Гомруль (англ. home rule - самоуправление) - умеренное националистическое движение в Ирландии последней трети XIX - начала XX века, боровшееся за автономное управление Ирландии национальным парламентом при сохранении страны под властью британской короны.
Британская империя развалилась не в один день. Даже потеряв в 1947 году Индию, империя сохранила свои владения на Ближнем Востоке, в Африке и Юго-Восточной Азии. Отчасти это было обусловлено экономическими причинами. Экспорт колониальных товаров был для Британии важнейшим источником поступления долларов. Сразу после окончания войны никто не мог сказать с уверенностью, что мир ожидают десятилетия экономического роста и возвращение к системе свободной торговли, чем-то напоминающей викторианские времена. Если, напротив, мировая экономика повторила бы свою межвоенную историку важными оказались бы не только колониальные товары, но и имперские экономические блоки. Возможность такого развития событий оставалась в сознании некоторых британских деятелей до 1950-х годов. Серьезные военные обязательства, принятые на себя Британией в Малайе в 1950-х годах, были до определенной степени обусловлены той важностью, которую Лондон придавал малайскому олову и резине. Хотя не последнюю роль в этом решении сыграло желание сдержать наступление коммунизма на фоне войны в Корее, триумфа Мао в Китае и конфликта во Вьетнаме.
Лондон предполагал сохранить большую часть своего международного влияния, несмотря на потерю формальной империи. В первые послевоенные годы он надеялся, что проводником этого влияния станет Британское Содружество. Ведь именно оно предоставило Британии неоценимую помощь во время войны.
Наследие Британской империи в ее бывших колониях - это огромный и сложный предмет, поскольку сама империя была так велика и так разнообразна. Сравнивать, например, Ирландию после обретения ею независимости с постколониальной Африкой - значит, по сути дела, нанести оскорбление всем связанным с этим сравнением сторонам - настолько резкие отличия мы видим здесь как в уровне благосостояния и грамотности этих стран, так и в продолжительности имперского правления и скорости, с которой колонизированные народы и их элиты были вынуждены приспосабливаться к внезапной смене культурных и прочих ценностей. Древние корни национальной идентичности в Ирландии, их консолидация на протяжении девятнадцатого века, а также полудемократическая политика викторианского периода даже отдаленно не напоминают историю африканских народов под властью британского колониального правления.
Тем не менее некоторые общие черты британского имперского наследия все-таки существуют и дают основание для проведения осторожного сравнения. Империя завещала миру весьма проблематичные межгосударственные границы, которые нередко порождали политические проблемы, потому что в результате волюнтаристских разделов один народ мог оказаться разделенным между несколькими государствами и естественные торговые маршруты зачастую бывали пересечены. К тому же империя в период своего существования обеспечивала защиту от внешних врагов, а ее преемники в маленькой колонии могли оказаться не способными выполнять эту функцию. Классическим примером этой проблемы явилось вторжение Ирака в Кувейт в 1990 году. Раздробленность курдов между четырьмя государствами - наглядный пример другой проблемы. Следует, однако, принять во внимание, что даже курды не требуют своего объединения в одной стране. Такое объединение вызвало бы резкие возражения всех соседних государств и всего мирового сообщества. Оно потребовало бы также соглашения или гражданской войны между всеми группировками и фракциями, на которые поделены курды во всех четырех странах - преемниках ближневосточной империи. Сохранение до наших дней почти всех границ колониальной эпохи - вот что вызывает удивление, учитывая обычное отсутствие у них отчетливой этнической и исторической легитимности. Наиболее искусственными эти границы являются в Африке: тем не менее только провозглашение независимости Эритреи в 1993 году стало первым случаем нарушения колониальных границ и образования нового государства на африканском континенте. Нельзя также сказать, что в современном мире часто происходят войны между существующими (бывшими колониальными) странами за пересмотр границ или за контроль над невоссоединенными регионами. Из 86 конфликтов с применением насилия, зафиксированных ООН между 1989 и 1997 годами, только три были войнами между государствами, остальные являлись войнами внутри государств, а их причиной обычно служили этнические или межобщинные конфликты.
