плетью и терновым венцом. Растерзана тяжестью креста и острием гвоздей. Но приходя в
ужас от Его растерзанной плоти, мы находим величие открытой двери.
«Иисус же, возопив опять громким голосом, испустил дух. И вот, завеса в храме
разодралась надвое, сверху донизу» (Мат. 27:50,51).
Завеса — это не что иное, как завеса в храме. Завеса, которая висела перед входом в
Святое Святых.
Святое Святых, как вы помните, было частью храма, в которую никто не мог войти.
Поклоняющиеся евреи могли войти только во внешний двор, и лишь священники могли
40
войти в Святилище. Никто не мог войти в Святое Святых, кроме первосвященника один
раз в году. Никто. Почему? Потому что слава — шекина, слава Божья — пребывала там.
Если бы вам сказали, что вы можете войти в Овальный кабинет Белого дома, вы бы, скорее всего, покачали головой и посмеялись про себя: «Ага, конечно, так меня там и
ждут!» Умножьте свое неверие в тысячу раз и тогда поймете, как бы чувствовал себя
иудей, скажи ему кто-нибудь о том, что он может войти в Святое Святых. «Ага, конечно, так меня туда и пустят!»
Никто кроме первосвященника не мог войти в Святое Святых. Никто. Сделать это —
означало смерть. Два сына Аарона умерли, когда вошли во Святое Святых, чтобы
принести жертву Господу (Лев. 16:1,2). Завеса недвусмысленно говорила: «До этого места
— можно, а дальше — нельзя!»
О чем говорило в течение полутора тысяч лет Святое Святых, отделенное завесой?
Все просто. Бог свят... отделен от нас и неприступен. Даже Моисею было сказано: «Лица
Моего не можно тебе увидеть, потому что человек не может увидеть Меня и остаться в
живых» (Исх. 33:20). Бог — свят, а мы — грешники, и между нами существует расстояние.
Разве это не наша проблема? Мы знаем, что Бог благ. Мы знаем, что мы не такие, и
мы чувствуем себя на отдалении от Бога. Древние слова Иова относятся и к нам: «Нет
между нами посредника, который положил бы руку свою на обоих нас» (Иов. 9:33).
Теперь есть! Иисус не оставил нас с неприступным Богом. Да, Бог свят. Да, мы грешны.
Но да, да, да, Иисус является нашим посредником. «Ибо един Бог, един и посредник
между Богом и человеками, человек Христос Иисус» (1 Тим. 2:5). Разве посредник это не
тот, кто является «связующим звеном»? Разве не был Иисус завесой между нами и Богом?
Не была ли разорвана Его плоть?
То, что казалось человеческой жестокостью, на самом деле было Божьей суверенной
волей. Матфей говорит нам: «Иисус же, возопив опять громким голосом, испустил дух. И
вот [ в тот момент], завеса в храме разодралась надвое, сверху донизу» (Мат. 27:50,51 —
курсив автора).
Это было, как если бы руки Неба держали завесу, ожидая этого момента. Обратите
внимание на размер завесы: восемнадцать метров в высоту и девять метров в ширину.
Однажды она была целой, а в следующий момент она разорвалась сверху донизу.
Безотлагательно. Несомненно.
Что означала разорванная завеса? Для иудеев это означало, что больше не было
препятствий между ними и Святым Святых. Больше не нужно священников, чтобы
посредничать между ними и Богом. Больше не нужно жертвоприношений, чтобы искупать
их грехи.
А для нас? Что означает разорванная завеса для нас?
Мы вправе входить в Божье присутствие в любой день, в любое время. Бог устранил
препятствие, которое отделяло нас от Него. Есть ли препятствие греха? Нет. Он устранил
завесу.
Но мы склонны снова возводить препятствия. Хотя в храме нет завесы, есть завеса в
сердце. Заблуждения нашего сердца так же постоянны, как тиканье часов. И иногда —
41
нет, часто — мы позволяем нашим ошибкам удерживать нас вдали от Бога. Наша нечистая
совесть становится завесой, которая отделяет нас от Него.
И в результате мы прячемся от нашего Учителя.
Это именно то, что делает мой пес Солти. Он знает, что ему нельзя рыться в мусорном
ведре. Но как только дома никого нет, темная сторона души Солти берет верх. Если в
мусорном ведре есть еда, то искушение слишком велико. Он найдет ее и начнет пировать.
