что не обуза. А может и правда стал храбрей.
— Такое ощущение, что здесь повсюду дым, — огляделся я.
Гор почти не было видно. Только макушки деревьев в плотном тумане и дымовая стена за ними.
— Я сделал маски с фильтром, — протянул нам с Милой тряпицы Симон.
Похожи они были на медицинские, только плотнее и тяжелее.
Они были как раз кстати. Запах стоял не самый приятный и плотный туман не давал нормально дышать.
Военных не было видно. Видимо они остались у дороги, где еще можно было спокойно дышать и видимость была больше. Интересно, у самого разлома стоят караульные?
— Подождите! — громко сказал Симон. — Чем дальше мы идем, тем меньше видимость… Давайте начнем здесь…
— Хорошо, — сказал я.
Мила подстелила мне кофту, чтобы я мог лечь на траву. Симон достал свиток и приложил его к моей груди в области сердца. Затем достал склянку и иглу.
— Это будет неприятно, не стану врать…
— Я не боюсь уколов.
В прошлой жизни у меня даже пару тату было, так что меня это совершенно не пугало.
— Сами уколы иглой ничто по сравнению с болью от проникновения крови демона в твое тело.
— Справлюсь.
— Мила, дай пожалуйста Леше что-нибудь, чтобы он смог зажать во рту. А то еще ненароком военные сбегутся.
— Не нужно мне ничего! Действуй.
— Как скажешь… — вздохнул Симон.
Он макнул иглу в кровь. Игла впитала ее всю и будто стала нагреваться. Увидев это у Симона стали дрожать руки и, он замер на мгновение.
— Может я? — тихо спросила Мила.
— Нет, — твердо сказал Симон, выдохнул и начал через бумагу накалывать мне печать.
Он делал каждый укол медленно стараясь аккуратно воссоздать на моем теле нужный орнамент. Но мне хотелось ускорить его в сотню раз. От каждого укола по моему телу растекалась боль, будто по каждому капилляру, по каждой вене и артерии растекается раскалённый свинец. Я стискивал зубы сдерживая себя в одном положении.
— Быстрее, — прошептал я, стараясь не перейти на крик.
Симон слегка ускорился, но мне казалось, что это длится бесконечно.
Вены начали вздуваться, того и гляди треснут. Кожа начала краснеть. От боли я зажмурился.
Когда Симон снял с меня лист с печатью я открыл глаза и увидел испуг в глазах Милы и Симона.
— Что-то не так? — нахмурился я.
— Твои глаза… — со страхом сказала Мила. — в них будто огонь пылает.
— Это нормально. Побочный эффект от крови демона. Вскоре пройдет… Но выглядит жутко.
* * *
Три дня назад.
Летняя резиденция Орловых.
— Господа, я всем очень рада, — оглядела комнату Ольга, в которой собрались друзья Алексея.
— Ага, очень, — устало сказал Луцкий, — только не понятно, почему не у Льва? У него более безопасно…
— Вообще-то отец с Георгием вчера поставили здесь защиту от прослушивания и барьер от проникновения.
— А разве это разрешено? — приподнял одну бровь Владислав.
— Слава, полицмейстеру много, что можно, — лукаво улыбнулся Лев, который стоял у окна, облокотившись на подоконник локтем.
— У него есть разрешение, — гордо задрав нос сказала Ольга.
— В любом случае, у Льва привычнее, — вздохнул Луцкий.
— Настоящее мужское логово! Никакого шарма.
— Так в этом то и суть!
— И там полно коньяка!
— Снова плюс.
— Я хочу поговорить с трезвыми мужчинами, — зло зыкнула на Луцкого Ольга.
— Как скажите, — закатил глаза Луцкий.
— Ольга, вам что-то стало известно? — спросил Вячеслав.
— Да. Алексея недавно пытались задержать в императорском дворце. Он туда проник и выпустил заточенного в темнице бывшего шута… Зачем ему это?
— Может хотел у него информацию выудить, — нахмурился Слава.
— Погодите-ка, а у императора сменился шут? С каких пор? — ошеломленно спросил Луцкий.
— Вроде в газетах писали. Месяцев пять назад… — задумался Филиппов, — а это так важно?
— Пять месяцев говоришь? — улыбнулся Лев, — как раз в тоже время, что у Когана титул понизили…
— И у Луцких производство камней начали отжимать, — добавил Вячеслав.
— А это здесь причем? — скривил рот Николай.
— Ваша семья же занималась добычей Орихалка? — спросила Ольга.
— И что?
— Коган же как раз его использовал для изготовления того артефакта…
— Допустим связь с Коганом я уловил, но шут то тут причем? — спросил, негодуя, Луцкий.
— А при том, — во время слов Луцкого в комнату вошел отец Ольги и все мужчины резко встали и кивнули ему.
Федр Борисович махнул рукой и сел около дочери.
— Походу этот новый шут подослан заговорщиками. Прошлый мягко обходился с его эмоциональными перепадами. А, после того, как шут сменился император начал терять рассудок. Критическое восприятие совсем нарушено. Возможно даже он работает не только с эмоциями…
— Сильный ментал любого может довести до сумасшествия, — ухмыльнулся Лев.
— Только теперь нужно доказать, что императору пора на покой. А сейчас и без того время напряженное.
— А на смену ему кого? Брата тирана? И снова вернемся к рабству зверолюдей и лишению всех социальных гарантий простолюдинов…
— Нет. Этого допустить нельзя. Ставку делают на старшего сына императора, — сказал Орлов, будто сам не верит в свои слова.
— Ему и двадцати нет, — усмехнулся Вячеслав.
— История знает и не таких молодых императоров.
— Вместо которых правили зажравшиеся коррумпированные министры, — сказал Луцкий.
