— Лия, — отрывисто говорит мне Калеб. — Это Кэмми Чейз, — няня улыбается, одной из тех самодовольных улыбок, и один уголок ее рта слегка приопускается. Я и ее сразу же невзлюбила. — А это Сэм Фостер.
Сэм протягивает мне руку.
— Здравствуйте, — говорит он медленно. Заметно, что ему некомфортно смотреть мне в глаза. Его руки, подмечаю я, грубые и мозолистые — я не привыкла к таким. У мужчин моего круга — предпринимателей — кожа гладкая, ведь их единственная работа заключается в том, чтобы быстро щелкать по клавишам клавиатуры. Он не отпускает мою руку и мне приходится первой выдернуть ее из его ладони.
Я спрашиваю, хотят ли они что-нибудь выпить. Сэм отказывается, но Кэмми смело улыбается и просит «Перье». (Примеч. Перье — французский бренд минеральной воды класса премиум. Выпускается в небольших зеленых бутылках.) Я перевожу взгляд с ее работодателя на нее и задаюсь вопросом, упрекнет ли он ее за такую наглую просьбу, но он разговаривает с Калебом и не замечает ее выходку. Окей, я решаю поиграть в милашку. Учитывая, что я в любом случае не собираюсь ее нанимать, так почему бы не вышвырнуть ее, позволив насладиться несколькими глотками «Перье».
Я извиняюсь и ухожу на кухню, откуда возвращаюсь с подносом, на котором стоит зеленая бутылка с минеральной водой, стакан и две бутылки холодного пива — одно для Калеба и одно для Сэма — хотя он и отказался от выпивки. Они посмотрели на меня, когда я поставила поднос на стол.
Как только я уселась, Кэмми нетерпеливо на меня посмотрела и спросила: «Не найдется ли, случайно, ломтика лайма?»
Понадобилось все мое самообладание, чтобы у меня не отвисла челюсть. На этот раз Сэм точно что-нибудь скажет. Но он вежливо мне улыбается и игнорирует нелепую просьбу этой маленькой ведьмы.
— У нас где-то есть лаймы в холодильнике, — говорит Калеб. Я свирепо смотрю на него, так как поощрение такого поведения не очень похоже на помощь с его стороны и встаю, чтобы принести лайм.
Когда я возвращаюсь с аккуратно нарезанными дольками лайма, Кэмми берет их у меня, даже не поблагодарив.
Я раздраженно сажусь, не потрудившись улыбнуться.
— Итак, — говорю я, отворачиваясь от Кэмми и направляя все свое внимание на Сэма, — где вы познакомились с моим мужем?
Сэм кажется смущенным. Он хмурится, и его взгляд бегает между Калебом и мной.
— Мы не знакомы, — отвечает он. — Сегодня мы встретились впервые.
Я озадаченно моргаю.
Калеб, свободно развалившийся на двухместном диванчике, как будто его навещают старые друзья, с пониманием улыбается мне. Знаю я эту его улыбку.
Развлекается за мой счет.
Я смотрю на лица всех присутствующих и медленно все факты становятся единым целым. Нахальство Кэмми, дорогая одежда…
Я стараюсь скрыть свои эмоции, когда все неожиданно приобретает смысл. Мы проводим собеседование на роль няни Эстеллы не с Кэмми, а с Сэмом.
По их лицам я понимаю, что они догадались о моей оплошности. Так стыдно. Маленькая блондинистая сучка, которую я теперь вижу в ином свете, когда узнала, что у нее есть своя небольшая компания, впервые широко улыбается, демонстрируя свои зубки. Конечно же, она наслаждается моим промахом. Сэм выглядит еще более смущенным. Он вежливо старается не смотреть в мою сторону. Я откашливаюсь.
— Ну что ж, полагаю, я все неправильно поняла, — честно признаюсь я, хотя внутри меня все кипит.
Они дружно смеются — громче всех смеется Кэмми — и затем Калеб поворачивается к Сэму.
— Расскажи мне, какой у тебя опыт в этом, — просит он.
Сэм принимает вызов и перечисляет свой опыт по уходу за детьми. Он закончил университет в Сиэтле и получил степень магистра по детской психологии. Два года практиковался, а затем решил, что ему не по душе быть психологом — его слова звучат так холодно и безразлично. Он решил переехать туда, где более солнечно — в Южную Флориду — и там получить степень по музыке. Он планирует воспользоваться ею, когда откроет реабилитационный центр для детей, подвергшихся жестокому обращению.
— Музыка исцеляет людей, — объясняет он. — Я видел, как она может помочь сломленной психике ребенка, и я хочу интенсивно использовать ее в центре, но сначала мне нужно получить образование, связанное с музыкой.
— Значит, — произношу я более скептичным тоном, нежели планировала, — ты семь лет учился и получил степень магистра, а теперь хочешь стать нянькой?
Калеб кашляет и садится прямо, убрав руки со спинки дивана.
