улыбаясь. — Ладно, давайте ждать. Раз уж такова воля… господина. Но когда дверь откроется, я войду в неё первым.
— Будем надеяться, что ты там и подохнешь, — вздохнул Азог.
— Лучше сдохнуть в бою, чем от скуки рядом с вами, — парировал Драург.
* * *
Я разместился в беседке на берегу реки и стал обзванивать друзей, собравшихся распрощаться с вольной жизнью.
— Да, Лев, так и поступим. Ага. До скорого. Стой! Сегодня Злата позвонит Кьяре. Скажи своей возлюбленной, чтобы она подумала о том, что она хочет видеть на свадьбе. Ага, Злата всё сделает. Да, до скорого.
Я повесил трубку и стал искать в записной книжке друга, последнего в списке, но не по значимости. А вот и он. Василий Ершов.
— Вася! Как настроение? — радостно выпалил я, услышав что трубку подняли.
— Боевое, — ответил Василий мертвецким голосом.
— Чего голос такой? Что-то случилось?
— Всё отлично. Живу, радуюсь жизни. Кхе-кхе… — Вася закашлялся и это мне не понравилось. Да и не было похоже, что он живёт и радуется. Больше походило на то, что он готовится обживать деревянный ящик.
— Точно?
— Точнее не бывает. Просто устал. Как-то многовато в последнее время событий, — ответил Ершов, стараясь бодриться, но это ему не удалось. Как будто всю радость вытащили из его души клещами. Звучало жутковато.
— Хорошо, если так. Там Злата должна…
— Она уже звонила Елизавете. Обо всём договорились, — прервал меня Василий. — Виктор, извини, мне надо прилечь, что-то голова разболелась.
Не дождавшись моего ответа, он закашлялся и сбросил вызов. Твою мать… Видать, ему и правда недолго осталось. Нет, так не пойдёт. Я не собираюсь терять друга. Оно мне и даром не надо. Где там Тунгус и мои кубы веры?
Я направился в центр Дубровки. У подножья статуи Тунгус вёл проповедь о великом спасителе. На молебен собралась огромная толпа людей, я даже навскидку не могу посчитать, сколько их тут. Пятьдесят тысяч или все двести?
— Вознесём хвалу нашему спасителю! — выкрикнул Тунгус, воздев руки к небу.
— Славься, святой! — отозвалась толпа.
Молодец, чертяка. Работает, да ещё как. Надеюсь, нужное количество кубов веры накопилось, иначе Вася может не дотянуть до свадьбы. Я направился в замок и заперся в кладовке. А больше негде, ведь спальня занята, как и большинство комнат. Призвал золотой ключик и вставил в замочную скважину. В зелёном свечении появилась лавка Ыбракхта.
— Припёрся? — спросил древень и поправил очки.
— Смотрю, здесь так и не научились обслуживать клиентов, — хмыкнул я и приложил руку к считывателю.
— Да чё вас, вылизывать? Вы и так вон какие холёные, — усмехнулся Ыбракхт. — За ключом пришел?
— А ты догадливый.
— Ну, тогда можешь валить. Тебе двухсот тысяч не хватает, — ехидно заявил торговец.
— Рассрочка?
— Нет.
— Кредит?
— Нет.
— Возьмёшь что-то в залог?
— Да чё с тебя брать-то⁈ У тебя ж хлам один, — покачал головой Ыбра.
— Что насчёт бартера? — спросил я и призвал из пространственного хранилища все имеющиеся артефакты.
— Да у меня таким хламом все полки забиты, — Ыбракхт пнул ногой ящик, и он выдвинулся, явив моему взору кучу разнообразных артефактов.
— А если так?
Я вспомнил о двух камнях душ, которые подобрал в подземном городе. Камень Лилит я оставил себе, а второй протянул Ыбре.
— Ого. Да у нас тут душеприказчик завёлся. Посмотрим. — Он взял кристалл и пристально всмотрелся в него, как будто мог увидеть его содержимое. Видимо, так и было, потому что Ыбракхт очень быстро перевёл на меня взгляд и прошептал, — ты уверен, что хочешь обменять камень на двести тысяч кубов?
— Вот же ты жулик старый. Теперь я не уверен. Кто там сидит? — вздохнул я, оперевшись на прилавок.
— Мельхом.
— Ого! Как круто! — воскликнул я с совершенно непроницаемым выражением лица. — Понятия не имею, о ком ты.
— Знаешь, мой друг. Я очень рад твоему невежеству, — расплылся в алчной улыбке Ыбракхт. — Я бы мог молча согласиться на обмен и обмануть тебя, но я честный торговец. Я дам тебе за эту душу не только двести тысяч кубов, но и пожизненную десятипроцентную скидку. Как тебе такое?
— Двадцать процентов — и по рукам, — улыбнулся я, не желая продолжать торги.
— А не охренел ли… Впрочем, я согласен. — Он спешно пожал мою руку и спрятал кристалл.
— Зараза. Чувствую, что я продешевил, — покачал я головой, при этом совершенно не испытывая никаких сожалений.
— Совсем немного продешевил. Хе-хе. Держи.
Лоза сорвала с прилавка чёрный ключ и протянула его мне. Ключик был небольшой, вот только весил он килограммов десять. Мягко говоря, я удивился. На ощупь он был ребристым и чертовски холодным.
— Всё, топай, — торопливо сказал Ыбракхт, взглянув на зазвонивший колокольчик, а после захлопнул ставни.
— Говоришь, я продешевил? — сказал я вслух, рассматривая ключик. — Разве что-то может быть ценнее жизни друга? Ладно. Это всё лирика. Пойду прогуляюсь по уютным улочкам другого мира.
— Ну чё вы прижухли? Вы ж скакуны семикрылые. Давайте, покажите свою доблесть, — расплылся в издевательской улыбке Касторкин, глядя на толпу монголов.
— Иван Викторович, иди в задницу. Гантулга велел с тобой больше не спорить, — отмахнулся лейтенант боевого крыла.
— Чего вы боитесь? Гантулги здесь нет, и если вы не станете трепаться, то он даже не узнает о нашем споре, — заговорщически проговорил Касторкин и поправил очки.
Монголы посматривали на профессора магии молний и раздумывали, что же сделать. Намять ему бока или в очередной раз заключить пари и унизить безумного спорщика. Бить юродивого не хотелось, поэтому решили заключить пари.
— Чёрт с тобой. На что спорим? — согласился лейтенант.
— На баранью ногу! Если я сделаю так, что у тебя волосы дыбом встанут, как у одуванчика, то я победил.
— По рукам. Можешь приступать, — усмехнулся монгол.
Касторкин пошевелил тараканьими усишками, хрустнул пальцами и потянулся к мане. Крошечный разряд молнии сорвался с его пальцев и должен был пролететь над головой монгола, подняв его волосы, но что-то пошло не так. Лейтёху так тряхнуло, что он задымился и рухнул на землю, трясясь в конвульсиях.
— Ой, ёй…
