После выхода книги писателю было написано письмо внуком Сталина, Евгением Яковлевичем Джугашвили.
Ваша мастерская бога прекрасный путеводитель нашему народу в эти кошмарные годы перестроек. Вы блестяще своим поэтическим языком раскрываете глаза тем, которые ещё бродят в потемках водимые СМИ. Наша страна уже стала колонией и стремительно превращается сионистами в сырьевой придаток кап. стран . Вы хорошо показали, что русский человек уже не хозяин в своем государстве. Я думаю, что Россия попала в страшный капкан. После смерти И.В. Сталина сионисты заняли почти все ключевые позиции – посты нашей страны. Дорогой Виктор, гражданственность, Вашего труда, патриотизм книги (Мастерская бога) и конечно почти музыкальный стих делают её особенно ценной. Пожелаем ей счастливого пути в подготовке сознания нашего прекрасного народа. Спасибо Вам за добрую память о товарище Сталине.
Крепко обнимаю!
Ваш Евгений Джугашвили.
Тбилиси. 21 ноября 1998 год.
Виктор Соколов
МАСТЕРСКАЯ БОГА
РОМАН-ПОЭМА
Выпущено совместно с издательством журнала «Сибирь»
Автор благодарит
администрацию и мэра города Шолохова Владислава Викторовича Поздняка
за помощь в издании этой книги.
Великий Бог,
Создав и рыб, и гадов,
Скотов и птиц,
Их расселил повсюду.
Но понял вдруг: чего-то
Иль кого-то
Не достает,-
И Он присел в раздумье...
Им нужен добрый пастырь.
Повелитель.
Им нужен... человек.
И Бог над речкой
Между камней
Нашел сырую землю
И стал творить
Хозяина природы.
Он начал с головы,
Ногами кончил.
Он мышцы враз
Наполнил щедрой мощью.
Что стойким быть должно,
Он стойким сделал,
И было существо
Его подобьем.
И Бог подумал:
«Царь-то одинокий.
Здесь надобна ему
Жена царица –
Поддерживать в пути,
Подчас нелегком,
Оказывать Малейшие услуги».
Бог вынул из поделки
Часть основы
И вылепил лицо...
И следом шею...
Он вывел грудь - две
Равных полусферы,
Налитых соком
Спелым и тяжелым.
И матовый живот,
Овальным клином
Упавший вниз, взметнул
Две складки кожи.
И две ноги,
Две полных и упругих
Раскинулись,
Как реки в час разлива.
Она лежала,
Словно на ладони.
Она влекла
Невинностью доступной.
На дело рук
Ваятель засмотрелся.
И было дело рук Его
Прекрасно.
Тогда к их лицам –
Бог Свое приблизил,
В открытость губ
Вдохнул живые души.
И в райский сад
Им приоткрыл калитку,
Поскольку был хозяином
Эдема.
А в том саду зеленом
При долине,
Где соловей
О чем-то пел заветном,
Добра и зла
Произрастало древо,
Собой питая
Яблоки тугие.
В листве его
Таился бес холодный.
Жену царя
Он совратил речами.
Она, познав свой стыд,
Познала мужа.
И в гневе Бог
Их выдворил из рая.
Засим,
Перед содеянным Смирился.
Зараз простил им
Грех сей первородный.
И Бог сказал:
«Живите,
Размножайтесь,
Но здесь вас ждет
Возмездие Отныне...»
* * *
Во мгле
Скрывается дорога.
И Мастерская – Русь
Во мгле...
И мы себя,
Вождя и Бога
Все ищем, ищем на земле
На русской
Праведной земле.
Пролог
1
Я снова в детство ухожу,
Вокруг забытых лет-вращаюсь.
К себе в таежье возвращаюсь,
Лучами-тропами брожу.
Лучи от жухлых трав рябы.
Над речкой,
Вскормленной урманом,
Растут навстречу из тумана
Не избы - россыпью грибы...
Тех изб старинных нет давно:
Поросших мхом,
Погнивших,
Старых -
Они лишь в памяти остались...
Но я их вижу все равно.
Они с их милой добротой,
С их верою в вождей
И в Бога.
Исчезли заодно с эпохой
За смертной, видимой чертой,
Что делит жизнь...
И наяву
Я окружен давнишним бытом.
Я воздухом дышу забытым,
В трех измерениях живу.
Коснулось прошлое крылом.
Я по привычке, молча, сжался.
День нынешний
С былым смешался —
Я в настоящем...
Я в былом...
Его кострами озарён –
Я знаю –
Мне от них не деться.
Неужто
Г розной «тройкой» к детству
Пожизненно приговорен?!
