Можно ли по аналогии предсказать распад Америки на независимые государства? На какую-нибудь Мексифорнию, Кубофлориду, Пуэрторикию, Исламофарраханию? Думается, до этого еще слишком далеко. Гораздо более вероятным представляется повторение другого момента античной истории: перерождения Римской республики в Римскую империю в 1-м веке до Р.Х. Это произошло не потому, что Сулла, Помпей, Катилина, Антоний, Юлий Цезарь, Октавиан Август были какими-то неукротимыми честолюбцами, жадными до власти. Просто и сенату, и всадникам, и легионерам, и рядовым гражданам в какой-то момент стало ясно, что сохранить государственный порядок в гигантской многонациональной стране будет невозможно без перехода к единовластию. Так и в сегодняшней Америке – патовая ситуация в противоборстве президента и конгресса парализует все законодательные и административные инициативы.
История великих империй длилась тысячелетия. История великих республик, вступавших на путь экспансии, расширения, открытия своих границ миллионам инородцев, до сих пор не превысила 250 лет. (Примеры: Афины, Карфаген, Венеция, Флоренция, Генуя, Новгород, Псков и так далее.) Если эта закономерность сохранится, нам следует ожидать кризисной точки для Американской республики в 2025 году. Недаром проницательный американский политик и мыслитель Патрик Бьюкенен включил эту дату в название своей книги: «Самоубийство сверхдержавы. Просуществует ли Америка до 2025 года?» [10].
Стремительный технический прогресс наших дней может привести к тому, что человечество окажется перед лицом нового скачка: с индустриальной ступени – на пятую ступень; назовем ее предположительно электронно-космической. Если это будет сопряжено с такими же социальными и военными катаклизмами, какие сопровождали предыдущие скачки, разрушительные последствия их предсказать невозможно. Нужно считать чудом, что за 70 лет, прошедших со дня атомной бомбардировки Хиросимы, человечество проявляло достаточную сдержанность, чтобы не использовать термоядерное оружие в своих непрекращающихся войнах. Но вечно это длиться не может. Рано или поздно «новые трихины» доберутся до бомбы и используют ее для утоления своей иррациональной ненависти.
Модель ступенчатого развития мировой цивилизации разрабатывает и известный американский политолог Чарльз Купчан. Он считает, что народы, пережившие в свое время охотничью, скотоводческую, земледельческую, индустриальную стадии, оказались сегодня на входе в следующую ступень, которую он назвал digital era [11]. Необычайные возможности эффективного обмена информацией, предоставляемые компьютером и интернетом, в огромной степени влияют на все производственные процессы, повышая их эффективность. Такую же роль в свое время сыграла письменность для народов, поднявшихся с кочевой ступени на земледельческую, или телеграф, телефон, радио – для народов, входивших в индустриальную эру. В отличие от Фрэнсиса Фукуямы, Купчан считает, что мы достигли не конца истории, а начала следующей технологической эры, и что на этой новой ступени США утратят свою доминирующую роль в мире.
В своей книге «Без буржуев», вышедшей в 1979 году [12], я описал кризисное состояние СССР, но и представить себе не мог, что двенадцать лет спустя советская империя развалится. Сегодня я тоже не имею в виду пророчить гибель США. Страна выживет, может быть даже усилится в военном и экономическом отношении при укреплении исполнительной ветви власти за счет трех других ветвей, как усилился Древний Рим во 2-м веке после Р.Х. при императоре Траяне. Но это будет закат и перерождение той страны, которую мы знаем и любим сегодня.
Одно ясно: в ситуации противостояния с бурлящим и непредсказуемым Третьим миром искусственное раздувание враждебности со стабильной индустриальной Россией является ничем иным, как проявлением величайшей безответственности и близорукости американских политиков обеих партий. В привычной погоне за голосами избирателей они состязаются друг с другом в обвинениях в адрес Кремля, не утруждая себя анализом конкретных историко-политических ситуаций. При этом собственные акты попрания международного права полностью игнорируются. Попытки «ракетно-бомбовой демократизации» делались уже в отношении Боснии, Сербии, Афганистана, Ирака, Ливии, Йемена и унесли сотни тысяч жизней. В результате волна ненависти к индустриальному миру вздымается все выше и выше и поставляет тысячи мстителей в ряды ИГИЛа.
Сегодня долг «дозорных» индустриального мира – американских, российских, британских, немецких, французских – вглядеться в туман ближайших десятилетий, вслушаться в гул волн Океана Истории, разбивающихся о грозные утесы. Избежать вступления на новую ступень цивилизации невозможно. Опять какие-то народы перейдут на нее первыми, и на них обрушится враждебность отставших. Но, как сказал Шекспир, «готовность – это все». Если мы осознаем историческую неизбежность противоборства между народами, находящимися на разных ступенях, мы сможем встретить очередную волну «новых трихинов» во всеоружии.
