Ознакомительная версия.
Через несколько мгновений после этого из зала удалились все, кроме членов большого совета присяжных.
Но совещались они недолго. Спустя каких-нибудь пятнадцать минут прокурора штата и судью пригласили вернуться. Судье передали оформленное письменно решение, которое он зачитал вслух. Все три пункта обвинения были утверждены. И по каждому из них требовался незамедлительный арест Синтии Эрнст.
– Ну, ребята, теперь пошевеливайтесь, – сказал Кэрзон Ноулз, протягивая Эйнсли прозрачную папку, куда были вложены два экземпляра постановления большого совета. – Пусть они хоть трижды присягали, но как только присяжные разъедутся отсюда, кто-нибудь из них неизбежно проболтается. Слухи о комиссаре Эрнст распространятся тогда, что твой лесной пожар, и непременно дойдут до нее самой.
Разговор происходил в вестибюле на полпути к лифтам. Собираясь попрощаться с Ноулзом, Эйнсли спросил:
– А нельзя их как-нибудь задержать здесь? У этого состава совета есть еще сегодня какие-нибудь дела?
– Есть одно. Мы, собственно, так и запланировали. Но это еще на час, не больше. Потом ни за что не могу ручаться. В управлении полиции уже знают, что обвинения утверждены; Монтесино сама позвонила вашему шефу… Кстати, мне ведено передать тебе, что по прибытии на службу ты должен сразу явиться в кабинет заместителя начальника полиции Серрано. – Он бросил на Эйнсли выразительный взгляд. – Не каждый день ваше руководство лично влезает в расследование убийства, верно?
– Просто дело касается городского комиссара. Мэр и комиссары – особая каста; с ними нужна сверхделикатность.
Будучи чиновником прокуратуры штата, Ноулз занимался делами по всем городам и весям Флориды, а о политических перипетиях в самом Майами знал меньше, чем любой полицейский сержант.
Когда двери лифта уже почти сошлись, Ноулз бросил вслед:
– Удачи тебе!
"Какой еще удачи?” – недоумевал Эйнсли, пока лифт скользил вниз. В его собственном понимании удача могла заключаться только в том, чтобы его роль во всей этой драме закончилась, как только решение большого совета передадут в руки заместителя начальника управления полиции. Но он подозревал, что так просто не отделается.
Тем временем произошли немаловажные события и в семейной жизни Эйнсли. Поздним вечером в прошлую пятницу он сообщил Карен о своем решении уйти из отдела расследования убийств, как только нынешнее дело будет полностью завершено, а быть может, и оставить службу в полиции вообще, хотя об этом ему еще предстояло поразмыслить. Карен чуть не расплакалась от радости, узнав эту новость. “Ты не представляешь, как я счастлива, милый! Я же вижу, как тяжко тебе дается твоя проклятая работа. Все, с тебя довольно! Уходи оттуда совсем. О будущем не беспокойся, как-нибудь выкрутимся! Самое главное – это ты. Для меня, для Джейсона и… – она осторожно провела ладонью по своему округлившемуся животу, – ., еще для кое-кого”.
В тот вечер они говорили о Синтии. Эйнсли рассказал о трагедии ее детства, о той ненависти, которая переполняла эту женщину, о преступлениях, совершенных, чтобы утолить ее. И, наконец, о неизбежном и уже скором наказании.
Карен слушала и реагировала на все со своим несокрушимым здравым смыслом, который за девять лет жизни с ней он научился так ценить. “Конечно, мне жаль Синтию. Ее пожалел бы всякий, особенно – другая женщина. Но необходимо понять, что ничего из того, что сотворили с ней или что совершила она сама, – изменить нельзя. Слишком поздно. И, что бы ни случилось, остальные люди – а мы с тобой в особенности – ни в коем случае не должны взваливать на себя даже крохотную долю горя или вины Синтии. Иначе и наша жизнь полетит под откос. Поэтому я скажу тебе: да, Малколм, сделай то, что велит тебе долг, но только в самый последний раз. А потом все – уходи!"
Всякий раз, когда Карен произносила имя Синтии, Эйнсли, как и прежде, начинал думать: знает она об их прошлой связи или нет?
Но важнее всего было выполнить эту его миссию – теперь уже совершенно точно последнюю – как можно быстрее.
Двери лифта открылись в холле первого этажа здания суда.
***Пользуясь привилегией полицейского, Эйнсли оставил свою машину прямо при входе и потому добрался до штаб-квартиры управления полиции, – три квартала на север, два – на запад, – за несколько минут.
Когда он вошел в приемную офиса Отеро Серрано, начальника всех следственных отделов, секретарша поднялась и сказала:
– Добрый день, сержант. Проходите, вас ждут. Эйнсли застал Серрано, Марка Фигераса, Маноло Янеса и Лео Ньюболда за оживленной беседой. Но стоило ему войти, голоса умолкли, головы повернулись к нему.
