Человек-Паук: Становление - Arhont

Ладно, ребята. Давайте в последний раз с самого начала.

Меня зовут Питер Паркер. Однажды меня укусил радиоактивный паук. И теперь я единственный и неповторимый Человек Паук!

Остальное… вы знаете. Большая сила — это большая ответственность!

И я этому стараюсь соответствовать.

Я спас город! Потом еще раз. И снова, и снова, и снова.

Это было нелегко! Я выглядел хуже, чем потрепанное мороженое после жаркого дня.

Но, несмотря ни на что, мне все еще нравится быть человеком-пауком.

Оно и понятно. Как бы сильно мне не доставалось. Как бы ни было плохо.

Я всегда вставал.

Ведь наш город, как никто другой, любит притягивать разных придурков.

И единственное, что стоит между этим городом и катастрофой.

Это я.

Человек-Паук лишь один!

Один.

Против всех фриков.

Безумных ученых.

Суперзлодеев с их маниакальной жаждой убить как можно больше людей.

И хладнокровных маньяков, которые долгое время могли скрываться в толпе.

Один.

И я старался!

Правда, старался.

Правда… старался.

Но кто бы знал, что самым главным злодеем этой вселенной буду я.

Ведь… никому до меня не удавалось уничтожить всю вселенную, не так ли?

А мне удалось.

И сейчас я не могу встать. Не могу сделать так, как должен поступить Человек-Паук. Сражаться не с кем. Вставать не имеет смысла.

Ведь огромная дыра в пространстве поглотила почти весь мир, и только островок центра Нью Йорка еще существует.

Впрочем, недолго. Остается минута, максимум две. Непроглядная темнота, пустота сжирает все на своем пути.

А я сижу на самом высоком здании и смотрю, как люди пытаются бежать и у них не получается.

А я даже не пытаюсь помочь.

Ведь, когда мир рушит сам себя… трудно что-то сделать, будучи жителем этого мира.

Да и не будучи, тоже трудно.

Впрочем, как же я до этого дошел, а?

Знаете, иногда бывает, что вечером вы засыпаете, и у вас по большому счету все в порядке. Жизнь, в принципе, понятна, проста и, можно сказать, очевидна. Никаких сюрпризов, маленькие такие проблемы: думаешь о том, куда поступать, как бы, может, с девочкой какой-то познакомиться, или чтобы в школе не задирали.

А потом бац, и утро.

И почему-то резко ты смотришь на все совершенно по-другому.

Тетя и дядя стали почти незнакомыми людьми, то есть, ну, ты, вроде как, осознаешь, что они твои дядя и тетя, но по факту ты прямо как будто впервые их видишь.

Родная комната для тебя превратилась во что-то непонятное. Ты не можешь найти свою одежду, а потом сразу же вспоминаешь, что вот твоя любимая пайта и джинсы. Одновременно такие знакомые и вызывающие странные чувства, даже некоторого отвращения, ведь это ношеные кем-то вещи, далеко не в самом лучшем состоянии.

Если не задумываться, ты легко ориентируешься в доме, понимаешь, куда идти, но как только твои мысли сосредотачиваются на этом, ты начинаешь теряться.

Вообще, в психологии есть такой эффект, насколько я помню.

Где тебя может накрыть на пару минут. Вот только прошла минута. Час. Сутки. И ничего не изменилось. Весь выходной день я провел в прострации, пытаясь понять, что происходит. Не очень получалось, если честно.

Ассоциации почему-то сбоили. Поэтому очень тяжело было как-то осмыслить происходящее, когда я смотрю на дядю Бена и понимаю, что знаю его по-другому. Я знаю, что он умер из-за того, что Питер Паркер, не поймал грабителя. Я, то есть. Хотя я в жизни пока даже не видел никакого грабителя.

Вот откуда я это знаю?

Весь день я вообще почти ничего не отрубал, едва соображая, что происходит вокруг меня, и выстраивая все новые и новые ассоциации, которые появлялись. Я мог посмотреть в любую сторону и, увидев, например, Нью-Йорк в окно, словить память о том, что этот город могут уже завтра разрушить.

