Капитан. А кому же тогда под силу?
Алис (смотрит Капитану в глаза). Не знаю!.. Подумать только! Что будет с детьми? Наше имя обесчещено...
Капитан. Ты обесчестила наше имя?
Алис. Не я! Не я!.. Им придется уйти из школы! А начав самостоятельную жизнь, они будут так же одиноки, как мы, и так же озлобленны! Значит, ты, насколько я понимаю, и с Юдифью не встречался?
Капитан. Нет! Но перечеркни это!
Застучал телеграф. Алис вскакивает.
Алис (кричит). Вот и пришла беда! (Капитану.) Не слушай!
Капитан (спокойно). Не буду, девочка моя, успокойся!
Алис (стоя у телеграфа, поднимается на цыпочки, чтобы выглянуть в окно). Не слушай! Не слушай!
Капитан (зажимает уши). Я зажал уши, Алис, девочка моя!
Алис (на коленях, воздев руки). Боже! Помоги нам!.. Наряд идет... (Рыдая.) Господи всеблагой! (Шевелит губами, словно молится про себя.)
Телеграф, простучав еще немного, выпускает длинную бумажную ленту; наступает тишина.
(Поднимается, отрывает ленту и молча читает. После чего, на миг возведя глаза к потолку, подходит к Капитану и целует его в лоб.) Пронесло!.. Все нормально! (Садится во второе крест и бурно рыдает, зажимая рот платком.)
Капитан. Что у тебя там за тайны?
Алис. Не спрашивай! Все позади!
Капитан. Как хочешь, дитя мое!
Алис. Еще три дня назад ты бы так не сказал; что с тобой?
Капитан. Видишь ли, дружочек, когда со мной первый раз случился обморок, я одной ногой шагнул в могилу. Не помню, что я там увидел, но ощущение осталось!
Алис. Какое же?
Капитан. Надежда... на лучшее!
Алис. На лучшее?
Капитан. Да! Ибо я, собственно, никогда не верил, будто это и есть жизнь... это смерть! Или того хуже...
Алис. И нам...
Капитан. ...судя по всему, было предопределено мучить друг друга... такое создается впечатление!
Алис. Но теперь мы уже достаточно помучили друг друга?
Капитан. Думаю, достаточно! И достаточно покуролесили! (Обводит взглядом комнату.) Давай приберемся, а? Наведем чистоту!
Алис (встает). Давай, если это возможно!
Капитан (обходит комнату). За один день не управиться! Никак!
Алис. Тогда за два! За много дней!
Капитан. Что же, будем надеяться!..
Пауза
(Снова усаживается.) Стало быть, на сей раз тебе не удалось вырваться! Но и меня засадить не получилось!
Алис ошеломлена.
Да, я ведь знал, что ты хотела засадить меня в тюрьму; но я перечеркнул это!.. Ты, пожалуй, и похуже вещи делала...
Алис молчит.
А в растрате я не виноват!
Алис. Теперь, выходит, я буду твоей нянькой? Капитан. Если захочешь!
Алис. А что мне еще остается?
Капитан. Не знаю!
Алис (садится в изнеможении, с отчаянием в голосе). Вот они, вечные муки! Неужели им не будет конца?
Капитан. Будет, надо только набраться терпения! Быть может, придет смерть и начнется жизнь!
Алис. Если бы!
Пауза.
Капитан. Ты считаешь Курта лицемером? Алис. Безусловно!
Капитан. А я нет! Просто все, кто соприкасается с нами, заражаются злобой и стремятся прочь... Курт — слабый человек, а зло — сильно! (Пауза.) Подумать только, до чего банальной стала нынешняя жизнь! Раньше пускали в ход кулаки; сейчас ими лишь грозят!.. Я почти уверен — через три месяца мы отпразднуем серебряную свадьбу... Курт будет шафером!... и доктор с Гердой придут... начальник оружейных мастерских произнесет речь, а штык-юнкер будет дирижировать криками «ура»! А полковник, если я его достаточно хорошо знаю, напросится сам!.. Смейся, смейся! Помнишь серебряную свадьбу Адольфа... того, из егерского полка? У молодой кольцо было надето на правой руке, потому что муженек в любовном пылу отрубил ей тесаком безымянный палец на левой.
Алис зажимает платком рот, чтобы не рассмеяться.
Ты что, плачешь?.. Нет, похоже, смеешься!.. Да, детка, мы то плачем, то смеемся! Что лучше... меня не спрашивай!.. На днях я прочитал в газете о человеке, который семь раз разводился, следовательно, семь раз был женат... и в конце концов в девяносто лет сбежал от последней жены и женился на первой! Вот это любовь!.. Никак не уразумею, серьезная штука жизнь или же насмешка! Шутки часто бывают мучительными, серьезность, вообще-то, намного приятнее и спокойнее... Но стоит только наконец настроиться на серьезный лад, как кто-нибудь обязательно сыграет с тобой шутку! Например, Курт!.. Так будем праздновать серебряную свадьбу?
