из другой команды.
— Мало, берите больше! — крикнул Качал-батыр.
— Восемьдесят! — сказали мальчики из его команды.
— Опять мало, берите больше, — сказал другой вожак.
— Сто…
— Мало, берите больше.
— Сто тридцать пять…
— Много, берите меньше! — крикнул Качал-батыр.
Так постепенно подошли к загаданному числу, и мальчики из команды Качал-батыра крикнули:
— Сто девятнадцать батманов!
— Харр, выиграли! — воскликнул Качал-батыр.
Тогда все мальчики из его команды бросились к противникам, оседлали их, а те, по правилам игры, должны были отвезти победителей обратно на их места.
Кому досталась ноша полегче, кому потяжелее, а одному мальчику досталась такая тяжёлая, что он еле передвигал ноги.
— Эй, друг! — крикнул Качал-батыр, заметив это. — Твой «ослик» еле шагает. Что он несёт такое тяжёлое?
— Глину.
— Дай ему в спину!
Самому-то Качал-батыру не приходилось подгонять своего «ослика». Его вёз Мамаджан. Он без труда справлялся со своей лёгкой ношей и даже подпрыгивал на ходу. Вдруг Мамаджан заметил, что стало совсем легко. Он остановился, обернулся и увидел, что стражник Карабай схватил Качал-батыра за шиворот и держит его на вытянутой руке.
— Пустите, пустите меня! — кричал Качал-батыр.
— Как бы не так, — сказал Карабай. — Почтенные люди ждут тебя для беседы, а я тебя отпущу… Нет, попался, так терпи.
— Я сам пойду, — не унимался Качал-батыр. — Пустите!
Он вырвался из рук Карабая и зашагал впереди стражника.
Мальчишки гурьбой побежали за ними.
В Бай-махалле мечеть была большая, красивая и утопала в зелени. Возле мечети всегда толпились люди. Одни приходили сюда помолиться, другие — поговорить, третьи — посмотреть, как наказывают преступников. Вообще все важные события происходили во дворе мечети.
В одни из дней, после полуденной молитвы, народ уже стал расходиться, но тут разнеслась весть о том, что ведут преступника, и все, кто был в мечети и поблизости от неё, остались ждать.
И вот во двор мечети смело вошёл маленький Качал-батыр, а за ним, не отставая, семенил здоровенный Карабай.
— Я пришёл на ваш суд, — громко сказал Качал-батыр Исе-святому. — Меня зовут Качал-батыр.
— Так это ты учинил разгром в моём доме? А ну-ка подойди поближе, — сказал Иса-святой.
— Ах, вот ты какой! — возмутился мулла, который оказался тут же. — Сперва школу бросил, потом грабить пошёл… Хорош ученик, нечего сказать.
— Я не грабитель, — отвечал Качал-батыр. — Я никогда не брал чужого. А вам, мулла, стыдно обвинять в воровстве невиновных…
— Значит, я вру? — вскричал мулла. — Аллах свидетель: я всегда говорю только правду. Это все знают. А если ты услышал из уст моих неправду — значит, аллах лишил тебя слуха. Всё, что свершается на свете, свершается по воле аллаха. Пора бы тебе знать это, негодный мальчишка!
— Я знаю это, почтенный мулла, — сказал Качал-батыр, — и прошу позволить мне перед людьми рассказать, как было дело: мы, по воле аллаха, играли в «ак-суяк»… Я, по воле аллаха, метнул кость, а она, по воле аллаха, залетела в окно Исы-святого. Видимо, кость нарушила волю аллаха, но тогда и наказывать надо эту дурную кость…
— Не болтай глупостей, — перебил его Иса-святой, — кость нельзя наказать.
— А разве невиновного можно наказывать? — спросил Качал-батыр.
Иса-святой замешкался с ответом, и мулла решил его выручить.
— Ладно, — сказал он, — с этим делом мы потом разберёмся. А скажи-ка, почему ты бросил школу?
— Я, по воле аллаха, не хочу учиться у человека, который, по воле аллаха, берёт чужое.
— Замолчи! — возмутился мулла.
— Хорошо, — смиренно согласился Качал-батыр, — я буду молчать. Только прикажите привести сюда барашка. Пусть он сам расскажет, как вы его, по воле аллаха, прятали на минарете.
Теперь мулла прикусил губу, не зная, что ответить, и на выручку ему пришёл Иса-святой.
— Бросать ученье — великий грех, — сказал он.
— А я и не бросал ученья, — ответил Качал-батыр. — С тех пор как я не хожу в школу, я успел прочитать много мудрых книг.
— Ну, раз ты успел прочесть много книг, то ответь нам: что на свете самое сладкое, самое твёрдое и самое мягкое?
— Самое сладкое — доброта, — не задумываясь, сказал Качал-батыр, — самое твёрдое — сердце, но и самое мягкое — тоже сердце.
В толпе одобрительно зашептались.
— Какое существо самое прожорливое на свете? — спросил Иса-святой.
— Стрекоза. Она за час съедает двадцать мух… А ещё мулла-учитель. Каждый четверг ему приносят сотню лепёшек, а ему всё не хватает…
В толпе засмеялись, а Иса-святой сказал сердито:
— Ты только на выдумки горазд и дерзок к тому же, вот поэтому мы тебя и накажем сейчас. Ну-ка, Карабай, раздень его да всыпь ему сорок палок.
Карабай засучил рукава, достал плеть из-за голенища и двинулся к Качал-батыру. Но в это время кто-то крикнул в толпе:
— Иса-святой, вашу козу волки дерут!
Подхватив полы халата, Иса-святой бросился к воротам мечети. За ним, размахивая плёткой, бежал Карабай, за Карабаем — стражники, за стражниками — зеваки… Последним из ворот выбежал Качал-батыр. Только побежал он не к дому Исы-святого, а к себе, в Факир-махаллю.
Среди кукол Шомамата девочка Бичихан была самая маленькая. В доме кукольника её очень любили. Она была дружна со всеми, но особенно подружилась Бичихан с Качал-батыром. Они часто вместе бегали по степи, Качал-батыр развлекал Бичихан, учил её разным забавам и песням.
Однажды они вдвоём ушли далеко в степь. Качал-батыр срезал стебелёк и смастерил из него маленькую дудочку.
— Ой, какая красивая! — сказала Бичихан, увидев игрушку. — Сделай и мне такую.
Качал-батыр сделал вторую дудочку и стал учить Бичихан играть на ней.
Сперва он играл один, а Бичихан только смотрела и слушала. Потом они стали играть вместе. Потом Качал-батыр замолчал, а Бичихан так увлеклась, что не заметила этого и продолжала играть одна.
Песня звучала всё громче и громче, и так прекрасна была эта песня, что все, кто в то время был в степи — и птицы, и звери, — стали собираться в круг, чтобы послушать.
Сначала слушатели неподвижно стояли, наслаждаясь песней. А когда Бичихан заиграла весёлую песенку, птицы захлопали крыльями, закружились, перебирая лапками, а некоторые даже стали