И мои тщетные надежды на следующий день не оправдали себя.

Проснулся я с утра еще в более потерянном состоянии. Окружение начинало теряться, язык моих родственников был для меня то тарабарщиной, где кучу звуков смешивались во что-то одно, то самым обычным и понятным, а голова от этого всего кружилась, как будто я только что на карусели катался несколько часов.

Но это не помешало мне пойти в школу, я уже не помнил что, но сегодня было что-то важное для меня, на этом сходились все мои мысли и цепочки ассоциаций.

Поэтому я на каком-то автопилоте просто двигался в сторону школьного автобуса. Только когда смог упасть на заднее сидение, я почувствовал что-то у себя под носом и, проведя онемевшей рукой, обнаружил кровь. Впрочем, мозги у меня еще не настолько улетели, и я аккуратно ее вытер.

Дальше стало немного лучше, онемение в конечностях прошло, и взгляд смог сфокусироваться. Ну, и ничего нового по большому счету я не обнаружил. Обычный такой школьный автобус, дети как дети, сидят, кто говорит о чем-то, кто музыку слушает или просто залипает в телефон.

А я же лишь откинул голову назад и попытался отдохнуть.

Ощущение, как будто я не только встал, а уже пробежал марафон и выучил квантовую физику. Хотя я ее, вроде, знаю. Или нет?

Такими мыслями я решил не занимать свою голову и, уставившись в потолок автобуса, просто позволил себе ни о чем не думать.

Впрочем, долго так залипать не получилось, оказалось, что то самое важное событие — это какая-то экскурсия.

И тут зрение снова расфокусировалось, а руки опять онемели. В голове начали всплывать две цепочки ассоциаций, перемешиваясь друг с другом и выходя за грань, которую я сам не мог понять.

Сначала проскочили ассоциации по поводу того, как же в этом здании интересно. Последние научные разработки, один из лучших ученых мира, даже образцы разной техники, которую можно потрогать! Это было идеальное место, и я так давно хотел туда попасть! Тут же пришли воспоминания, как я просил тетушку подписать соглашение, как классный руководитель объявлял об этой экскурсии, и с каким предвкушением я ждал этого дня.

А параллельно с этим в голове начали скакать какие-то неясные образы, которые с трудом вообще можно характеризовать: паук, рыжие волосы, фотоаппарат, и все это неслось одно за другим и с картинками, звуком, и с какими-то еще помехами.

Это все переплеталось, и простая логика начинала сбоить, я был уверен, что рыжие волосы как-то связаны с пауком, а паук произошел из-за того, что красный. Как-то так можно описать происходящее у меня в голове.

Где-то в этот момент я опять понял, что у меня из носа течет кровь, а мы уже вышли из автобуса и стояли недалеко от входа.

Впрочем, дальше дела пошли относительно лучше, я уже не выглядел, как наркоман во время бэдтрипа, и смог относительно спокойно следовать за гидом. С каждой минутой мне становилось чуть легче, я не ловил диких каких-то ударов по моему восприятию, смог даже понимать, что говорят и рассказывают, вот только сказать что-то — выше моих сил.

Точнее, сказать что-то осмысленное. Впрочем, это не самое страшное. Какой-то частью сознания я улавливал, что мое облегчение — это регрессия перед финальным ударом. Как-то отдаленно я понимал, что в любую минуту на меня навалится удар сильнее, чем в любой из предыдущих дней.

Впрочем, эти мысли едва ли где-то мелькали далеко на грани моего сознания, на деле мои мысли текли едва ли как-то связно.

Но я хотя бы осознавал происходящее, и мне даже было интересно.

Впрочем, все случилось так, как я и ожидал, удар пришелся на лабораторию с пауками. Информация свалилась на меня огромным валом, и любые связи с окружением у меня порвались, как тонкая ниточка, удерживающая неподъемный груз. Лишь как-то отдаленно я ощутил сильную боль, идущую откуда-то от руки.

Сильную боль, как