Франсин Риверс - Сад Лиоты

— Мне представляется, она вкладывала в покупку этих акций по несколько долларов на протяжении всех лет своей работы.

Бабушка Лиота работала в течение многих лет.

Нора положила бумаги в конверт с таким видом, словно видеть их было выше ее сил, потом дрожащей рукой провела по лицу и вытерла слезы так, как это делают маленькие дети. Увидев все это, Энни поняла, что бабушкино наследство только усилило проснувшееся у ее матери чувство вины. И она очень сожалела об этом, ведь бабушка Лиота всего лишь пыталась показать, как сильно она любила свою дочь.

О, Господи, поймет ли мама это когда-нибудь?

Первым поднялся со своего кресла дядя Джордж. Он протянул руку Чарлзу Руксу и поблагодарил его с таким чувством, словно это поверенный по делам его матери преподнес ему такое сокровище. Потом он обратился к Энни, и в его голосе прозвучало раскаяние.

— Прости меня, я вел себя отвратительно. Я должен был держать себя в руках. — Он посмотрел на часы. — Ну, мне пора. — Сделав несколько шагов к двери, он остановился. — Нужно ли мне идти на кладбище, чтобы выбрать надгробие? Я мог бы подъехать завтра.

— Бабушка говорила мне, какое она хотела бы, дядя Джордж. Я сама позабочусь об этом.

— Попроси, чтобы мне прислали счет.

Затем поднялась Нора. Конверт с документами она держала в левой руке, но не стала протягивать руку Чарлзу Руксу. Энни направилась вместе со всеми к выходу, не вполне осознавая, что произошло.

— Мисс Гарднер, — окликнул ее юрист. Она остановилась в дверях и вопросительно посмотрела на вышедшего из-за стола Чарлза Рукса. — Это принадлежит вам. — С этими словами он вручил ей папку с документами на дом бабушки Лиоты, коротенькую записку, где ее рукой был написан номер лицевого счета, адрес банка и номер ячейки, а также ключ. Внизу записки Энни прочитала: «Книга пророка Исаии 40:27–31». Она поблагодарила поверенного и вышла, чтобы догнать у лифта мать и Фреда.

Пока спускались на лифте на подземную стоянку, Фред держал Нору за плечи, а Энни молчала. Уже садясь в свою машину, припаркованую рядом с машиной Фреда, она сказала:

— Мне очень жаль, что так получилось с домом, мама. Я вовсе не хотела, чтобы бабушка оставляла его мне.

— Не извиняйся, Энни. Ты ее любила. И это намного больше всего, что сделала для нее я. — Мать подняла голову, и Энни прочла муку в этом взгляде. — Тебе не за что извиняться. — Она почувствовала, что сердце ее матери, размягченное сознанием собственной вины, теперь просто разбито.

— Ох, мама, — заплакала Энни и обняла мать, понимая, как ей больно.

Энни была потрясена, когда увидела небольшую коробочку, в которой лежал прах Лиоты Рейнхардт. Коробочка выглядела не больше обувной и весила несколько фунтов. Владелец кладбища сообщил ей, что звонил Джордж Рейнхардт и сказал, что оплатит или памятник, или урну, или то, что выберет Энни, но она ответила ему, что, выполняя волю бабушки, уже оплатила простую кремацию без прощания. Она сделала это раньше, чем дядя Джордж решил расщедриться.

«Мы поставим ей красивое надгробие».

Бабуля, тебе понравилось бы, если бы над тобой стоял огромный камень? Или несколько мраморных ангелов с громадными крыльями? Они могли бы играть на арфе! Неожиданно для себя Энни улыбнулась.

Она испытала чувство стыда, смешанного с ужасом. Что с ней происходит? Энни хотелось кричать, плакать и смеяться одновременно. Ей стало еще более стыдно, когда она прочитала заголовок «Простая кремация» и вспомнила, что доктор Паттерсон знал, что у нее есть доверенность, поэтому ей пришлось взять все расходы на себя. Она понятия не имела, что нужно делать. Все вместе стоило восемьсот пятьдесят долларов, почти все деньги, которые оставались на бабушкином банковском счете. В эту сумму входило оформление официальных документов, санитарная обработка тела его перевозка в морг и хранение в холодильной камере, использование специального оборудования, перевозка в крематорий и погребение праха в урне. Все это Энни было раньше неизвестно, но теперь ей пришлось узнать. Если бы дяде Джорджу сказали о его неожиданном наследстве, он настоял бы на бальзамировании тела бабушки Лиоты и заказал бы бронзовый гроб, обитый изнутри белоснежной тканью.

Я совсем не владею собой. Я вот-вот сорвусь, и у меня будет истерика. Мне хочется стучать руками по этому столу, пока он не развалится.

Бедный дядя Джордж. Что с ним будет, когда он осознает правду? Тогда никакие деньги не смогут заглушить в нем чувства вины. А мама… Сегодня утром позвонил Фред и сказал, что Нора не придет в крематорий помочь дочери, она так разболелась, что не может подняться с постели.