В каком, неведомо, году –
Измученный,
Голодный
Мокрый
Этапом под конвойный окрик
По памяти живой иду…
Я прибавлял и вычитал –
В работу
Тщательно включился.
В четвертом классе я учился
И взрослым сам себя считал.
Уроки давние храня,
Спокойный,
Невелеречивый,
Живу –
Знать, в детстве научили
Жить просто взрослые меня.
Я стал с годами чуть умней,
Бездумно в небе не летаю.
Порою в круговерти дней
Себя мальчишкою считаю.
Учителя тех первых лет...
О!..
Им я должен поклониться!
Открыв души моей страницы,
Они оставили в ней след.
След мне
Маячил впереди...
Он в настоящее уперся.
Плохой бы след
С годами стерся,
Оставив горечи в груди.
Так Сталин
В жизнь вошел мою
Портретом,
Бюстом,
Делом,
Словом...
Я это слово слышу снова
В хранимом памятью краю.
Пластинки с ящичком туда
Привез отец весной однажды.
Собрались жители,
И каждый
Внимал, как раньше - никогда…
Казалось, край,
И глух и дик,
Притих, сжимая птичье горло.
Вождя раскручивая голос,
Планетою
Вращался диск.
Молчали все
Друг другу в лад.
Я из избы,
Спеша, к ним вышел.
Я голос Сталина услышал –
О Конституции доклад.
Не торопясь, он говорил
О жизни,
Что в стране Советов
Полна отныне вешним светом.
И я легко
В мечтах парил.
Я слепо был готов идти
К земле,
Расцвеченной сияньем.
Но я не ведал
Расстоянья.
До цели я не знал пути.
А путь? -
Он кровью стыл в снегах.
На нем
Не знал я прибавлений.
Я шел. Не поджимал коленей,
Но дрожь подчас
Была в ногах.
И пусть то самое оно
Со мной,
С другим ли кем-то было,
Там ничего
Не позабылось,
Хоть это было так давно.
2
И был
Восток из света соткан.
И ночь была и не была.
И солнце шаркалось о сопки
И раскалялось добела.
Оно по скалам в небо лезло
Из чащи вздыбленных лесов.
И мир пронзительно и резво
Кричал на сотни голосов.
А мир
Раскидывался вольно
Медвежьей шкурой
По хребтам.
На шиверах звенели волны,
Летя за ветром по пятам.
А мир
Вдыхал дурмана запах,
И робко рельсами дрожал.
И лишь во мраке
Сонный запад
Еще невидимый лежал.
И вот оттуда, издалека,
Из сном объятой стороны
Загрохотал состав к востоку
В конец земли,
В конец страны.
Он мчал.
Мелькали километры.
Он расстояния крушил.
Он фудью рвал тугие ветры.
Боясь диспетчера,
Спешил...
И в сопках
Дымом колыхался.
И в падях омутных тонул.
И на подъемах задыхался.
И паром исходя,
Тянул,
Дабы со временем поспоря,
Встревожить
Вздыбленную высь...
Крутилось эхо, шуму вторя,
Взывало к солнцу:
- Отзовись!
Явись скорее...
Сил не стало
Бежать вслепую по земле.
С души сними
Пути усталость,
Дорогу высвети во мгле.
Открой ее до самой сути,
Чтоб в ней нашел
Мечту свою...
Тогда водил
Борис Ифугин
Товарные
В глухом краю.
... Колеса
Гул свой обгоняли,
В фонарных отсветах рябя.
Колеса грубо подминали
Ночную темень под себя.
Из тьмы
В безумном птичьем гаме,
Как бы ведя хребтам учет,
За цепью сопок цепь другая
Взлетела вверх...
А там еще...
По склонам их
В сверканье строгом
Под шум воды,
Под ветра гуд
Штыком железная дорога
Пронзила хмурую тайгу.
Над ней туман
Висел клубами,
Горячий выдох стыл над ней.
Дорога резко огибала
Крутой откос...
А в глубине
На сопке,
Над сияньем стали,
Открывшись вдруг,
Тяжел и груб
Возник
Скалистой глыбой Сталин,
Из камня вышедший по грудь..
.
... О, незабвенные места!
Таежный Амазар,
Могоча...
Мне снова
Память сердце точит,
Застыло Имя на устах.
Надежно связано с судьбой
Моей,
Отца,
Страны Советов.
В стихах поэтами воспето,
Нас Имя поднимало в бой.
И здесь в Сибири
В свой черед,
Поправ сомненья и унылость,
Над новым миром
Имя взмыло
Призывом жизненным –
Вперед!
Вперед! -