Литература
1. Достоевский Ф. М. (1973). Преступление и наказание./Собр. соч. Л.: Наука, т. 6.
2. Ефимов И. (1991). Метаполитика. Л.: Лениздат.
3. Livy. (1960). The Early History of Rome. Baltimore: Penguin Books.
4. Armstrong Karen. (1992). Muhammad. San Francisco: Harper Collins Publishers.
5. Weatherford Jack. (2003). Genghis Khan. New York: Free Rivers Press.
6. Chambers James. (1979). The Devil’s Horsemen. New York: Atheneum Books.
7. Ефимов И. (2008). Грядущий Аттила. Ст.-Петербург: Азбука.
8. Durant Will. (1950). The Age of Faith. New York: Simon & Schuster.
9. Bergen Peter. (2006). The Osama Bin Laden I Know. New York: Free Press.
10. Buchanan Patrick J. (2011). Suicide of a Superpower. Will America Survive to 2025? New York: St. Martin Press.
11. Kupchan, Charles A. (2002). The End of the American Era. New York: Vintage Books.
12. Ефимов И. (1979). Без буржуев. Франкфурт: Посев.
Петр Ильинский – прозаик, поэт, эссеист. Родился в 1965 году в Ленинграде, выпускник МГУ, научный работник, в 1991 – 1998 и 2001 – 2003 годах – сотрудник Гарвардского университета. Книги: «Перемены цвета» (Эдинбург, 2001), «Резьба по камню» (СПб., 2002), «Долгий миг рождения. Опыт размышления о древнерусской истории VIII–X вв.» (М., 2004) и «Легенда о Вавилоне» (СПб., 2007). Статьи и рассказы публиковались в российской и зарубежной периодике («Отечественные записки», «Время и место», «Русский журнал», «Зарубежные записки», «Северная Аврора»). Живет в Кембридже (США), работает по специальности в частном секторе, преподает в Бостонском университете.
Век просвещения
Трехчастное повествование о самом лучшем столетии,
основанное на известных и не очень известных документах
из российских, а также иностранных библиотек
и расцвеченное некоторой долей авторского домысла
(Отрывок из романа)
Авторское пояснение
Три предмета, без которых не обходится история великого государства: война, государственный переворот и повальная эпидемия. Первая часть романа, окончание которой приводится ниже, – военная, и ее центральным эпизодом (гл. 18–26) является самое знаменитое сражение Семилетней войны, которое русская армия должна была неминуемо проиграть. Но вышло совсем по-другому. Почему?
На этот и остальные вопросы будут отвечать читатели. Насколько слеп или проницателен очевидец? Всегда ли честен мемуарист, стоящий на пороге смерти (главный герой, от имени которого ведется большая часть повествования)? Зачем приукрашивать реальность его российскому современнику – сочинителю потаенного дневника, который он будет прятать даже от своих близких? И есть ли самая малая крупица правды в политических документах любой эпохи?
Основные герои: врач-француз на службе в австрийской, а потом в российской армии, искатель приключений и неудачливый агент версальской разведки; русский чиновник, резонер и карьерист (оба рассказывают о себе сами); британский коммерсант-резидент с Английской набережной и фабричный подмастерье-москвич (за них и за кое-кого еще говорит автор, а также некоторые старинные бумаги).
Главная тема: столкновение, взаимодействие, соперничество и сотрудничество России и Запада.
Чем дальше автор писал роман, тем современнее он становился...
18. В лесу
(убористо, строчки загибаются вверх)
Против ожидания, наш переход не был трудным или опасным. Корпус двигался вдоль реки, потом по хорошим, давно проложенным дорогам, какие я, признаюсь, не предполагал встретить в столь отдаленных местах. Однако мы часто стояли под открытым небом – командующий, в отличие от остальных имперских генералов, не был озабочен поисками удобных для ночлега мест. Дважды или трижды лазарету все же удалось остановиться в небольших силезских деревеньках, и везде я убеждался, что нас, несмотря на форму, путают с пруссаками. И еще: из общения с тамошними жителями, пусть совершенно непродолжительного, мне стало ясно – почти никто из них не знает, что именно из-за их земель началась война, постепенно становящаяся длинной и знаменитой. Более того, на все мои расспросы – а я постепенно начинал интересоваться бытом и жизнью народностей европейского востока – ни один не мог внятно объяснить, есть ли разница между властью королевской и императорской и каковы его, обитателя сих пределов, сердечные чаяния? В какой стране хочет он существовать, чьим подданным являться? Не исключаю, что мои собеседники просто опасались говорить правду. Мундир на мне был австрийский, белый, хоть и грязный, с желто-черным офицерским шарфом (несмотря на это, интенданты по-прежнему ставили меня в самый хвост любой очереди – мерзавцы не считали меня настоящим служакой и, наверно, были правы). Оружия я не носил, а говорил по-немецки с неслыханным в тамошних краях акцентом. Может быть, меня принимали за шпиона?