Глаза Энни наполнились слезами. Горло все еше болело. В описании кремации, которое она перечитала, было сказано, что прах бабушки положили в картонную коробку.

О, Господи, как я могла это допустить? Прости меня, бабуля.

Она придвинула коробку к себе. Стало тяжело дышать.

— Мисс Гарднер, вы хотите остаться на пару минут в одиночестве?

Она кивнула.

Служащий, который так любезно разговаривал с ней, когда она позвонила из больницы, положил на стол справочник цен на товары и виды услуг. Каково ему работать в похоронном бюро и видеть смерть и скорбь каждый день?

Нужно заняться делом и выбрать урну. Энни глубоко вздохнула и, взяв себя в руки, постаралась скрыть свои переживания.

О, Господи, неужели они кремировали бабушку в больничном халате? Я даже не вспомнила об этом. Нужно было принести перед кремацией что-нибудь красивое. Костюм. Симпатичное платье. Свадебный наряд. И ее Библию. Бабушке понравилось бы, если бы у нее в руках была Библия.

Энни открыла прейскурант и пролистала его до тех страниц, где были размещены фотографии урн. Вытерев слезы и высморкавшись, она принялась рассматривать их. Все урны разных видов, но очень красивые. Расписные, ярко-синие, черные с разводами под мрамор… Из красного дерева, вишни, клена, ореха и тополя. Самая дорогая из белого мрамора с бронзовыми украшениями напоминала древнеримскую вазу. Энни глядела на эту урну с громким названием «Аристократ», и на ее лице блуждала улыбка.

Ох, бабушка Лиота, как бы тебе это понравилось!

Она не могла сдержать смеха. Но смешок у нее получился коротким: эта урна стоила больше тысячи долларов. Ну что ж, дядю Джорджа вполне устроит.

Похоже, служащий точно знал, когда ему следует возвращаться в крошечную комнату для посетителей. Что-нибудь выбрали? — спросил он.

— Мне понравилась вот эта. — Энни открыла нужную страницу.

— Прекрасный выбор.

Первые несколько дней без Лиоты Энни занималась тем, что перестирывала простыни и одеяла и перестилала постели. Она пропылесосила весь дом, тщательно вымыла пол на кухне и в спальне, перемыла оконные стекла, отполировала мебель, протерла плиту. Каждое утро она чистила клетку Барнаби и постоянно подсыпала ему свежего корма. Некоторое время он не разговаривал, и Энни боялась, как бы птица не заболела и не умерла.

В первый вечер пришла Арба и принесла запеканку из риса, овощей и мяса. Она не стала задерживаться и перед уходом сказала:

— Дай нам знать, когда будешь готова пообщаться.

Запеканка, приготовленная Арбой, до сих пор стояла в холодильнике.

На третий день Энни вышла в сад бабушки Лиоты. Земля еще не оттаяла, воздух был холодным, и деревья стояли по-зимнему голыми. Когда Энни подняла глаза к свинцово-серому небу, у нее в груди так защемило, что она подумала, будто умирает. И она почти желала этого. По крайней мере, тогда она окажется с Господом и бабушкой Лиотой.

Она услышала, как открылась калитка, и увидела входящих в сад Арбу с детьми. Энни попыталась улыбнуться им, но ее губы задрожали. Душевная боль была настолько сильна, что она не смогла поздороваться с ними.

— О, милая… — Темные глаза Арбы наполнились слезами. — Тебе нужно поплакать.

Энни только пожала плечами, потому что не решалась заговорить.

Тут к ней подошла Кения и обвила ручками ее талию.

— Мама говорит, что бабушка Лиота сейчас на небесах.

— Что тебе сейчас хотелось бы сделать больше всего, Энни? — нежно спросила Арба.

— Зареветь белугой.

— Так и поступай, девочка. Разве только древним израильтянам можно было раздирать на себе одежду и причитать?

Энни тихонько заплакала.

— Милая, неужели это все, что ты можешь сделать для своей бабушки?

И боль вырвалась наружу, Энни принялась причитать. Арба и дети стояли рядом и плакали вместе с ней.

— Вот так, — снова и снова повторяла Арба и плакала вместе с ней. — Вот так. Отпусти боль, милая. Пусть она уходит.

И с каждой минутой Энни становилось все легче.

После этого дня в течение нескольких недель Энни разбирала личные вещи бабушки Лиоты. Оказывается, у той было несколько симпатичных платьев. В нижнем ящике она нашла упомянутую в записке шкатулку с драгоценностями и ключ от ячейки в банке, который она добавила к связке своих ключей. В шкатулке лежала голубая бархатная коробочка с ниткой жемчуга и запиской: «Навеки твой, Бернард». В белой коробочке лежали желудь, два синих перышка, три агата и пакетик семян горошка с ценником в десять центов на нем.