но Пендрагон не соглашался.
Он объявил, что останется с королями и воинами и потребовал песню. Мирддин Эмрис сначала отказывался, потом все же сдался и велел подать арфу.
— Какое из британских сказаний ты хочешь нынче услышать, о Пендрагон?
Артур задумчиво наморщил лоб и, помолчав, ответил:
— Сегодня я хочу слышать не о Британии, но об Ином Мире. Ночь холодная, ветреная — такие сказания как раз для бурных ночей.
— Хорошо, — согласился Мирддин Вледиг, — так послушайте, коли хотите, песнь о Бладидде, Увечном короле.
Я подивился его выбору, ибо это мрачная и малопонятная повесть о князе, который так ненасытно желал мудрости, что обманул Владыку Иного Мира, однако добытые знания навлекли на него беду, а затем и гибель. Впрочем, королям песня понравилась, тем более, что ее и впрямь прекрасно спел Досточтимый Эмрис, последний истинный бард на Острове Могущественного.
Песнь затянулась, а когда она кончилась, Артур пожелал своим спутникам доброй ночи и под руку с Гвенвифар удалился в свою палатку. Я лег у огня на красной телячьей коже, получше завернулся в плащ и уснул.
Меня разбудили встревоженные голоса. Я встал и увидел что в палатке Пендрагона горит факел. Под ложечкой заныло.
Лагерь был темен, все остальные спали, Я подкрался к палатке и заглянул внутрь.
С Артуром были Эмрис и Бедивер. Гвенвифар стояла чуть поодаль, опустив руки, и крепко стискивала край шелковой накидки. На лице ее и платье была кровь.
— Лежи спокойно, Медведь, — уговаривал Бедивер. — Дай Эмрису тебя осмотреть.
— Отпусти, брат, — прохрипел Артур, — я сейчас встану. Не хочу, чтобы кимброги видели меня таким.
Эмрис ощупывал рану; руки его были в крови.
— Кимброги и прежде видели тебя на земле, — убеждал Бедивер. — Им это не в новинку. А теперь лежи смирно.
— Не буду! Помоги мне встать! — Он схватил Бедивера за плащ и попытался подняться.
Повязка соскользнула с шеи. Я увидел рану и ахнул.
Она была зеленовато-серая, и от нее разбегались лиловые прожилки. Мясо вокруг первоначального пореза почернело и гнило. Шея воспалилась, краснота распространилась от горла до подмышек. Видимо, ночью рана открылась — боль, наверное, была нестерпимой! — и Эмриса позвали остановить кровь.
— Все, — сказал Мирддин наконец. — Больше я ничего не могу.
Они с Бедивером взяли Артура за плечи и поставили на ноги.
— Наконец-то мы разделались с Медраутом, — весело промолвил Артур. — Никто теперь не посмеет напасть на императора Британии. Где Гвенвифар?
— Здесь неподалеку, — ответил Мирддин Эмрис.
— Надеюсь, с ней ничего плохого...
— Нет, нет, Артур, — тихо, настойчиво произнес Эмрис. — Твоя рана воспалилась и лопнула. Я не знаю, что делать, Артур, ты понимаешь? Я ничем не могу тебе помочь, но знаю, где смогут.
Бедивер поднял глаза, увидел меня и жестом подозвал ближе. Я подошел, он крепко стиснул мое плечо.
— Быстрей, — дрожащим голосом произнес он, — отыщи Баринта, пусть готовит ладью.
Я шагнул к пологу, и Бедивер добавил:
— Ступай тише, Анейрин, никто не должен знать.
Сам не свой от волнения и страха, я побежал будить кормчего и передавать ему тайное поручение. Отыскать Баринта было нетрудно — он всегда устраивался поближе к кораблям. Я выбежал на дорогу. Холодный ветер хлестал плащом по ногам. Луна стремительно неслась за клочьями облаков; в ее неверном свете поблескивали белые барашки на море.
Я направился прямиком к тому месту на берегу, где возле шатра из шкур мерцал одинокий костерок.
— Баринт! — позвал я, перекрикивая стоны ветра и волн.
Он завозился и высунул голову из-под кожаного полога. Я передал ему слова Бедивера. Баринт тут же исчез, чтобы через мгновение появиться в плаще и с лампой, и сразу направился туда, где привязал челн.
Я побежал назад по песку и увидел на дороге выше по склону мерцающий факел. Бедивер и Мирддин вели Артура под руки. Его шатало. Гвенвифар шла следом, держа в одной руке факел, в другой — королевский меч.
— Лодку сейчас спустят, — сказал я.
— С Баринтом кто-нибудь есть?
— Нет. Он один.
— Хорошо. — Эмрис устремил взгляд на море. Оно по-прежнему волновалось, но белых барашков стало поменьше.
— Придется плыть по бурному морю, зато быстрей доберемся. Оно и к лучшему. Времени осталось совсем мало.
— А теперь, Артур, дай я тебя усажу, — сказал Бедивер.
— Нет... я постою. Пожалуйста, Бедивер. Еще немного...
— Хорошо.
— Бедивер, брат мой...
— Что тебе, Медведь?
— Пригляди за Гвенвифар. Позаботься, чтобы у нее ни в чем не было нужды.
Бедивер проглотил комок.
— Сам позаботишься, Медведь.
— Если со мной что-нибудь случится.
— Ладно... коли ты так хочешь, — промолвил Бедивер, плотнее кутая Артура в алый плащ.
Пендрагон с трудом держал голову. Говорил он совсем тихо, почти шептал.
— Мирддин, — сказал он тихо, — прости, что я не стал таким королем, как тебе хотелось, — Летним Владыкой.
— Ты был таким королем, как хотелось Богу. Все остальное неважно.
— Я делал все, что ты у меня просил, верно, отец?
— Все, что в человеческих силах.
— Скажи, этого довольно?
— Артур, душа моя, этого довольно, — тихо сказал Мирддин. — Прошу, успокойся.
Королева подошла и отдала мне факел. Она обняла мужа, прижала его к ребе.
— Положи голову мне на плечо, — сказала она, прижимаясь щекою к его щеке. Они стояли так довольно долго, Гвенвифар шептала ему на ухо что-то утешительное. Слов я не разобрал.
Вскоре раздался свист. Бедивер повернулся.
— Это Баринт. Лодка готова.
Я пошел вперед, держа над головой факел и освещая путь к каменистому пляжу, куда Баринт подвел ладью. Он выбрал небольшое крепкое суденышко с одной-единственной мачтой и прочным рулем. Посередине был натянут навес.
Я вошел в воду и встал у лодки, держа факел над головой. Прибой бил и мотал лодку из стороны в сторону; я свободной рукой удерживал ее за борт. Бедивер и Мирддин хотели нести Артура, но тот отказался. Пендрагон Британии сам вступил в воду и влез в качающуюся ладью.
Покуда Баринт ставил парус, королева все старалась поудобнее устроить короля под навесом. Наконец Эмрис сказал:
— Пора. Скоро рассвет, надо отплывать, пока нас не видели.
— Возьмите меня с собой, — взмолилась Гвенвифар.
— Ты нужна здесь. Вы с Бедивером должны выгадать