— Лия имеет в виду, почему бы не попрактиковаться неполный рабочий день, пока ты заканчиваешь учебу? Почему именно няня, ведь финансовые преимущества будут не столь хороши?
Я опускаю голову и жду ответа.
Сэм нервно смеется и теребит челку.
— На самом деле, работая психологом особо не разбогатеешь, если вы, конечно, понимаете, что я имею ввиду. Я хочу эту работу не из-за денег. К тому же, мои услуги по уходу за ребенком недешево вам обойдутся, — честно признается он. — Заметьте, я сижу в вашей гостиной, которая значительно лучше многих гостиных среднего класса в Америке.
Я хмыкаю, когда он намекает на наше богатство. Мое воспитание не предполагает упоминать об этом вслух — это неприлично.
— У меня есть дочь, — добавляет он. — Мы с ее матерью разошлись два года назад, но могу уверить вас, что я очень хорошо осведомлен, как необходимо заботиться о малышах.
— Где твоя дочь сейчас? — задаю я вопрос.
Калеб посылает мне предупреждающий взгляд, но я делаю вид, что не замечаю его. Не хочу, чтобы какой-то буйный ребенок носился по моему дому в дни, когда она будет навещать его. Кроме того, ее может раздражать общение с малышкой. Я не могла не обратить на это внимание во время своей последней выходки.
— Она в Пуэрто-Рико со своей матерью, — отвечает он.
Я представляю себе красивую экзотичную испанку, с которой он жил вместе, но на которой не захотел жениться. Их дочь, наверное, унаследовала волосы от матери, а от отца — светлые глаза.
— Ее мать вернулась туда, после того, как мы разошлись. Это одна из причин, почему я решил переехать во Флориду — по выходным я смогу летать к ним и навещать ее, — я гадаю, что же за женщина увозит своего ребенка за сотни миль от отца, особенно, если есть возможность использовать его как няньку по выходным.
— Сэм, — наконец-то подает голос Кэмми, — мой кузен. Я обещала ему самую лучшую работу из тех, что у меня есть, и когда Калеб позвонил, я сразу поняла, что он прекрасно подойдет.
— А откуда ты знаешь Калеба? — спрашиваю я, наконец-то, получив возможность задать вопрос, который крутится у меня в голове.
Впервые за всю беседу, Кэмми выглядит неуверенно и не знает, что ответить. Она смотрит на Калеба, который снисходительно мне улыбается.
— Мы вместе учились в колледже, — объясняет он, — И честно, Сэм, если Кэмми рекомендует тебя — родственник ты ей или нет — я верю, что ты лучший, — он подмигивает Кэмми, которая игриво приподнимает бровь и улыбается.
В голове у меня звенит тревожный звоночек. В колледже Калеб был популярным членом баскетбольной команды. Он спал со всеми чирлидершами, а затем встретил эту чертову сучку Оливию, которая разрушила все. Прищурив глаза, я смотрю на Кэмми. Она знакома с Оливией? Они соревновались за моего мужа? Но мои вопросы так и остаются без ответа, так как главной темой разговора становятся деньги.
Я вполуха слушаю, как Калеб предлагает Сэму щедрую зарплату, на которую тот соглашается. Но прежде, чем я успеваю возразить, что хочу традиционную няню женского пола, желательно кого-нибудь с огромной задницей и большой бородавкой на лице, Калеб встает и они с Сэмом пожимают друг другу руки.
Решено. Сэм будет заботиться об Эстелле пять дней в неделю, а по вечерам он будет ходить на учебу. Он приступит к работе уже завтра, так как Калеб уезжает через два дня в очередную деловую поездку, и перед тем, как уедет, хочет убедиться, что Сэм устроился. Что иначе можно расшифровать как: «Моя жена понятия не имеет, что делать, и мне придется научить тебя, как заставить ее пользоваться молокоотсосом».
Я вздыхаю, потерпев поражение, и остаюсь сидеть, пока Калеб провожает их до дверей.
Ну что ж, я получила, что хотела — частично.
Глава 8
Прошлое …
Я — девушка, которой чужды обязательства. Так было до тех пор, пока Калеб не отверг меня — они сразу же стали мне необходимы. У нас состоялся разговор, в ходе которого я спросила его, в какую сторону мы движемся, а он посмотрел на меня, как на пришельца.
— Ты знала, — ответил он, — ты знала, когда связалась со мной, что я не ищу обязательств.
Я возразила, что тоже не ищу их. Все меняется, когда люди заинтересованы друг в друге.
Но Калеб оставался непреклонен. Он был не готов и не хотел меня. Он хотел ее. Конечно, он не говорил об этом открыто, но в глубине души я знала это. Поняла по тому, как он всегда отводил взгляд, когда я упоминала о ней. Он даже не назвал мне ее имени. Кем бы ни была та, кто причинила ему боль, она испортила все и мне тоже.
