Слова коротышки доносились то слишком резко, то слишком глухо, так что почти невозможно было разобрать, о чем идет речь. Я напряг слух. Информация – оружие номер один, если нет ничего другого.
– …опекун на сегодняшний день. Это означает, что я должен проследить, как ты освоишься после замены, и подлатать, если получишь увечья во время испытания. Я местный целитель, меня здесь так и зовут – Целитель. А теперь давай поиграем в одну полезную игру, называется «вопросы – ответы». Как ты думаешь, где ты находишься?
Сидеть на голой земле было жутко неудобно, ноги затекли, поясница ныла. Я поерзал, выбирая более приемлемое положение. Все‑таки одежда из экровелена, мелькнула мысль, это вещь. От земли разило мочой и экскрементами, но сырость сквозь брюки я не ощущал. Не ощущался и холод, сопутствующий сырости… Может быть, потому, что я и так основательно замерз за ночь, проведенную на земле…
– Сначала я хотел бы узнать, что кроется за словами «испытание» и «замена», о которых ты говоришь так значительно, – проворчал я. – Какое это ко мне имеет отношение?
– Это слова, которые тебе на Шелте следует произносить с большой буквы, парень, – усмехнулся коротышка. – А теперь попробуй ответить на мой вопрос, который я тебе уже задал.
Мне остро захотелось послать его куда‑нибудь подальше и забыться на пару часиков, чтобы прийти в себя как следует. Но я заставил себя придержать свое раздражение на весь этот неуютный мир, в котором оказался. Не стоило изливать его на того, кто избавил меня, по крайней мере на время, от крючконосого прыгуна. Кстати, о прыгунах. Едва заявившись на эту планету, я уже успел «познакомиться» с летуном, кукольниками, а теперь еще и с прыгуном. Это наводило на тревожные мысли. Если в одном месте имеются обладатели целых трех паранормальных способностей, то почему не быть и четвертой? А может, и пятой… Силы неба, и куда же это я попал?! Я спохватился – коротышка терпеливо ждал моего ответа. Следовало по крайней мере проявить элементарную вежливость к своему «спасителю».
– Странный вопрос… Где я нахожусь? Я нахожусь в вашем дурацком Городе, на вашей дурацкой планете и, честно говоря, не понимаю, что я здесь делаю… Надеюсь, я не оскорбил тебя в твоих лучших чувствах…
– Вовсе нет, – мирно ответил толстяк. – Твои чувства мне вполне понятны. Что же до моих чувств, то этот Город не мой, я здесь такой же чужак, как и ты. Просто живу в этом месте чуть подольше тебя.
– О‑о, – заинтересовался я. – Так ты не местный? Ты, случайно, попал сюда не тем же путем, что и я?
– Об этом чуть позже. Я должен тебе кое‑что объяснить. Ты находишься на одной из двух толкучек Города. Местные жители так его и называют – Город, так как он единственный на Шелте, в коем еще сохранилась жизнь. Дикое, заброшенное, но на свой лад удивительное место…
Целитель медленно приблизил свое лицо к моему. Желтые глаза горели внутренним огнем, проникая мне прямо в мозг… Странное, смутно знакомое оцепенение разлилось по телу, но опасности я не почувствовал. Казалось, он что‑то искал во мне. И нашел. Как будто выудил какую‑то занозу, и я наконец включился в действительность. Событие это ознаменовалось многоголосым шумом, обрушившимся на мою многострадальную голову со всех сторон. Переход от ватной тишины к шуму был настолько резок, что я чуть не подпрыгнул от неожиданности. Признаки лихорадки тут же бесследно сгинули, а силы начали стремительно возвращаться.
Ошеломленный, я огляделся вокруг себя, только теперь сообразив, что на площади кроме нас с Целителем все время был народ.
Круглая площадь была не менее двухсот метров в поперечнике. Ее окружали высокие глухие стены, и только в одном месте темным пятном проступала арка проезда. Стены были когда‑то трехэтажными зданиями, и уже позже по каким‑то причинам окна замуровали – их квадраты и сейчас выделялись на общем фоне более темным цветом.
Треть площади справа от арки занимали торговые ряды, заполненные продавцами и покупателями; кто из них кто, отличить было почти невозможно, одеты были все одинаково – в какое‑то бесформенное тряпье, но торговля шла полным ходом. Мимо меня то и дело сновали какие‑то подозрительные личности с не менее подозрительным скарбом, бросавшие на меня подозрительные взгляды и исчезавшие в общей сутолоке этого подозрительного базара. Беспорядочное мелькание лиц, рук и ног, наслаиваясь на восприятие, заставляло в избытке ощущать течение местной жизни. А невыносимая помоечная вонь, шум и грязь добавляли своеобразный «аромат» во весь этот винегрет. Вот уж действительно толкучка.
