что немудрено было.
Якобу быстро удалось выбить оружие из ее неумелых пальцев. А там потеха пошла веселее.
Никто из четверки бандитов не избежал Жениных когтей, два ногтя так и остались в дубовых
физиономиях.
Борьба сошла на нет. Женю держали трое, а четвертый с деловитым видом возился с
пуговицами джинсовой рубашки… Когда грязные лапы с обгрызенными ногтями больно
ухватили ее за грудь, она завыла в бессильном отчаянии…
Развлекуху прервал негромкий ласковый голос:
– Полноте, полноте, чада мои… Вижу, затеяли вы непотребное…
Мужики резво отпрыгнули от жертвы с видом школьников, застигнутых за куревом в
туалете. Оставшись без поддержки, Женя плюхнулась в пыль. Судорожно стиснула на груди
рубашку… Новое действующее лицо восседало на толстеньком длинноухом ослике. Обритая в
круг макушка, длинное черное одеяние, подпоясанное веревкой и сандалии на босу ногу…
Монах. Худой, лицом больше похож на актера Гафта в роли Воланда…
– Фра Доменико… – прошелестело над Женей в почти молитвенном благоговении.
– Учитесь обуздывать низменные желания, чада мои… – показалось ли Жене, но в голосе
монаха, в выражении серых глаз, в изломе тонких губ таилась усмешка… – Победа над грешной
плотью ведет дух наш по пути истины…
Бандюки дружно рухнули на колени и сложили корявые ладони в набожном жесте.
– Благословите фра Доменико, – нестройными голосами затянули они.
Женя, решивши, что ей, православной, попадать под благословение монаха неясной
религиозной принадлежности совсем ни к чему, выбралась из вражеского окружения,
застегнула рубашку и бросилась к бездыханному телу Проводника…
Пока монах журчал что-то над склоненными головами чад своих, Женя изо всех сил
попыталась уйти. Не вышло. Нервы были расшатаны до предела…
Результатом пастырской деятельности стало то, что мужики резво собрались, попрыгали
на коней и бодро запылили по Дороге…
– Что случилось с твоим мужем, дочь моя? – раздалось над почти невменяемой от
пережитого Женей.
– Н-не знаю, – выдавила она.
Монах слез с флегматичного ослика и склонился над Игорем. Подержал за запястье,
оттянул веко… Посмотрел на Женю очень странным взглядом.
– Вы знаете, что с ним, святой отец? – робко поинтересовалась Женя.
– Ему нужен уход и покой, – задумчиво изрек монах. – Давай-ка, попробуем устроить его
на Белонога.
Изрядно намучавшись, Женя и служитель Господа водрузили Проводника на смиренную
скотинку. Руки Игоря стянули ремнем под брюхом ослика, ноги волочились по земле. Женя
вделась в лямки рюкзака и с трудом выпрямилась. Попыталась поднять меч, но странное дело,
даже сдвинуть его с места не получалось. Вот так штука! А верзила довольно ловко им
орудовал…
Фра Доменико заинтересовался Жениными попытками, подошел. Тронул меч носком
сандалии. Хмыкнул. Затем нагнулся и с невероятной легкостью поднял строптивое оружие.
Повертел в длинных худых пальцах. Тяжеленный двуручный меч – как тростиночку!
– Занятно, – только и сказал он, трогаясь в путь.
Ведомые монахом, ослик и Женя сошли с Дороги на малозаметную тропинку,
петляющую в густой зеленой траве. Уставшая от приключений и нервотрепки, Женя поминутно
спотыкалась и абсолютно не интересовалась окружающим пейзажем. Поэтому она и не
заметила, как пыльная выгоревшая Степь сменилась пологими холмами, опушенными кудрявой
зеленью виноградников. Тропинка подросла в дорожку, прихотливо петляющую между белыми
обточенными ветром и дождями валунами, и вывела к стенам монастыря.
Монастырь располагался в очень укрепленном замке. Высокие стены, сложенные из
массивных каменных блоков, ров с водой, подъемный мост… Когда копыта ослика зацокали по
камням, мост с ужасным скрежетом опустился. Навстречу выбежал молоденький парнишка, в
темных штанах и длинной рубахе.
– Фра Доменико! Фра Доменико! Вас зовет отец-настоятель! – запыхавшись, выпалил он
и уставился на Женю абсолютно круглыми глазами, словно увидел не симпатичную блондинку
в джинсовом костюмчике, а чудо-юдо лесное. Женя приветливо улыбнулась. Парень
помидорно заалел щеками. Фра Доменико усмехнулся, что вряд ли приличествовало ему по
сану.
– Иди, сообщи отцу-настоятелю, что я вернулся. И приду, как только устрою наших
гостей.
Под толстой стеной Женя прошла, открыв рот и вертя головой во все стороны. Ее
поразила толщина стен и полная безлюдность двора. Пока шли мимо хозяйственных построек,
конюшен к дальнему флигелю, куда фра Доменико решил поселить Женю с Игорем, абсолютно
никого не встретили. Во флигеле им отвели небольшую комнатку. Вся обстановка там состояла
из широкого топчана, камина и дощатого стола. Откуда-то возник огромный патлатый мужик,
заросший густой бородой по самые глаза, и помог занести Игоря в комнату. Да что там – помог!
Он взял его на руки, как ребенка и понес! Легко и непринужденно.
– Постарайся никуда не выходить, дочь моя. Не вводи братию во искушение. Все что
нужно, Поль принесет…
Монах ушел. Громила Поль быстро и сноровисто раздел Игоря, уложил на топчан. По
бережной осторожности его движений можно было понять, что ухаживать за больными ему не
впервой. Однако, судя по виду, монахом он не был.
Игорь вдруг открыл глаза, вцепился обеими руками в шею Поля, попытался лягнуть его
ногой и хрипло бессвязно забормотал:
– Уйди, зарраза! Не тронь!
Тихо, тихо, – как из бочки загудел Поль, легко отрывая пальцы Игоря от своей шеи. – Я
тебе зла не причиню…
Женя опомнилась, подскочила к Проводнику:
– Игоречек, миленький! Лежи тихо! Это друг!
Понял ее верзила, или же у него просто иссякли силы, но он откинулся на подушку.
Дыхание его было прерывистым и частым. Глаза лихорадочно блестели.
– Жар у него! – объявил Поль Жене. – Сиди тута, пойду травок кой-каких заварю…
Как только добровольный медбрат вышел, Игорь требовательно прохрипел:
– Женя! – и пошевелил в воздухе пальцами.
– Что?!
– Где мы?
– В монастыре каком-то… Одно знаю, что мужской.
– Уходить надо…
– У тебя жар, мальчик, – убежденно заявила Женя. – Жар, и ты бредишь. Тебя сюда на
осле привезли, никакого!
– У меня в рюкзаке черная коробка. Тащи…
Женя подчинилась. В коробке лежали пакетики с какими-то травками и порошками. Под
руководством Игоря Женя намешала в кружке адскую смесь, залила водой и помогла выпить.
Голова у него и впрямь была горячая.
– Все… нормально…. Я отрублюсь… но… ты… не бойся…
И он действительно вырубился, причем намертво. По крайней мере, вернувшийся с
целебным отваром Поль состраданием взглянул на Женю, долго слушал сердце, прижавшись
ухом к груди больного. Потом покачал головой.
– Вряд ли до утра доживет…
Однако бояться Женя устала. Она прикорнула на топчане у Игоря в ногах и уснула.
Ее разбудил лихорадочный шепот верзилы:
– Ну же! Не время спать – уходим! Живо!
– Куда… Чего ты… – отбивалась со сна
