Глава 6
Люди желтых плащей
17:00
Мы едем обратно в молчании, усугубляемом тишиной вымершего города. Требуется время, чтобы переварить случившееся у оружейного магазина. До сих пор мы относились к этой безумной кровавой бойне, как к чему-то нереальному. Эфемерному. Так воспринимаешь насилие в кино. Ты абстрагируешься от происходящего на экране, прекрасно зная, что все это понарошку, несерьезно. Кровь -- краска, оторванные части тел -- силиконовые муляжи.
На обратной дороге к дому до нас постепенно доходит, что произошедшее с нами было взаправду, что у нас на глазах было убито больше полусотни человек, пусть и не совсем нормальных. Но ведь среди них были и нормальные. Мы видели их смерть. Мы приложили руку к их смерти.
Чувствую поднимающуюся в груди тошноту, спазм сдавливает горло. С трудом сдерживаю рвотный позыв -- ничего кроме желчи из меня сейчас не выйдет. На водительском сиденье непрерывно курит Ваня. Где он раздобыл сигареты не знаю, наверное, нашел в магазине. А ведь он бросил, полгода держался. Впрочем, я и сам подумываю "развязаться" -- в условиях свершившегося апокалипсиса психическое здоровье куда важнее физического. О долгой счастливой старости думать не приходится -- тут бы до завтрашнего дня дотянуть.
Смотрю на Витоса. Парень держится, но я вижу, что ему тоже погано. Одно дело -- убить зараженное отродье, пытавшееся перегрызть тебе глотку, и совсем другое -- отправить на тот свет четыре человеческие жизни. Пожалуй, ему даже хуже, чем мне сейчас. В отличие от меня, он человек верующий, а законы веры и законы выживания плохо играют в паре. Рано или поздно ему придется сделать выбор.
Мы спускаемся к РИИЖТу под аккомпанемент розовой капели, непривычно громкой во всепоглощающей тишине. Дождь погасил пожарище на крыше института, однако в окнах по-прежнему теплятся оранжевые язычки пламени. Возможно, это выжившие засели внутри и поджаривают на кострах украденные из магазинов сосиски и хлеб, но, скорее всего, у меня просто разыгралась фантазия. Слава богу, что она не рисует мне людей, поджаривающих на кострах плоть своих покойников. Пока не рисует...
Мы въезжаем на кольцевую дорогу площади Народного Ополчения, и я трогаю Ваню за плечо:
-- Езжай через Каменку. Заскочим в аптеку, раз уж на колесах. В дороге могут пригодится медикаменты.
Ваня кивает и закуривает новую сигарету. Вижу в зеркальце заднего вида его глаза, скользнувшие по мне и снова уставившиеся на дорогу. Склеры покраснели, веки припухли, в глазницах залегли тени, словно он не спал двое суток. Что ж, в нашем новом мире сон -- роскошь, которую могут позволить себе немногие. По крайней мере, немногие живые.
Спускаемся на Каменку прямо по Шеболдаева. Раньше здесь было одностороннее движение, но теперь нас вряд ли оштрафуют. Один из немногих плюсов зомби-апокалипсиса -- отмена всех видов правил, включая дорожные. Можно ездить по встречке, можно ездить по тротуарам, можно ездить по газонам и прямо по человеческим трупам... Можно ссать в фонтанах, бухать в детских садиках, курить травку на кладбище, поедая гостинцы прямо с могилок. Можно насрать огромную кучу в мэрии, аккурат на столе для административных собраний, и подтереться городским флагом. Можно даже устроить сексуальную оргию в храме или синагоге, натянув вязаный балаклав до самых яиц и просунув член через глазницу. Лицо можно не прятать -- тебе все равно ничего не будет.
Мама анархия во всей своей разрушительной мощи.
Мы спускаемся к Каменке, расталкивая кузовом выстроившиеся по обочинам дороги машины. У кольца на Второй Пятилетке нам тоже приходится остановиться. Перевернутый набок автобус напрочь перегородил дорогу. Внутри автобуса, в крошеве битого стекла и содранной с сидений обивки, мы видим изуродованные человеческие тела. Что автобус делал здесь в три часа утра, да еще битком набитый людьми, я не знаю. Возможно, вывозил беженцев. Вполне вероятно, внутри могли быть мои знакомые или даже родственники. Однако чтобы выяснить это, мне придется войти в автобус и обследовать трупы. Я уверен, что не пойду. Достаточно с меня потрясений для одного дня.
Ваня останавливает машину прямо посреди Шеболдаева, и оставшуюся часть пути до аптеки мы преодолеваем пешком. Награбленное в "Супер-Арсенале" добро, включая огнестрельное оружие, оставляем в "Октавии" под охраной Вани -- некогда разбираться с патронами, да и стрелки из нас пока, прямо скажем, неважные. Чего доброго, перестреляем друг дружку, испугавшись тени на стене. Вместо этого берем с собой охотничьи ножи и пару отцовских топоров. Мое мачете тоже со мной -- за то недолгое время, что мы вместе, я уже успел сродниться с ним.