Внимание привлекла небольшая группа в стороне от толпы. Там, в центре круга, образованного немногочисленными зрителями, такими же оборванцами, как и все остальные на этой толкучке, шло представление: закованные в рыцарские латы два человека сражались на мечах. Латы ослепительно блестели при выпадах, длинные двуручные мечи сверкали огнем. Рыцари рубились отчаянно, жестоко, насмерть, но оба умело отражали удары друг друга. Изумленный и завороженный, я неподвижно уставился на этих ребят. Такое я видел только дома по визосети, хотя и знал, что на некоторых планетах подобные вещи входят в образ жизни…
– Фантомы, – снисходительно пояснил Целитель, заметив мое изумление. – Кукольники забавляются. Ты тут посиди, а я отлучусь на минутку…
Он нырнул в толпу и исчез.
Ах вот оно что. Мне сразу показалось, что что‑то не так, а теперь дошло, что сражение было совершенно беззвучным. При воспоминании об устроенной мне кукольниками западне по спине прокатилась волна холода, скулы инстинктивно напряглись, зубы сжались. Сейчас все выглядело несколько в ином свете, но вчера… Вчера я на самом деле ждал смерти. Подобный кошмар забыть непросто, как и пережить его. Страх осел глубоко в подсознании, в мышцах, сокращавшихся непроизвольной дрожью при одной мысли об этом. Но, несмотря на мгновенно укоренившуюся в душе ненависть к кукольникам вообще, я отдавал должное их мастерству. Руководившие рыцарями кукольники угадывались среди зрителей по почти полной неподвижности. Высокое искусство требовало большого внутреннего напряжения, полной концентрации на выполняемой задаче – и выглядело все исключительно правдоподобно.
Сражение подходило к финалу. Псевдорыцари заметно покачивались, с видимым усилием поднимая тяжелые мечи, – то ли устали сами кукольники, то ли имитировалась усталость рыцарей (скорее последнее, ради артистичности). Сверкающие клинки скрещивались и отлетали друг от друга в фонтанах желтых искр, зеваки кричали, подбадривая сражающихся. Один из бойцов наконец сумел пробить защиту противника, и меч неудачника отлетел вместе с его кистью, растаяв прямо в воздухе. Обезоруженный рыцарь пошатнулся, затем попытался ударить соперника ногой, но следующий удар снес ему закованную в металлический шлем голову. Голова беззвучно шлепнулась на землю и бесследно растворилась, ноги бойца тут же подогнулись, и он рухнул вниз кучей металлолома. Победитель же ликующе вскинул вверх руку со сверкающим мечом, салютуя толпе. Затем оба исчезли, и зрители медленно разошлись, оживленно обсуждая бой. Кукольники пожали друг другу руки и тоже отправились восвояси. Мастерство фантомов, как я понимаю, определялось мастерством их хозяев, и проигравший, похоже, не держал зла на победителя…
– Эй, парень, очнись!
Пока я был занят представлением, коротышка успел появиться снова. Он притащил два обшарпанных пластиковых табурета, на один помог взобраться мне, а на второй уселся сам – ко мне лицом.
– Спасибо, – поблагодарил я. – Так намного лучше.
– Ладно, чего там. Продолжим разговор. Ты помнишь, как сюда попал?
– Помню ли я? – я удивленно вздернул бровь. – Да я не могу этого забыть!
И самое мое острое желание – убраться с Шелты, добавил я про себя. Но вслух я этого говорить не стал, так как не был уверен, что могу доверять этому человечку. Я вообще не был уверен в том, что смогу кому‑либо довериться на этой планете. Прием был здесь скверный. Наказание Почтовой Корпорации тоже не будет приятным, но ради возвращения в цивилизованный мир я готов принять его без особых возражений, тем более что вины своей я не отрицал. На Шелту меня никто не посылал… Кроме того ублюдка, который заставил меня сойти против воли, заблокировав на время память. Добраться бы мне до этого типа… Я даже скрипнул зубами от злости, представив, с каким удовольствием свернул бы ему шею.
– Прекрасно, просто замечательно… – как‑то странно усмехнулся толстячок. – В таком случае у тебя еще есть шанс рассказать мне о себе.
– Это еще зачем?
– Поймешь… позже. И меня еще поблагодаришь. Давай, парень, не стесняйся, выкладывай историю своей жизни. И желательно, побыстрее.
– Силы Зла, только не надо загадок, – раздраженно проговорил я. – Меня от них просто тошнит. Оставь свое «позже» для других лопухов, которых угораздит попасть сюда после меня…