Другое дело, что постколониальные границы часто подогревают эти конфликты. Имперские державы порой создавали колониальные государства значительно большего масштаба, чем хотело или могло создать собственными силами коренное население. Это особенно справедливо для огромной и малозаселенной Африки, где один ученый еще в доколониальную эпоху насчитывал до 7000 отдельных государств. Таким образом, колониальные государства зачастую включают в себя различные народы и не имеют в их глазах исторической легитимности. Порой британцы уничтожали туземные королевства в процессе создания своей империи: так они поступили, например, в Бирме и Канди29 в девятнадцатом веке. Даже там, где британское правление не уничтожило местную династию или не объявило ее вне закона, историческое королевство и королевский дом могли быть в постколониальную эпоху источником скорее регионально, чем национальной, лояльности и, следовательно, вызывать зависть и страх у правителей новых и часто едва-едва легитимных государств. Иногда, однако, британцы оказывали протекцию традиционным местным правителям, а также объединяли их в жизнеспособные федерации, которым впоследствии была предоставлена независимость. Двумя основными примерами такого решения являются Малайя и Объединенные Арабские Эмираты. Но это могло быть осуществлено только там, где имперские власти имели комфортные отношения с местными династиями, где проявления хотя и не имело перед ней формальных обязательств. Но война наглядно продемонстрировала преимущество американцев в англоговорящем лагере, и уже во время холодной войны страны белого Содружества имели самостоятельные отношения с Вашингтоном и склонялись к тому, чтобы принять его лидерство. Да и для самой Британии отношения с Соединенными Штатами и американские обязательства по обеспечению безопасности в Европе стали соображениями первостепенной важности. В Лондоне были довольны, что Индия после обретения независимости согласилась присоединиться к Содружеству, но разразившаяся почти немедленно ее война с соседом и таким же членом Содружества Пакистаном показала, что существуют пределы солидарности внутри Содружества, которое к тому же уже не было белым. В 1960-х годах Индия стала союзником Советского Союза, а Пакистан - сателлитом Вашингтона. В Малайе британское влияние сохранялось дольше. Во время конфронтации с Индонезией в первой половине 1960-х годов Британия выполнила свои обязательства по оборонительному соглашению 1957 года и предоставила Малайе значительную помощь.
Однако неформальная империя обычно требует больших затрат, чем прямое правление. Отсутствуют налоговые поступления от коренного населения. Другие страны на равных основаниях участвуют в конкурентной борьбе за оказание экономической и военной помощи, за торговые концессии и проявления других форм культурного «империализма» вроде предоставления студентам из бывших колоний субсидируемых мест в университетах метрополий. Бывшие колонии политически ничем не ограничены в выборе внешних источников помощи и торговли. Ко второй половине 1960-х годов обедневшая Британия не имела ни желания, ни возможности участвовать в этой конкуренции. И главным фактором здесь, безусловно, было нежелание. И если Франция отчасти ради поддержания своего международного авторитета субсидировала многие из своих бывших африканских колоний, а также дислоцировала там войска для охраны границ в опасных ситуациях (причем эти войска порой использовались для поддержки местных правителей во время внутренних волнений), то британцы быстро умыли руки в Африке, а в 1969 году убрались из всего региона «к востоку от Суэца», за исключением маленьких арабских эмиратов Персидского залива.
радикального национализма не подрывали авторитета имперских протеже и где правителей и их подданных объединяли общая религия и этническое происхождение. Во французской и голландской империях марокканский король Мухаммед V, а также султан Джокьякарты (Ява) Хаменгку Бувоно IX - редкие, но блестящие примеры туземных монархов, которые сделали свои монархии легитимными, рассчитав с точностью до минуты, когда им следует отказаться от колониального владычества и принять сторону национального движения.
