монголы. Совсем не много. Каких-то двести человек. А вот заказчик был не так отважен и попытался сбежать, но лоза оплела его, словно колбасу-вязанку, и зашвырнула в Дубровку следом за бойцами, после чего портал закрылся.
— Тех, кто окажет сопротивление, убить, — отдал я приказ, схватил за волосы нанимателя и поволок его к реке.
Монголы, посмеиваясь, двинули в сторону наёмников. А убийцы и правда были отчаянными. Почему «были»? Да потому что мои ребята разорвали их в клочья за жалкие секунды. Ибо наёмники всё-таки пытались сопротивляться.
— Гайдзин! Ублюдок! Убей меня, ты и так опозорил моё имя! Мне незачем жить! — голосил мужчина, но я его не слушал, а планомерно двигался к реке.
— Святой, — поклонилась мне идущая навстречу айнарка, которая готовилась в любую секунду родить.
— И тебе доброго дня. Уверен, родишь крепкого малыша, — улыбнулся я, отчего на глаза девушки навернулись слёзы; видать, она мои слова восприняла как благословение божества. Жаль, что я подобными навыками не обладаю. Хотя вру, благословение всезнания я ведь могу раздавать.
— Виктор Игоревич, вот тут нужна ваша подпись, — сказала Злата, вынырнувшая у меня из-за спины.
— Что там?
— Покупаем оборудование для десятка пекарен, это довольно большие затраты, нужно ваше согласование, — пояснила девушка, и я не глядя поставил подпись.
— Виктор Игоревич! Мы гусей коптим! Через пару часов презентую вам первую партию! — выкрикнул Тимур когда я проходил мимо.
— Сперва сам попробуй своих гусей. Если не пронесёт, тогда и угостишь, — усмехнулся я.
— Ну чего началось-то⁈ Я ж всё по рецепту делаю, — обиделся он.
— Ага. Вот свой рецепт на себе и проверь. А потом приноси.
Наконец я добрался до воды и швырнул в неё главу клана Акамацу.
— Имя? — спросил я и, не услышав ответа, запихнул голову самурая под воду.
К сожалению, он не заговорил даже после десятого погружения.
— Ну, ты сам напросился, — вздохнул я и выпустил крошечную лозу, которая обвила его сердце.
Лоза тут же сжала сердце, остановив его биение. От боли и ужаса Акамацу скорчился и согнулся калачиком.
— Имя, — безразлично повторил я.
На самом деле, картина была странноватая. Слева сидят рыбаки, а я тут пытаю дурачка, решившего на меня напасть. Впрочем, он и сейчас не ответил.
— Что ж, раз так, то ты сам виноват, — вздохнул я, обвил его рот лозой, чтобы не орал, а потом уколол шипом, содержащим яд квакшутньи.
Такое представление началось, закачаешься! Он пускал пену, выпучивал глаза, хрипел, пытался орать, выгибался дугой, бился головой о песок и, если бы мог, то уже откусил бы себе язык и умер от потери крови. Но, увы, такой возможности у него не было. Я подождал минут десять, а после заставил лозу, сжимающую его сердце, отфильтровать кровь азиата.
Этот процесс занял не больше пяти минут. Акамацу пришел в сознание и с ужасом смотрел на меня. Боюсь представить, что же такого ему показала квакштунья. Явно это было нечто кошмарное. Потянувшись к мане, я заставил лозу находящуюся у него во рту, обратиться в прах. Отплевываясь от мелкой взвеси, Акамацу голосил:
— Что ты такое⁈ Монстр! Ты чудовище!
— Эй! Обидно же. Вообще-то местные считают меня святым, — парировал я и улыбнулся. — Так что, ты назовёшь своё имя или ещё разок заглянём в твои потаённые кошмары?
— Эгава! Акамацу Эгава! — выпалил пленник, покрывшись испариной.
— Вот! Это уже отличное начало долгой дружбы. Или службы? — я хищно ухмыльнулся и громко свистнул. — Квазар!
Из воды вынырнул лягух, держа за хвост метровую рыбину. Рыба билась об воду, пытаясь выбраться из мощной лапы Квазара, но все её попытки были обречены на провал. Лягух не спеша вылез на берег, шваркнул рыбину о песок и посмотрел на пленника.
— Тебе самурай нужен? — спросил я и посмотрел на жабу. Квазар был не впечатлён. — Чего кривишься? Настоящий самурай! Да ещё и аристократ. Ты же аристократ?
Я пнул Акамацу и тот, заикаясь, выпалил:
— Каппа! То каппа! О великие предки, спасите мою душу!
— Квакой-то припадочный, — прокомментировал Квазар и схватил Эгаву за ногу свободной рукой. — Перевоспитаем.
— Давай-давай. У него сильный дар, может что толковое и выйдет, — усмехнулся я, наблюдая, как лягушонок тащит неудачливого убийцу на арену.
Всё, товарищ аристократ. Свобода закончилась. Теперь всё, что у тебя будет, это жестокие тренировки и отвратные добавки на основе квакштуньи. Зато человек из тебя вырастет хороший. Если не сдохнешь, конечно.
И зачем я раньше убивал врагов? Из них ведь можно делать солдат. Не из всех, разумеется, но если Акамацу Эгава сможет влиться в третье боевое крыло, тогда я чаще начну перевоспитывать и всё реже убивать.
С мыслями о прекрасном я направился в замок. На втором этаже в спальне Юлия весело щебетала с отцом. Заметив меня, она тут же прервала разговор.
— Всё, папуль, я тебе попозже перезвоню. Целую. — Широко улыбнувшись, она бросилась мне на шею и стала осыпать поцелуями. — Ты самый лучший! Я тебе уже это говорила?
— Говорила, но напомнить лишним не будет. Кстати, ты уже решила где хочешь провести свадьбу?
— Конечно. Санаторий на берегу Байкала отлично подойдёт. Уединённое красивое место, которое легко оборонять в случае необходимости.
— Думаешь, на нас могут напасть? — спросил я, приподняв брови.
— А разве праздники с твоим участием проходят по-другому? — Юлия кокетливо стрельнула глазками, заставив меня рассмеяться.
— И правда. В кои-то веки попал на свадьбу Картаполова и притащил следом за собой Плющова. Ладно. Там и отпразднуем. Я только за. А теперь перейдём к другому вопросу. Что думаешь насчёт свадьбы в стиле каре?
— Это причёска такая? — пошутила Мышкина.
— Это комбинация из покера, когда собираешь четыре одинаковых карты, — пояснил я.
— Не очень понимаю, к чему ты ведёшь.
— Ершов, Львов и Оболенский тоже собрались жениться. И судя по твоему лицу, Гриша, затупок эдакий, до сих пор не сделал предложение Любаве… — протянул я и услышал топот в коридоре.
Дверь резко распахнулась и нас сбила с ног восторженная Любава.
— Гриша сделал мне предложение! Я выхожу замуж! Уи-и-и!!! — заголосила она, по очереди обнимая нас. — Ой, простите. Юлия, ты не ушиблась? — спохватилась Любава, вспомнив про беременность Мышкиной.
— Всё хорошо, —
