Нет. Это неправда. Она лжет.
Но мне нужно услышать это от него.
— Лукас, мне жаль. Я не очень хорошо себя чувствую. Ты не возражаешь, если мы вернемся в наш номер?
На секунду я подумала, что он будет убеждать меня остаться, но он, должно быть, заметил изменение в моем поведении или то, как мои руки сжимали сумочку.
— Ладно. — Он встал и сказал друзьям: — Извините ребята. Мы собираемся наверх.
Когда он вытащил наличные из кошелька, я с извинением улыбнулась группе.
— Извините. Я просто устала. Долгий день. — Взгляд жалости на лице Андреа сказал мне, что она, вероятно, знает, в чем на самом деле была моя проблема, но я избегала зрительного контакта с ней. — Но мне было очень приятно познакомиться с вами.
Как только деньги оказались на столе, я схватила Лукаса за руку и потащила его из бара через вестибюль, отказываясь смотреть в направлении уборной. Когда мы достигли лифтов, я нажала на кнопку «вверх» и скрестила руки на груди.
— Миа, что случилось? — он взял меня за плечи и искал на моем лице подсказки. — Хэй. Ты в порядке? Джессика расстроила тебя?
Слезы заполнили мои глаза, и я покачала головой, не желая потерять самообладание в вестибюле отеля.
— Я расскажу тебе наверху.
Он сощурил брови, но не давил на меня. Когда двери лифта открылись, он положил руку мне на спину и завел меня внутрь, не убирая ее. На восьмом этаже мы вышли, я шла впереди него. Когда мы оказались в номере, я развернулась.
— Ты целовал Джессику прошлой ночью?
— Что? Нет! — Лукас включил свет, и его лицо сморщилось от отвращения.
— Она так сказала. А также, что ты сказал ей, что всегда будешь любить ее и поцеловал ее.
Лукас закрыл глаза и выдохнул.
— Боже. Не могу поверить в это. — Он пошел к кровати, расстегнул пальто и сел. — Она была расстроена вчера вечером, потому что очень сильно поругалась с сестрой, и плакала о том, как она разрушает все отношения, и никто не любит ее, и она умрет одинокой. Я пытался сделать так, чтобы она чувствовала себя лучше, но она все перевернула с ног на голову. Она всегда так делает.
— Ты целовал ее или нет?
— Нет! Возможно, я чмокнул ее в щеку, но не целовал ее.
— Ты поцеловал ее в щеку? — мой голос был полон ярости, как будто он только что признался, что облизывал ее задницу.
— Я всех целую в щеку, Миа!
Я должна была признать, что так и есть. Когда он встречал людей, которых знал, он всегда целовал их в обе щеки — это была французская привычка, и я обычно любила это. Но не тогда, когда это касалось Джессики.
— Я говорил спокойной ночи, — продолжил он. — Она собиралась лечь спать пораньше, а я ушел встретиться с другом, пропустить по пиву. Я звонил тебе, когда шел домой, помнишь?
Он звонил мне, и мы болтали и смеялись, и он не проронил ни слова о том факте, что прямо в тот момент она спала в его кровати. Чувствуя самодовольство и радость по поводу своего запланированного визита, я легла спать такой счастливой, даже не представляя о его огромном секрете. Я не могла позволить этому продолжаться.
— Что насчет того, что сказал ей, что всегда будешь любить ее?
Лукас выдохнул, проведя рукой по волосам.
— Она спросила, любил ли я ее по-настоящему, и я ответил, что да. Но я не говорил, что буду всегда любить ее. Может, когда-то давно говорил, но ты не можешь использовать это против меня Миа. Мы были вместе три года. Я говорил много всего.
Моя спина напряглась.
— Ты и мне говорил много всего.
— Миа, да ладно. — Лукас встал и обнял меня. — Давай не будем ругаться. У нас так мало времени вместе.
Это могла быть идеальная возможность, чтобы поднять ту тему, ради которой я приехала сюда, но я не сделала это. Вместо этого я думала обо всех милых вещах, которые Лукас говорил мне за последние восемь месяцев. Все это он говорил ей первой? Если у нас все развалится, он будет говорить это же кому-то другому? Мое горло сжалось. Боже, какой мимолетной и бессмысленной любовь может показаться, когда думаешь о ней таким образом. Какими пустыми становятся слова, которые мы говорим, когда остывают чувства, которые наполняли их.
Я не сомневалась, что Лукас имел в виду то, что говорил ей, так же как он имеет это в виду, когда говорит мне это сейчас. Он не был лжецом, просто чувства менялись. Это делало все лучше или хуже?
Его чувства могут измениться снова. Я знала это. Он знал это. Не поэтому ли он отказывался завязывать что-то большее, нежели отношения на расстоянии? Потому что он был не уверен, что будет чувствовать в будущем?
