Саладин. Султан Юсуф и его крестоносцы - Сергей Анатольевич Смирнов

Рус попросил, чтобы его пустили вперед и стал осторожно продвигаться, глядя не себе под ноги, а вверх, на свод, при этом держа свечку у себя над головой.

Когда мы достигли того места, где свод был подперт немного покосившимся бревном, рус шепотом повелел нам отойти назад, а сам очень скрупулезно осмотрел "небеса", готовые рухнуть нам на голову. Потом он, прижавшись к стене спиной, обошел подпорку и поманил нас рукой. Мы миновали опасное место точно тем же способом.

Тогда рус попросил, чтобы мы протиснулись мимо него и ушли вперед по меньшей мере шагов на двадцать.

- Что ты собираешься делать? - потребовал рыцарь Джон объяснений от своего оруженосца.

- Я привяжу веревку к бревну, - сказал Иван.

- Зачем? - до сих пор не догадался англичанин.

- Прошу вас, мессир, отойдите! - взмолился Иван. - Здесь очень опасно.

Так в тот хмурый зимний вечер предводитель "рыцарей султана" подчинился и второй просьбе, теперь снизойдя уже до своего оруженосца.

Мы отошли и стали дожидаться руса. Его огонек, опущенный на пол, то пропадал, то вновь вспыхивал во тьме - там рус устраивал свою военную хитрость. Наконец мы услышали его приближающиеся шаги. Однако свечка так и осталась на месте.

- Все сделано, - довольно сообщил он. - Правда, веревка не слишком длинная... Чего доброго не успею отскочить, если рухнет сразу. Но все в руках Божьих. Во всяком случае эта веревка не длиннее моей жизни.

- Почему ты решил, что понадобится обвал? - спросил рыцарь Джон, растерявший под землей всю свою былую проницательность.

- Я тоже, как и вы, мессир, очень надеюсь, что доблестный мессир Эсташ победит всех врагов, - вздохнул рус.- И я тоже очень надеюсь на копье святого Лонгина... Но ведь может случиться и по-другому... Если эти нехристи навалятся на ворота все разом, то удержать их будет очень трудно. А что если к тому же настоятельница так испугается, что сразу укажет им, где подземелье. Может, они уже близко.

Рус замолк, и тяжелая тишина стала давить на нас сверху, как шаткий свод.

- Теперь ваша воля, мессир, - тихо проговорил рус.

- Хорошо, - сухо ответил Джон Фитц-Рауф. - Делай, как задумал. Только будь поосторожней. Мы тебя подождем.

- Вы бы лучше отошли еще дальше, - предупредил Иван. - А то сдается мне, что... ох, развернутся тут хляби небесные. Только бы стена наверху не завалилась... Отойдите.

Мы молчали. Что-то все еще держало нас на месте.

Рус Иван шмыгнул носом от того, что в подземелье было очень сыро и зябко, и вдруг заговорил робким голосом:

- Я так рассудил, что теперь моя очередь... Так зачем тогда без толку пропадать на свете.

- Почему же твоя, Иван? - спросил я, уже догадываясь, что настало время еще одной исповеди.

- У нас говорят: назвался плотвой, полезай в сеть, - угостил он нас еще одной мудреной поговоркой русов. - Говорят, конечно, по-иному, да только у вас такое не растет. Вот что я хочу сказать... Тут темно - глядеть в лицо не стыдно. Красней сколько хочешь, как невеста... Так вот и знайте, что никакой я не сын князя. Соврал я тогда, мессир, чтобы не угодить сразу в гребцы-невольники. Уж больно мне это дело не нравится.

- А мы и не догадывались, - заметил я весело, насколько можно было веселиться в нашем положении. - Так, значит, ты тоже что-то натворил, сквайр Иван?

- Такое натворил, что и вспоминать страшно, - вздохнул рус. - Мой родитель - купец из Нового Города. Трое у него сыновей, а я - последыш. Было дело: схлестнулись мы с другим концом*. Знатная битва была, хоть и на голых кулаках. Так я ненароком и сломал шею своему противнику... А кто во всем виноват? Конечно, девица-красавица. Очень нравилась она нам обоим. Оказалось только, что по сердцу был ей покойник, а на меня она просто так заглядывалась, с хитростью в душе. Того дразнила. Вот и сказала она мне, мол тебя, Ивашка, мало живьем в сырую землю закопать. Тогда сбежал я из дома и решил добраться до самого святого города Иерусалима, чтобы отмолить свой грех... Отмолил ли, того не ведаю, а только ведаю, что живьем под землей в самый раз оказался... Да еще под женской обителью - вернее уж некуда. Если отмолил свой грех, то Господь живым теперь отпустит, а если нет, то... то значит час настал, придется еще немного потужиться. От судьбы не уйдешь. И я тоже прошу вас: помолитесь тогда за мою грешную душу у Гроба Господня.

- Помолимся, - не колеблясь, твердо пообещал рыцарь Джон. - Только ты сам под обвал не лезь. А то последнего греха уже не искупишь ничем. Мы тебя будем ждать у выхода.

Он сам, первым, обнял своего верного сквайра, и я последовал его примеру. Так свершилось еще одно прощание.

Рус что-то тихо произнес по-русски и пошел на свой огонек.

- Уходите скорее, - уже издали предупредил он.

Мы прошли еще шагов двадцать, и англичанин не выдержал.

- Подождем здесь, - повелел он.

Тишина длилась недолго. Послышался сначала треск, а потом - оглушительный грохот, и спустя пару мгновений нас обдало холодное, свирепое дыхание чудовищного подземного змея. Дышать стало почти невмоготу, ведь по подземелью пронеслась густая туча пыли. Но и мы и без того затаили свое дыхание, тревожно прислушиваясь к внезапно наступившей тишине.

- Айвен! - тихо позвал Джон Фитц-Рауф. - Айвен, где ты?!

Ответа не было.

- Айвен! - крикнул он уже во всю глотку. - Отзовись!

Холодок пробежал у меня по хребту.

- Тише, мессир, может