На Каменке аптек целых три. Выбираем с Витосом самую просторную и светлую. Удостоверившись, что внутри никого, принимаемся сметать с прилавков все, что может пригодиться в дороге, а так же во время путешествия к новому Арарату, если таковой существует.
Вместительный ягдташ, позаимствованный все в том же "Супер-Арсенале", наполняется бинтами, пластырями, йодом и перекисью, шприцами и ампулами, порошками, всеми видами таблеток, начиная с пилюль от кашля и заканчивая тяжелыми антибиотиками, а так же готовыми автомобильными аптечками. Пошло ухмыляясь, Витос машет мне из-за прилавка огромным резиновым фаллоимитатором.
Идиот.
Внезапно меня осеняет! "Левотироксин"! Как я мог забыть о нем? Примерно два года назад мне удалили щитовидку, и с тех пор я на заместительной терапии. "Левотироксин" -- единственное, что поддерживает меня абсолютно здоровым. После тиреоидэктомии я обречен пить эти маленькие безвкусные таблеточки до конца своих дней. Без них я могу прожить месяц или два, но рано или поздно недостаток гормонов щитовидной железы скажется, и меня ждет гипотиреоидная кома.
Выдергиваю с корнем все ящики и, наконец, нахожу искомое лекарство. Выбираю упаковки с максимальной дозировкой в 125 миллиграмм и закидываю в ягдташ -- всего шесть пачек. Если пить по полтаблетки в день, этого запаса мне хватит на три года. За это время мы либо найдем еще одну аптеку, либо никакие аптеки нас уже не спасут.
Удовлетворенно застегиваю ягдташ и выбираюсь из-за прилавка. Витос стоит, прислонившись спиной к стене, и жует аскорбинки.
-- Хапай, -- он протягивает мне белый пузырек, -- надо укр'еплять иммунитет.
В подставленную ладонь выпадает несколько желтых шариков. Подношу руку ко рту, но проглотить аскорбинки не успеваю -- в эту секунду до нас доносится три коротких сигнала.
Тройной гудок от Вани -- наш условный знак на случай появления незваных гостей.
17:20
С мачете в одной руке и набитым медикаментами ягдташем в другой вылетаю из аптеки. Витос за мной, в каждой руке по увесистому отцовскому топору. Пересекаем зеленый газон внутри кольцевой дороги и мчимся к тому месту, где Ваня припарковал свою "Октавию". Издалека вижу еще одну машину, остановившуюся рядом. Серебристый "Ниссан". Приглядевшись внимательней, различаю номера: "457АВХ".
Мой серебристый "Ниссан"...
17:25
Когда мы с Витосом, наконец, добегаем до машины, Женя, Арт и Михась уже окружили Ваню. Тот поочередно заключает каждого в объятия, и я, впервые за долгое время, вижу на лицах друзей улыбки. Скованные, напряженные, но все же улыбки. Сам не замечаю, как уголки губ расползаются в разные стороны. Позади себя слышу приветственный возглас Витоса.
Первым жму руку брату, хлопаем друг друга по плечу и улыбаемся в тридцать два зуба. Михась и Арт набрасываются на меня одновременно, секунда -- и я зажат между ними. Потом уже не замечаю, кого обнимаю, и кто обнимает меня -- эйфория от процесса воссоединения захлестывает нас с головой.
Наша команда снова в сборе. Все целы и невредимы. Что может быть лучше?
17:30
Когда эмоции стихают, Михась напускается на нас всеми перунами:
-- Пиздец, где вы лазили? Мы уже поехали вас искать!
Они должны были выехать к "Супер-Арсеналу" через час после нашего отъезда, но, как и мы, пережидали дождь и последовавшее за ним нашествие "прокаженных". Я благодарю судьбу за то, что дождь уравнял время нашего отправления, иначе мы бы ни за что здесь не встретились. А если бы разминулись -- могли вообще никогда больше не встретиться.
Смотрю в салон "Ниссана" через окно. Пацаны собирались серьезно: кухонные ножи, еще один топор, бейсбольная бита и... вилы? Да, глаза меня не обманывают, из приоткрытого окна задней дверцы торчат наружу старые садовые вилы. Должно быть, это Женя -- только ему в голову могла придти идея взять их в поход. Ну, хоть бензопилу не прихватил, и на том спасибо.
-- В аптеку заскочили, -- объясняет Витос, кивая на ягдташ.
-- Отлично! -- улыбается Женя. -- Красавчики, что зашли!
Страсть к лекарствам передалась ему от бабушки. Если бы мы не позаботились о медикаментах заранее, он погнал бы нас в аптеку при первой же возможности.