Мое тело снова начало дрожать, но на сей раз это было не от злости.
Это был страх.
— Ох, милая. — Голос Лукаса был хриплым, но нежным. Его руки потирали мою спину. — Я люблю тебя. Я не люблю никого другого. И я никогда не буду чувствовать ни к кому другому то, что чувствую к тебе.
Мой подбородок дрожал.
— Ты, вероятно, говорил нечто подобное когда-то и ей.
Опустив свои губы к моему плечу, он нежно раскачивал меня из стороны в сторону.
— Ты знаешь меня. Я не останавливаюсь на прошлом и не зацикливаюсь на будущем. Я по правде говоря, не помню, что говорил это ей, потому что не помню, какого это любить кого-то кроме тебя. С того дня как мы встретились, все мои мысли о тебе. И чем больше ты со мной, тем больше я тебя хочу — как будто никогда не будет достаточно.
Боже, почему он должен говорить подобное? Разве он не знает, что это делает со мной?
— Ты на самом деле хочешь большего со мной?
— Конечно, хочу. — Он поднял голову и обхватил мое лицо руками. — Я хочу тебя всю без остатка.
Сделай это. Скажи это. Спроси его.
Хор голосов в моей голове умолял меня сделать то, ради чего я приехала сюда, но я не могла. Я слишком боялась — боялась услышать «нет», боялась услышать, что он любит меня недостаточно сильно, боялась быть вынужденной уйти из его жизни, чтобы сохранить свое достоинство. И свою мечту.
— Что там происходит? — Лукас наклонил мою голову из стороны в сторону.
Я закрыла глаза не в состоянии ничего сказать.
— Бедняжка. Сегодня столько всего произошло. Это было чересчур для тебя. Извини.
Я попыталась улыбнуться, хотя мое сердце было расколото на части. Это не работало. Я не могла продолжать так.
— Я думаю, ты прав. Это была... тяжелая ночь.
Он снова обнял меня, раскачивая меня из стороны в сторону, когда я боролась с еще одним наплывом слез.
— Она съедет с моей квартиры после этих выходных, я обещаю. Я напишу ей, что хочу, чтобы она уехала к вечеру воскресенья. Хорошо?
Это не имеет значения.
— Ладно.
— Знаешь что. Я голоден. Давай закажем еду в номер, бутылку вина и посмотрим фильм. Я уверен, что выберу что-то с беконом, и позволю тебе выбрать то, что мы будем смотреть. Как тебе?
— Звучит идеально, — сказала я в его плечо, сопротивляясь желанию ударить его кулаком в грудь. Вместо этого я обвила руками его талию, и мы обнимали друг друга, не говоря ни слова. Почему, почему все не может быть по-другому?
— И затем я собираюсь потратить остаток ночи, доказывая тебе, как люблю тебя. — Он поцеловал меня в висок. — Как сильно ты нужна мне. — В щеку. — Как сильно хочу тебя. — В губы. — И если в процессе этого ты не получишь хотя бы три оргазма, я начну все заново завтра. — Он остановился. — На самом деле, это также мой план на завтра.
Черт побери.
— Это тоже звучит идеально.
Абсолютно чертовски идеально.
Как я смогу найти силы уйти?
5 вещей, которые восхитительны, даже когда тебе грустно:
1) Обслуживание номеров — особенно сочный чизбургер с беконом, который подается с хрустящим картофелем фри.
2) Бутылка вина из Шатонеф-Дю-Пап, с великолепным французским мужчиной в дорогом номере. Или любом другом типе номеров. Или, по правде говоря, любое другое вино.
3) Массаж ног в исполнении французского мужчины, пока ты ждешь обслуживание номеров, в течение которого он целует твои ступни и клянется, что даже твои пальцы на ногах его заводят.
4) Получить шанс выбрать фильм и выбрать «Эта дурацкая любовь».
5) Секс с Лукасом (И да, их было три)
Я бы хотела сказать, что подумала, прежде чем занялась сексом, но правда в том, что после бутылки вина, массажа ног и дозы Райана Гослинга без футболки, было бы преуменьшением сказать, что я была в настроении. Где-то на задворках разума, я помнила, что ночь фантастического секса с Лукасом не была в списке вещей, которые помогут мне найти способ порвать с Лукасом, если до этого дойдет, но когда он предложил мне массаж всего тела с помощью его языка, все возможные способы были посланы к черту.
(Bonjour, оргазм номер один).
После массажа мы оказались у окна, и я обнаружила, что смотрю на центр Манхэттена в два часа ночи, я наклонена вперед, мои руки на холодном стекле, пока Лукас шепчет мне грязные словечки о вероятности того, что за нами могут наблюдать, пока он трахает меня.