Так он и сделал на днях. Когда я пришел домой, его нигде не было. Я увидел
опрокинутое мусорное ведро, но не увидел Солти. Сначала я страшно разозлился, но
потом преодолел это. Если бы я весь день просидел взаперти и у меня не было бы ничего
кроме собачьей еды, то я бы, наверное, и сам начал рыться в ведре. Я убрал беспорядок и
занялся своими делами, забыв об этом.
Но Солти не забыл. Он держался на расстоянии. Когда я наконец-то увидел его, хвост
у него был поджат, а уши повисли. Тогда я понял: «Он думает, что я злюсь на него. Он не
знает, что я уже разобрался с его ошибкой».
Можно я сформулирую напрашивающийся вывод? Бог не злится на вас. Он уже
разобрался с вашей ошибкой.
Где-то, когда-то, каким-то образом вы вывалялись в мусоре и избегали Бога. Вы
позволили завесе вины встать между вами и вашим Отцом. Вы сомневались, сможете ли
вы когда-нибудь снова почувствовать Его близость? Разорванная завеса говорит о том, что
вы можете. Бог приглашает вас. Бог не избегает вас. Бог не сопротивляется вам. Завеса
разорвана, дверь открыта, и Бог приглашает вас войти.
Не верьте своей совести. Доверяйте кресту. Кровь была пролита, и завеса
разорвалась. Вы желанны в Божьем присутствии. И вам даже не надо приносить печенье.
10
Божье обетование в пропитанной уксусом губке
«Я ПОНИМАЮ ТВОЮ БОЛЬ»
Благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, Отец
милосердия и Бог всякого утешения, утешающий нас во всякой
скорби нашей, чтобы и мы могли утешать находящихся во
всякой скорби тем утешением, которым Бог утешает нас
42
самих! Ибо по мере, как умножаются в нас страдания
Христовы, умножается Христом и утешение наше.
/2 Коринфянам 1:3-5/
Господь утешил народ Свой и помиловал страдальцев Своих.
/Исаия 49:13/
Ибо мы имеем не такого первосвященника, который не
может сострадать нам в немощах наших, но Который, подобно нам, искушен во всем, кроме греха.
/Евреям 4:15/
Иисус прослезился.
/Иоанн 11:35/
Вы когда-нибудь пытались убедить мышь, чтобы она не волновалась? Вам когда-
нибудь удалось успокоить напуганного грызуна? Если так, то вы мудрее меня. Мои
попытки не увенчались успехом. Мои успокаивающие слова не были услышаны
крохотными глухими ушками.
Уверяю вас, этот грызун не заслужил доброго отношения. Из-за него Деналин
пронзительно закричала. Из-за того, что она закричала, закачался гараж. Из-за того, что
закачался гараж, мне пришлось покинуть мир грез и встать с дивана, чтобы защитить свою
жену и страну. Я гордился тем, что пошел. Я широко расправил плечи и вошел в гараж.
У мыши не было никаких шансов. Я знаю приемы джиу-джитсу, карате, таэквондо и
несколько других... ну и словечки. Я даже просмотрел несколько рекламных роликов по
самозащите. У этой мыши был достойный противник.
Кроме того, она попалась в пустое мусорное ведро. Только она знает, как там
очутилась, и рассказывать нам она не собиралась. Я знаю, потому что спрашивал. В ответ
она отчаянно начала еще быстрее бегать по дну ведра.
Эта бедняга была напугана до кончиков усов. А кто не был бы напуган на ее месте?
Представьте, что вы попались в пластиковый контейнер и, выглядывая из него, видите
лишь большое (пусть даже и красивое) лицо человека. Этого было бы вполне достаточно, чтобы вас стошнило сыром.
«Что ты собираешься с ней делать?» — спросила Деналин, сжимая мою руку для
храбрости.
«Не волнуйся, милая, — ответил я с важным видом, от которого она чуть не упала в
обморок и которому позавидовал бы сам Джон Уэйн. — Я буду осторожным с этим
малым».
И мы пошли — мышь, ведро и я — направляясь из этой безвыходной ситуации к
пустырю. «Потерпи еще немного, малыш. Скоро ты окажешься у себя дома». Мышь не
слушала. Можно было подумать, что мы направлялись к камере смертников. Если бы я не
закрыл ведро крышкой, то эта зверушка выпрыгнула бы оттуда. «Я не причиню тебе вреда,
— объяснил я. — Я собираюсь тебя выпустить. Ты попала в беду, а я тебе помогу».
43
Она так и не успокоилась. И не села смирно. Она так и не доверилась мне. Даже в
