потому что у меня никогда не было в этом необходимости.
Это как если сравнить обычного крестьянина с палкой и великого архимага. Зачем архимагу использовать руки, если он все конфликты мог решить при помощи магии? Вот и у меня также, только вместо магии я обладал куда более грозным оружием — божественной силой. Раньше…
Единственный удар, который я умел наносить — это давать пощечины. О, да, я был настоящим мастером пощечин. Их я частенько отвешивал в качестве наказаний провинившимся евнухам в своем гареме.
— Ублюдок! — Евгений загорелся от стыда.
Эта пощечина… Она ведь не была болезненной.
Давай, продолжай разгораться, это как раз то, что мне нужно. Посчитай эту пощечину за знак пренебрежения, презрения. Подумай, что она означает, что тебя даже не расценивали как равного соперника и поэтому не били кулаком.
Я стоял, ожидая пока гнев медленно поднимался в груди прыщавого юнца, пока наконец полностью не завладел его разумом.
— Урод, я убью тебя! — крикнул он, обрушивая на меня град ударов.
«О, даааа! Вот так уже лучше! Давай, ударь меня посильнее,» — я ликовал от восторга. Даже если бы Евгений внезапно промахнулся я все-равно собирался подставиться и поймать удар лицом.
Тыдыщ!
Кулак впечатался мне в нос. Раздался хруст ломаемого хряща.
Черт, возьми, как же это больно! Я был ребенком сильнейшего бога, которого никогда никто раньше не бил.
Впервые в жизни я почувствовал боль. Хоть чувствительность была снижена, но для того, кто чувствует в первый раз, это было все-равно, нестерпимо. Рефлекторно, из глаз хлынули слезы.
— Ха-ха, бьешь как девчонка, — прогнусавил я, втянув внезапно образовавшиеся сопли. У меня был план и его нужно было придерживаться.
Евгений удивленно смотрел на меня:
— Ты плачешь. Из твоего носа течет кровь, но ты по-прежнему говоришь, что мои удары слабы? Тогда держи еще.
На меня обрушилась серия ударов, превращая лицо в бифштекс с кровью. После каждого удара я продолжал называть Евгения слабаком.
— Слишком слабо. Хорошо я дам тебе фору еще в сто ударов, — прохрипел я, еле стоя на ногах.
Тело слегка покалывало и зудело, таков был результат снижения чувствительности боли. После первого удара я уже привык к этим ощущениям и воспринимал их спокойно. Во рту стоял отвратительный металлический и солоноватый привкус.
«У него точно с головой все в порядке?»
«Почему он просит, чтобы его продолжали избивать?»
«Это вообще дуэль или спарринг с манекеном?»
До меня стали доноситься перешептывания из зала.
— Ты все еще пытаешься играть в свою жалкую игру? В таком случае я убью тебя! — прокричал последние слова Евгений.
Хыдыщ!
Кулак жестко влетел в подбородок, отчего меня повело в сторону. Не дожидаясь окончания падения, Евгений пнул в голову ногой на противоход. От встречного удара меня отбросило.
Красные брызги полетели в стороны. Я несколько раз прокрутился в воздухе как сломанная игрушка, после чего приземлился и прокатился еще на метр по мраморному полу.
Отлетев на десяток шагов, я остался неподвижно лежать на полу.
Евгений, тяжело дыша от напряжения, смотрел на меня. Видно было, что в эти два удара он вложил всю свою злость. Удар в подбородок должен был вырубить меня, а встречный удар ногой развернуть голову до такой степени, чтобы шея свернулась. После таких ударов отправляются к праотцам.
Воздух наполнял запах крови. Зал молчал. Все с замиранием сердца ждали. Смогу ли я встать?
Внезапно брови Евгения поползли вверх.
Мое тело дернулось, и я начал медленно подниматься.
«Черт возьми, почему я до сих пор жив?» — вправлял я себе голову, кряхтя. — «Мне ведь свернули шею».
Я посмотрел на недоумевающего Евгения и зрителей.
Откуда эта способность? Я точно помнил, что у меня не было ничего подобного. Хотя… было кое-что, что я не изучал.
Поводив головой вокруг, и я заметил затухающую пульсацию камня на моем перстне. В момент, когда я должен был умереть, от него появилось тепло, которое проникло в мое тело.
Неужто в перстень встроены чары сохранения? Этакая способность последнего шанса, которая позволяет пережить смертельный урон.
Что за подстава? Я тут сдохнуть пытаюсь, а фортуна меня изо всех сил спасает? Хотя, я ведь наследник рода, неудивительно, что у меня есть такая защита.
Ладно, в этом деле главное настойчивость. Нужно просто еще раз получить повреждения несовместимые с жизнью.
Перстень потух, поэтому надеюсь он сегодня больше не включится.
— Прыщавый, ты чего замер? Нападай, я жду. Дам тебе еще фору в тысячу ударов, — сказал я.
Евгений стоял на месте не шевелясь. Его лицо стало мертвенно-бледным, а губы подрагивали, шепча: «Как такое может быть? Неужели он бессмертный?»
— Твою мать, — выругался я. И как теперь быть? Я медленно потирал переносицу, видя, что соперник застыл от страха. Он смотрел на меня как на ожившего трупа. Придется помочь ему. Миссия «умереть» должна быть выполнена в любом случае. Сплюнув на пол сгусток крови с осколками зубов, я крикнул в толпу. — Лысый, у тебя есть с собой оружие? Кинь мне что-нибудь, да желательно поострее.
— Да, господин, ловите, — раздался звучный голос лысого. Он единственный в толпе, кто не был удивлен тем, что я не умер.
Через мгновение в моих руках появился длинный плоский нож. Лысый кинул его настолько точно, что тот просто оказался рукоятью в моей ладони. Мне лишь оставалось сжать ладонь в последний момент. Бросок был настолько быстрым, что слуги Таежных, оцепившие место боя, даже не успели отреагировать.
Я взглянул на нож. Блестящий белоснежный клинок длиною в ладонь, двусторонняя заточка. Сойдет, хмыкнул я.
— Господин Полярный, напоминаю вам, что пользоваться помощью посторонних в дуэли запрещено, — раздался холодный голос Кирилла.
— А с чего ты решил, что это помощь? — прохрипел я и тут же вонзил нож себе в бок. От ранения
