я и пошёл прочь. Спорить со мной им что-то не захотелось.
Вскоре меня слон догнал. Согнул ногу и опустился, чтобы я на спину ему забрался. А почему бы и нет? Уселся я на него и поехал к дворцу Василевса.
* * *
Вскоре добрались мы до императорского дворца. Он на холме стоял, высокой стеной окружённый. Перед стеной ров. Мост через него стражники охраняли, всё как полагается. Подошёл я к ним и сказал:
– Здорово, служивые! Тут такое дело... с Князем киевским я прибыл... не появлялся ли он здесь?
Солдатики на это промолчали. Сделали вид, что и не видят меня.
– Понимаю, служба, – продолжал я уважительно. – Не велено с посторонним на посту разговаривать.
Тут вдруг за воротами трубы затрубили. Вроде как тревога поднялась. Открылась калитка, и через неё отряд небольшой выбежал, пиками ощетинившись.
– Вы чего это, братцы? – удивился я. – Видать, спутали меня с кем.
Ну это даже смешно было. Я одной рукой махнул, они все и полегли рядком. Уроком будет, как с богатырём соперничать.
Теперь уже большие ворота открылись. На мост через ров целая рота солдат высыпала. Ну я, недолго думая, цепи, что его удерживали, оборвал, а мост сам в ров сбросил. Едва успели они обратно за стену попрятаться.
– Ну так что? – снова спросил я стражника. – Был здесь Князь киевский?
Он только судорожно кивнуть смог, еле живой от испуга.
– Был, значит! А куда подевался?
Пока мы шли на конюшню, я расспросила Василевса про коня. Он охотно рассказал, как небо даровало ему чудо – гнедого скакуна, который вместе с навозом злато изрыгал. Появился он в его саду внезапно, сам пришёл, откуда – не знал никто. Правда, не успел император определить его в стойло, чтобы слуги начали казну пополнять, как конь сбежал. Разыскать его было делом государственной важности. Для этого снарядили отряд воздухоплавательный во главе с самим Василевсом. Он самолично на шаре воздушном взлетел и с высоты город обозревал. Вот почему хозяин кресла тогда ниц упал, едва шар над нами появился, узнал правителя своего.
Вскоре пропажа обнаружилась. А также выяснилось, что за конём целая охота идёт. Помимо императора, его ещё двое искали. Иноземец один, которого вместе со скакуном стража царьградская изловила, и ещё кто-то. Его примет мне никто назвать не смог, но я сердцем чувствовала, что это Илья Иванович. А первый-то кто? Долго ждать не пришлось, ответ лежал в конюшне связанный у ног красивого скакуна с обрезанной гривой. Это был Соловей-разбой-ник. Тут уж я не сомневалась. Приметы его хорошо всем на Руси были известны.
Императору вынесли целый поднос тщательно промытых золотых монет.
– Ну вот... вот, пожалуйста, – радостно произнёс он, перебирая золото. – Тупая скотина, а пользы от неё больше, чем от всех вас! Любопытно, сколько ещё у него внутри.
Пока про меня все забыли, я тихонечко к Соловью подошла.
– Можно у вас попросить интервью? – осторожно завела я разговор. – Такая... необычная история!
– Нет у меня никакого интервью, – прорычал разбойник. – Был конь – и того отняли. А конь этот мне в наследство достался... от отца... Бурушкой его зовут...
– Как?! Бурушкой? – переспросила я, не веря своим ушам. Вот так везение!
Видимо, я чересчур расчувствовалась и повысила голос, потому что все в конюшне на меня разом обернулись. К счастью, от меня внимание отвлёк слуга, который стоял за Бурушкой и злато собирал.
– Не вели казнить, о мудрейший император, – закричал он, упав на колени и отбивая поклоны.
– Не понял, – хмуро взглянул на него император.
– Благой конь твой...
– Чего конь? – насторожился Василевс.
– Перестал злато извергать конь твой волшебный.
Император пришёл в ужасный гнев. Схватив Соловья за грудки, он прорычал:
– Почему конь больше не извергает злато? Отвечай немедля! – а потом добавил, обращаясь к слугам: – Послали кого-нибудь за палачом?
Палач не замедлил появиться. Это был сурового вида мужчина с огромным топором.
– Не надо! – пискнул Соловей, косясь на поблёскивающее лезвие.
Тут уж слова полились из него рекою. Правда, слова эти были всё лживые. Рассказал он, будто золото, что Василевс присвоил, было его добром, честно нажитым трудами праведными и безвинными. Ехал он в Царьград, чтобы жизнь здесь новую начать, семью завести, хозяйство. А дорогой ему встретился сущий злодей – Илья Муромец. Позарился богатырь на добро чужое, отнял его и в коня спрятал волшебного.
Тут меня от возмущения аж тряхнуло! Как смел он об Илье такие небылицы ужасные рассказывать?! Его честнее во всём мире не сыскать! Едва сдержалась я, чтобы с кулаками на него не броситься, и хорошо сделала. Потому что в следующую секунду начался ужасный переполох. Сначала мы услышали грохот где-то на улице, а потом в конюшню вбежал страж.
– Великий император! Русские разрушили мост во дворец! – доложил он Василевсу.
Все были в замешательстве. Я решила, что это самый подходящий момент, чтобы бежать. Только Бурушку я оставить там не могла. Я удостоверилась, что никто на меня внимания не обращает, и начала спешно его развязывать. От нервов пальцы меня почти не слушались.
– Сейчас, Бурушка, сейчас! – бормотала я, борясь с верёвкой.
Тем временем в конюшню вбежал второй страж.
– Великий император, – запыхавшись проговорил он, – русские разрушили городскую тюрьму!
Что же творится-то в Царьграде? Неужто мы на него войной пошли? Нужно было поскорее выбираться из дворца. Ведь у меня мешочек заветный. Без него Илюше в бою не выстоять. А что это он стены крушит, я не сомневалась.
Достала я узелок с землёй, сжала в кулаке и прошептала:
– Ну, землица русская, выручай!
Вскочила я в седло и помчалась прочь из конюшни. Слуги было хотели Бурушку под уздцы поймать, но он на дыбы встал и так заржал, что все врассыпную бросились.
Уже на скаку я услышала, как третий солдат доложил Василевсу:
– Великий император! Армия для похода на Киев построена!
Так вот, значит, какой он брат Князю «по крови владыческой». Мы на помощь надеялись, а император решил Киев к Византии присоединить. Нужно было поскорее Илью Иваныча разыскать. Только он мог Русь и Князя от беды защитить.
Расспросил я стражей дворцовых обстоятельно,