– Я вижу, вы привезли решение совета, сержант? – сказал вместо приветствия Серрано, высокорослый атлет, сам в прошлом незаурядный сыщик.
– Да, сэр, – ответил Эйнсли и вручил ему папку. Серрано положил одну копию перед собой, вторую передал Фигерасу.
Пока начальство было поглощено чтением, в кабинет тихо провели Руби Боуи. Она подошла к Эйнсли и шепнула:
– Нам нужно поговорить. Я нашла ее ребенка.
– Ребенка Синтии? – Изумленный, Эйнсли оглянулся по сторонам. – Мы можем…
– Не думаю. Пока не сможем, – ответила она быстро. Пока собравшиеся читали, слышны были вздохи. Фигерас, закончивший читать первым, застонал:
– Боже, хуже просто быть не может!
– Кто бы мог себе представить такое? – более сдержанно отозвался Серрано.
Дверь кабинета снова открылась, и в кабинет вошел начальник полиции Фэррелл Кетлидж собственной персоной. Подчиненные поспешили вытянуться перед ним, но он лишь вяло махнул рукой.
– Продолжайте, – сказал он и встал у окна. – Здесь командуешь ты, Отеро. Чтение возобновилось.
– Да-а-а… Подставила нас Синтия, что и говорить, – прервал молчание Фигерас. – Она получила повышение уже после того, как скрыла улики против Дженсена, убившего бывшую жену и ее парня.
– Вот уж репортеры порезвятся! – вырвалось у Маноло Янеса.
Как ни важен был первый пункт обвинения, Эйнсли понял, что руководство больше всего уязвили второй и третий, где говорилось о соучастии офицера полиции Синтии Эрнст в одном убийстве и недонесении о другом.
– Если дойдет до суда, он может длиться годами, – сказал Лео Ньюболд. – И все это время мы будем под перекрестным огнем.
Остальные мрачно закивали.
– Тогда закончим на этом, – вмешался Серрано. – Я хотел только поставить вас в известность, потому что достанется на орехи всем. Однако теперь пора действовать.
– Может быть, было бы даже лучше, если бы Эрнст обо всем узнала прежде, чем за ней придут, – сказал вдруг Ньюболд. – Единственный выход в се положении – это пустить себе пулю в лоб и избавить всех от кучи проблем.
Эйнсли ожидал, что Янес резко отчитает лейтенанта, но напрасно. Воцарилась полнейшая тишина; даже начальник полиции не проронил ни слова.
"Уж не молчаливый ли это приказ?” – подумал Эйнсли, но отринул это предположение как совершенный вздор. В этот момент к нему обратился Серрано:
– Нравится вам это или нет, сержант, но именно вам мы решили поручить произвести арест, – он сделал паузу и продолжал чуть более мягко. – Если для вас это проблема, скажите нам сейчас.
Стало быть, он знает. Они все знают про него и Синтию. Вспомнились слова Руби: “Мы же детективы, не забывайте об этом”.
– Удовольствия мне это не доставит, сэр. Да и кому доставило бы? Тем не менее, я сделаю все, как нужно, – сейчас он странным образом почувствовал, что его долг перед Синтией – самому довести это до конца.
Серрано одобрительно кивнул.
– Поскольку речь вдет о городском комиссаре, с этого момента каждый наш шаг будет привлекать пристальное внимание общественности. У вас же безупречная репутация, и я уверен, что вы не допустите оплошностей или ошибок.
Эйнсли почувствовал на себе взгляды всех собравшихся, и так же, как и пять дней назад при встрече с Фигерасом и Янесом, во взглядах этих двоих сквозило уважение, не зависевшее ни от какой субординации.
Серрано пробежал глазам лист бумаги, только что принесенный ему секретаршей.
– Сегодня с раннего утра мы установили за Эрнст негласное наблюдение. Полчаса назад она проследовала в свой офис в здании городского совета. Она сейчас там. – Он снова посмотрел на Эйнсли. – Вам понадобится женщина-полицейский. Пусть это будет детектив Боуи.
Эйнсли кивнул. В наше сумасшедшее время полицейский уже не может взять под арест женщину в одиночку. Слишком велик риск, что его обвинят в попытках сексуальных домогательств.
– Я уже вызвал патрульных вам в подкрепление, – продолжал Серрано. – Они внизу, ждут ваших указаний. И возьмите вот это. – Он подал Эйнсли ордер на арест, который был выписан, как только стало известно о решении большого совета. – А теперь приступайте к заданию!
***Уже когда они спускались в переполненном лифте, Руби посмотрела на Эйнсли, но тот лишь шепнул:
Ознакомительная версия.
