет такой же - без малейшего намека на воду и кипение жизни. Лишь ветер, завывая, срывает красный песок с вершин песчаных гор и горстями швыряет вниз. Песок течет темными змейками, и, останавливаясь, мгновенно сливается с неподвижными склонами барханов. Ветер дует постоянно, он подгоняет стада песчаных гор, - и те ползут, медленно исчезают в одном месте и возникают в другом. Если воспринять ритм этого незаметного глазу движения, можно увидеть, как бурлит песчаное море, как катятся по его поверхности песчаные волны, образуя песчаные водовороты, как бушуют песчаные шторма и бури в десятилетия особо сильных ветров. Нет только берегов, в которые бы бился песчаный прибой. И нет ничего постоянного в этом мире красного песка. Кроме самой пустыни. Кроме палящего солнца на выцветшем небе. Кроме сухого ветра, несущего красную пыль. Воздвигнутся и падут города, расцветут и скроются в глубине лет целые цивилизации, а на часах пустыни не пройдет и секунды. Здесь, среди безжизненных песчаных волн, соединились в одно целое вечное и эфемерное, слились мгновения и тысячелетия.

Шуршит пересыпаемый ветром красный песок вечности. Над гигантскими песочными часами Вселенной звучит шепот безвременья.

Дорога.

Светло-серая бетонная полоса протянулась от горизонта до горизонта, одним резким движением перечеркнув плавные линии пустыни. Это вызов вечности и равномерности песчаного океана. И вот уже струится по бетонному полотну красная поземка. Как будто еще мгновение, - и пустыня поглотит дорогу, на пока этого не случилось, дорога стремится вдаль, догоняя заходящее солнце. Воздух над ней струится и переливается, и в призрачном его дыхании возникают мираж. В один миг над дорогой встают небоскребы, плывут среди громад айсбергов корабли, еще дальше - зеленые поля с яркими пятнами цветов, кипящие потоки водопадов, заросли тропического леса, а за всем этим - еще нечто незаметное, неразличимое перед плывущим в небе красным солнцем, - словно звездное небо или мерцающие огни далеких городов. И вдруг исчезает бесконечная замкнутость пустыни. Эти миражи - как напоминание о том, что существует и другой мир, живущий по иному времени и по иным законам. И бессмысленности вечного существования пустыни противопоставлен краткий миг стремления к неясным целям, лежащим далеко за горизонтом.

Но миражи легко сдуваются ветром и растворяются в светло-голубом небе...

Автомобиль.

Он синей молнией мчится по дороге, рассекая воздух пустыни. Это то, чего до сих по дороге не доставало - реальное движение. Стремление дороги умножено мощью мотора, и миражи с каждой секундой становятся все ближе и ближе, пока вдруг не исчезают и не появляются вдали вновь - еще более прекрасные, еще сильнее зовущие к себе. де-то впереди, за горизонтом, находится цель путешествия. Ее пока не видно, и только возникающие перед автомобилем видения говорят о том, что она есть. Автомобиль пронзает колышущиеся призраки, он несется к самой далекой из видимых целей - к той точке на горизонте, где бетонная лента, как взлетная полоса, упирается в небо.

Кирпич.

Остановка времени, остановка движения. Ветер больше не шуршит вслед автомобилю песком по дороге. Здесь, среди неизменного моря вечности, у самой кромки бетонного полотна нашлось нечто, еще более эфемерное и чуждое пустыне, нежели зовущая вдаль дорога.

Чуждое ли?

Кирпич. Он такого же красного цвета, как и песок, заполняющий пространство на многие километры вокруг. Кажется, что он вырос из этого песка, что он его логическое следствие, та невозможность, которая не может не произойти. И вполне возможно, что этот кирпич так же незыблем в своем существовании, как и пустыня, как ветер, как каждодневный восход и закат солнца над этой равниной, покрытой красными гребнями песчаных гор.

Перед кирпичом, на границе песка и бетона, стоит девочка. Она смотрит на кирпич - долго, как будто думая о чем-то другом, не связанном ни с пустыней, ни с низко висящем над горизонтом солнцем, ни с дорогой, все также стремящейся вдаль, ни со странной находкой посреди песчаного океана. И вокруг - звенящая тишина, способная поглотить тысячелетия.

