Как это холопы думать будут? А баре тогда на что? И вообще ты тут больно много воли взял! Что за мысли такие? Ты что, будешь меня думать учить? Холоп! Запорю!
Рассвирепел барин. Велел Вешку сечь нещадно, пока на спине хоть одна целая полоска кожи останется. Схватили его холопы да на двор поволокли. Это ведь он их без еды оставил! Он во всём виноват!
Молча Вешка терпел наказание неправедное, хоть и нелегко ему это далось, все губы искусал, а ногти в ладони до крови впились. А как только поджила спина его, так и ушёл он в лес, хоть и зима была, и морозы лютые стояли. Ибо не место человеку думающему среди холопов, чужим умом живущих.
Долго искали его прислужники барские, да так и не нашли. Решили, что сгинул он от холода и голода.
Мякишка, посмотрев на судьбу друга, уверился в правильности пути своего и стал ещё пуще прежнего выслуживаться. Заметил это приказчик, стал Мякишке разные задания давать да смотреть, как он всё выполнит. Он же выполнял всё как сказано, ничего не спрашивая и думая только о том, как точнее приказ выполнить, чтобы хозяину и приказчику угодить. За усердие такое приказчик ему полушубок подарил со своего плеча. Правда, старый да потёртый сильно, а на плече лоскут вырван, но всё же дар, да от большого человека! Самого приказчика! Мякишка ночь не спал, лоскут пришивал, подарком любовался да камешек свой белый благодарил за то, что ведёт он его к мечте заветной. Ведь никому ещё из холопов приказчик полушубков не дарил. Достал он камешек, в руках держит, а тот руки холодит приятно, гладкий такой, весь белый, только в одном месте точечка чёрная. Вроде и не было её раньше. Да ладно, повернуть камешек другой стороной — и не видно её, снова он белый.
Так прошёл год, другой начался. Мякишка подрос, в гору пошёл. Хозяин его десятником сделал. Ходил он теперь в дарёном полушубке и зимой и летом, на подчинённых своих покрикивал, следил, чтобы они всё как приказано делали. За молодость его не всегда слушались да перечили бывало. Не так мол, делать надо, а по-другому. Тогда проще, лучше будет и прослужит дольше. Но Мякишка, волю хозяйскую блюдя, на своём стоял. Вернее, не на своём, а на хозяйском, потому что ничего своего у него почти не осталось. Даже мысли были хозяйские. И ещё те, что чёрный старец ему поведал да растолковал. Ещё через год сделал его хозяин младшим приказчиком и даже от щедрот своих великих чуланчик, что у заднего хода, ему отдал. Там правда грязно, тесно, да сквозняки гуляют, зато у него теперь свой угол есть! Грязь убрать да щели заткнуть он даже и не подумал, ибо приказа хозяйского на то не было.
Задержались однажды летом несколько холопов в лесу. Пошёл Мякишка их искать. Долго искал, далеко ушёл, притомился, отдохнуть присел. И вдруг из-за дерева выходит парень. Вроде и человек как человек, но что-то звериное в нём есть. А вдруг оборотень, или сам Леший — лесной хозяин? Вскочил Мякишка, бежать бросился, а сзади голос знакомый:
— Стой, Мякишка! Чего спужался-то? Чай не зверь, не съем.
Остановился Мякишка, на чудо смотрит — понять не может, кто перед ним стоит. Косматый, в шкуре звериной. В руке дубинка дубовая. За поясом нож.
— Ты чего, не узнал что ли? — смеётся тот. — Вешка я.
— Вешка? — удивился Мякишка. — Так ты же сгинул давно…
— Да вот видишь, живой пока, — смеётся Вешка. — Побродяжил немного по лесам окрестным да назад вернулся.
— Это правильно, — поддержал Мякишка. — Нам сейчас каждая пара рук дорога. Думаю, барин тебя даже наказывать строго не станет, выпорет только, и всё.
— А с чего это ты взял, что я в холопы вернусь? — нахмурился Вешка.
— А как же? — удивился Мякишка. — Ты же и есть холоп, только беглый. Да и не дело человеку в лесу жить не при деле. Человеку с людьми жить надо. Работу работать.
— Может и с людьми, да не в холопах. Не могу я так. Неправильно это, Мякишка. Вольный я, а потому сам знаю, что мне делать надлежит.
— Да как же ты знать можешь, коли над тобой барина нет? А кто тебе велит дрова рубить? А кто ужин готовить, одежду шить? От зверей обороняться?
— Никто не велит. Разве для этого чьё-то веление нужно? — удивился Вешка. — Захотел есть, так найди еду и ешь. Надо костёр развести, согреться — дрова руби. Напали звери — обороняйся. Какие тут ещё приказы? И так всё понятно.
— Ну, а вот ешь-то ты чего? Кто тебе еду даёт?
— Сам добываю. Ты зайца жареного пробовал хоть раз у своего барина?
— Не, то барская еда. Нам не положенная. Мы мясное только в праздники едим, да и то требуху. А ты нешто каждый день зайчатину трескаешь? Это кто ж тебе такую вкуснятину даёт?
— Сам добываю. Убью зайца и съем. И не каждый день, а раз в неделю примерно.
— А когда зайчатины нет, чего ешь?
— А, что придётся. Когда ягоды, когда орехи, когда корешков накопаю, а когда и ничего.
— И часто это «ничего» бывает?
— Бывает день, бывает два, особенно зимой, когда ягод и корешков нет.
— Э-э, нет, не жизнь это. Нам барин кажный день каши отваливает.
— Знаю я, что это за каша! К ложке прилипнет, и не сразу отдерёшь. Ей бы клеить чего, а не есть её.
— Так её же маслом заправляют, или сала кладут.
— Видел я эти масло и сало. Кладут вам то, что у барина в кладовых прогоркло да протухло. Вы же не свиньи — всё сожрёте, не подавитесь.
— А зато кажный день.
— Эх, не понять тебе, Мякишка, жизни вольной. Не понять… Слушай, а пойдём со мною! Я тебе всё как есть покажу! Зайца, или косулю добудем, мяса настоящего попробуешь! А? Видел я тут неподалёку следы! Пойдём! Лес тебе покажу! Поляны ягодные! Реки широкие! Поля бескрайние! Где выйдешь на кручу, и ширь такая, что дух захватывает! А цветов сколько! А небо!..
— Да ты что, Вешка? — испугался Мякишка. — Как же я от барина уйду? У меня ж там работы сколько? Да чуланчик мне дали! Помнишь, тот, что у заднего хода? Как же я его оставлю? Барин мне и девку уже присмотрел, женит, как в возраст войду. Я теперь жених завидный, как-никак, а младший приказчик! Да и что я, леса не видел? Я вон по нему