Алис молчит.
Скажи «да»! Пусть они смеются над нами, ну и что с того! Захочется, мы тоже рассмеемся, не захочется — сохраним серьезность!
А л и с. Да будет так!
Капитан (серьезно). Значит, серебряная свадьба!.. (Встает.) Перечеркнуть и идти дальше!.. Значит, пойдем дальше!
Занавес
ЧАСТЬ П
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Эдгар.
Алис.
Курт.
Аллан, сын Курта.
Юдифь, дочь Эдгара.
Лейтенант.
Белая с золотом овальная гостиная. Стеклянные двери в стене задника распахнуты настежь, открывая вид на садовую террасу, окаймленную балюстрадой с каменными колонками и фаянсовыми горшками с петуниями и красными пеларгониями. Терраса служит местом для променада. На заднем плане видны береговая батарея и стоящий на посту артиллерист;
вдалеке — море.
В гостиной слева — диван с позолотой, стол и стулья. Справа — рояль, письменный стол и камин.
На переднем плане — американское кресло.
У письменного стола стоит медный торшер с прикрепленной
к стойке полочкой.
На стенах — старинные, написанные маслом полотна.
За письменным столом сидит, занятый вычислениями, Аллан; в дверях появляется Юдифь в коротком летнем платье, волосы, заплетенные в косу, перекинуты за спину, в одной руке шляпа, в другой — теннисная ракетка. Она останавливается в проеме.
Аллан встает, вид серьезный и почтительный.
Юдифь (серьезно, но дружелюбно). Почему ты не идешь играть в теннис?
Аллан (застенчиво, сдерживая душевное волнение). Я очень занят...
Юдифь. Разве ты не видел, что я поставила велосипед рулем к дубу, а не от дуба?
Аллан. Видел!
Юдифь. Ну и что это означает?
Аллан. Это означает... ты хочешь, чтобы я пришел играть в теннис... но мои обязанности... мне надо решать задачи... твой отец весьма строгий учитель.
Юдифь. Он тебе нравится?
Аллан. Нравится! Он интересуется своими учениками...
Юдифь. Он интересуется всеми и всем... Тебе хочется пойти?
Аллан. Ты прекрасно знаешь, что хочется,— но нельзя!
Юдифь. Я попрошу у папы увольнительную для тебя!
Аллан. Не надо! Разговоров не оберешься!
Юдифь. Думаешь, у меня над ним власти нет? Да я из него веревки вью!
Аллан. Поэтому-то, наверно, ты такая жестокая! Да-да!
Юдифь. Тебе бы это тоже не помешало!
Аллан. Я не из породы волков!
Юдифь. В таком случае твое место среди овец!
Аллан. Да уж лучше это!
Юдифь. Признайся, почему ты не хочешь пойти на теннис?
Аллан. Сама знаешь!
Юдифь. И все-таки, скажи!.. Лейтенант...
Аллан. Да, тебе на меня наплевать, но и с лейтенантом тебе скучно, ежели меня нет рядом и ты не видишь моих мук!
Юдифь. Неужто я такая бессердечная? А я и не знала!
Аллан. Теперь знаешь!
Юдифь. И постараюсь исправиться, потому что не хочу быть жестокой, не хочу, чтобы... ты плохо думал обо мне.
Аллан. Ты это говоришь, только чтобы удержать меня в своей власти! Я и так уже твой раб, но тебе этого мало, раба полагается подвергнуть пыткам и бросить на съедение хищникам!.. Под твою дудку и без меня есть кому плясать, зачем же я-то тебе, а? Позволь мне идти своей дорогой, а ты иди своей!
Юдифь. Ты показываешь мне на дверь?
Аллан не отвечает.
Тогда я ухожу!.. Встречаться нам иногда придется — мы все-таки родственники,— но я не буду к тебе приставать.
Аллан садится за стол и погружается в вычисления.
(Вместо того чтобы уйти, проходит в комнату и мало-помалу приближается к столу, за которым сидит Аллан.) Не бойся, я сейчас уйду... Хочу только посмотреть, как живет начальник карантина... (Осматривается.) Белое с золотом! Бехштейновский рояль! Да-а! А мы после папиной отставки по-прежнему торчим в крепостной башне... там, где мама проторчала двадцать пять лет... да и там торчим из милости! Вы- то богатые...
Аллан (спокойно). Мы вовсе не богаты.
Юдифь. Говори, говори, а сам одеваешься с иголочки... кстати, что бы ты ни надел, тебе все к лицу!.. Слышал, что я сказала? (Подходит еще ближе.)
Аллан (покорно). Слышал.
Юдифь. Как это ты сумел услышать, ведь ты же занят вычислениями или чем там еще?
Аллан. Да уж не глазами!
Юдифь. Эти мне твои глаза!.. Ты их в зеркале видел?..