Девочка смотрит вперед, туда, куда уносится ровная лента дороги. Если присмотреться, то можно в полусотне шагов различить еще один кирпич, еле заметный на фоне песка. А дальше - еще один, и еще, и уже перед самым горизонтом кирпичи сливаются в непрерывную полосу, сперва в один, потом в несколько слоев высотой. И по другую сторону дороги заметна такая же полоса... Девочка возвращается к автомобилю, одиноко стоящему на середине дороги. Она садится за руль, и мощный мотор, оживая, расталкивает тишину и относит ее в сторону, за соседние барханы.

И снова - движение. Вновь дорога несется навстречу. Однообразный гул мотора, шуршание шин. Куда держишь путь, девочка? Что нужно тебе на этой дороге, серой молнией прорезавшей вечность? Густые волосы цвета солнечного дождя вьются на ветру. Слушай: для тебя не существует шепота движущегося песка и тем более грохота песчаных волн. Эти звуки доступны лишь остановившимся и затерявшимся в красном безмолвии. Смотри: по бокам дороги растут кирпичные бордюры, неотличимые по цвету от песка пустыни. Но ты слышишь шум иного ветра, рожденного стремлением вперед, где раскинулась в полнеба огромная, слепящая глаза заря - торжественный аккорд чистых красок. Дорога упирается в край зари, и над залитым розовым светом бетоном колышутся почти невидимые, не имеющие ясных очертаний призрачные тени, отступающие с каждым мигом все дальше и дальше, к касающемуся горизонта солнцу.

Это - закат? Или рассвет?

Все зависит от твоего движения, девочка. Двигайся быстрее вращающейся в пространстве планеты, быстрее убегающего солнца и закат станет для тебя рассветом. Спеши, если хочешь оставаться в свете дня и не останавливайся ни на миг...

Город.

Он встает черной гребенкой зданий на фоне полыхающей зари. Он растет с каждой секундой движения, черный, реальный, уничтожая вьющиеся над дорогой розовые призраки. Казалось, еще только что он был не более чем черное пятнышко на залитом заревом горизонте, и вот уже самые высокие из зданий-прямоугольников вздымаются вверх и пронзают обреченное солнце. Еще мгновение - и становится темно. Это автомобиль въехал в тень Города.

Если бы не отточенная прямизна вертикальных и горизонтальных линий, его можно было бы принять за огромный, перегородивший дорогу горный хребет. И нельзя уже свернуть, постараться его объехать - по обе стороны мелькают тысячи кирпичей, уложенные в высокие темно-красные барьеры. Это часовые Города. И угасает все великолепие красок зари. Город продолжает расти, он нависает над автомобилем, словно собираясь раздавить его своей многотонной мощью. И вдруг исчезает бескрайнее небо над головой, и вверху мелькает кирпичный свод. Это соприкоснулись две выросшие стены из кирпичей.

Город, словно чудовищный дракон, проглотил машину.

Яркий свет фар бежит по бесконечной кирпичной кладке уходящего в беспросветный мрак туннеля. На мгновение лучи вырывают из темноты брошенные, проржавевшие автомобили, приткнувшиеся к кирпичным стенам. Без стекол, без дверц, без колес, они возникают то там, то тут на долю секунды и опять исчезают во мраке... Поворот, еще поворот... Туннель двоится, петляет. Временами кирпичная стена обрывается провалами с колоннами, и за ними угадывается еще одна дорога, еще один путь в темноту... Еще немного - две дороги сливаются в одну, которая тут же круто поворачивает, раздваивается и снова кружит, увлекая за собой в черную глубину. Здесь, в этом хаосе кирпичного лабиринта, можно кружить вечно... И как хорошо, что звук мотора, отражаясь от кирпичных стен, вытесняет могильную тишину тоннеля дальше, в непроглядную темноту...

И тут же шум двигателя как будто гаснет, провалившись в какое-то новое, огромное пространство, все так же залитое тьмой. Свежий, прохладный воздух, так отличающийся от затхлого дыхания лабиринта, охватывает со всех сторон и пробирает до костей. И сверху, с невообразимой высоты неба в машину заглядывают удивительно крупные звезды...

А вокруг во мраке угадывается нагромождение небоскребов, уходящих вверх углами каменных форм. Автомобиль медленно движется по мощеной булыжником улице. Фары освещают серые стены домов, окна первых этажей, заложенные красным кирпичом. Кирпич взял в плен не только машину - еще раньше он захватил Город.