-С чего ты взяла, что у меня твоя дочь? - он сделал ударение на два
последних слова, а я вжалась в спинку диванчика, стараясь не дышать. Нас
разделяла тонкая бетонная стена.
-Я знаю, - ее голос не выражал абсолютно никаких эмоций, - Верни мне
Вику, Саш.
-Я не понимаю с чего ты взяла, что Вика тут? - продолжал отец гнуть
палку, - Откуда ты вообще узнала мой адрес?
-Может, хватит ломать комедию?
Я, разжав пальцы, бесшумно поставила на стол чашку и перехватила
взгляд Инны. В карих глазах плясали искорки. Поправив рыжие волосы, она
встала и медленно вышла в коридор.
53
-Здравствуйте, Лилия. Я - Инна. И это я вам звонила.
Что она сейчас сказала? Мне на мгновение показалось, что я лечу вниз.
Будто прогнившие доски надежд не выдержали моего веса.
Я, не отдавая себе до конца отчета, поднялась и на ватных ногах,
опираясь о стену, вышла из кухни, задержавшись в дверном проеме.
-Привет, мам, - с хрипотцой в голосе, пробормотала я.
-Собирай вещи! Мы уходим! – железным, будто заведенным голосом,
проговорила она, все еще глядя на бывшего мужа. – А если ты сейчас
попробуешь вмешаться, мы встретимся с тобой в суде. Поверь, я много что
могу рассказать правоохранительным органам. Настолько много, что ты
десять лет за решеткой просидишь.
-Инна, зачем? – я, все еще не веря в происходящее, повернулась к
женщине.
-Ты тут чужая, - фыркнула она, погладив кончиком пальца рыжий
локон.
Интересно простит ли отец ее за этот поступок?
-Вика, я не ясно выразилась?! – рявкнула Кузнецова, а я подпрыгнула
на месте. Меня опять предали.
***
Домой мы возвращались в полной тишине. Мне не доверили нести
собственные вещи, и мать тащила их на себе. А я вновь и вновь прокручивала
в голове последний ехидный взгляд Инны и опечаленный отца. Он по каким-
то причинам не мог перечить своей бывшей жене. Да и теперешней тоже.
-Какими такими фактами ты можешь посадить его в тюрьму?
-Тебя это не касается, - фыркнула она, смахивая огромные снежинки с
волос.
-А то, что он моя семья…
Мне не дали договорить:
-Он не твоя семья! Я – твоя семья. И Ксюша. И Гена.
-Нет у меня семьи, - печально улыбнулась я, отведя взгляд в сторону на
кучу снега. Было бы неплохо спрятаться в этом сугробе. Зарыться с головой
от проблем. Хорошо быть страусом.
-Что ты сейчас сказала? – ядовито уточнила она.
-Почему ты не оставишь меня там, где я счастлива! – я остановилась,
чувствуя как глаза жжет от слез.
-Потому что ты там не нужна.
54
***
Следующие две недели медленно проходили мимо меня, словно
скользя по прозрачной стеклянной стене, отгородившей меня от внешнего
мира. Мама строила из себя идеальную. Не беспокоила по пустякам, с
Ксюхой не напрягала, вилась вокруг Козина. Тот же продолжал называть
меня идиотским выдуманным именем – Тори. Это меня доводило до
бешенства, но я старалась не подавать виду. Мама и Ксюня со своими
кличками смирились. А я не хочу отзываться на это. Будто кличка для
собаки.
-Виктория, обед! – я вздрогнула и, оторвав взгляд от зеркала, спустила
ноги с кровати. Медленно, будто боясь рассыпаться на мелкие детальки, я
отправилась в кухню. Над твороженной запеканкой поднимался
соблазнительный аромат. За мной зашел на кухню Козин:
-Чего стоим, проход загораживаем? – улыбнулся он, а в зеленых глазах
фейерверком взрывались искры интереса ко мне.
-Мама обедать будет? – я полезла в шкаф за тарелками.
-Нет, Окси нездоровиться. И Лил пытается сбить температуру.
-Понятно, - я поставила перед ним тарелку и положила рядом нож и
вилку. Чай уже дымился в двух чашках, и, обжигая пальцы, я поставила
перед мужчиной его порцию. Он протянул длинную и худую, как у скелета
руку за тарелкой с запеканкой и, положив нам по кусочку, отхлебнул
напиток.
-Ты почему такая угрюмая последнее время?
Я не почувствовала в его голосе насмешки или издевки. Скорее из его
слов сочилось сочувствие и желание понять. Может он и не такой плохой,
каким я его представляла?
-Я не знаю, как объяснить, - вилка осталась лежать на столе, сил
поднять прибор у меня не было.
-Объясни, как есть, - он ободряюще мне улыбнулся.
-Я не чувствую себя тут, как дома. Как в своей тарелке. Будто эта
квартира.… Этот дом – мой. Но в то же время я тут чужая. И случаи,
которые происходили после переезда. Моя психика этого не воспринимает. Я
боюсь свихнуться. – Прикусив язык, я кинула взгляд на мужчину, которому
моментально выложила всё, как на духу. Даже не задумавшись, что совсем
недавно он был мне противен.
-Не хорошо, получается, - согласился он, - Я могу тебе чем-то помочь?
-Например? – мне просто было интересно, что может мне предложить
человек, который без года неделю знает меня.
55
-Например, всей семьей отпраздновать мой день рождения. Может,
тогда ты сблизишься с мамой. Пока ты еще не потеряла всё.
-Я уже всё потеряла, - отмахнулась я от этой глупой идеи.
-Ты в этом уверенна? – как-то странно покосился на меня Геннадий.
-Более чем, - фыркнула я, смахивая с лица упавшую темную прядь, -
Мне больше терять нечего.
-Ну как знаешь, - ухмыльнулся Козин, прерывая тем самым разговор.
Что-то не то было в его зеленых глазах. Что-то не то.
Я опустила в раковину пустую тарелку и, развернувшись на пятках,
вернулась к себе. Вроде бы ничего не изменилось. Тот же шкаф и то же
огромное зеркало, та же кровать напротив него. Все те же шторы и тот же
письменный стол. Но что-то изменилось. Что-то что не видно обычным
глазом. Будто сама квартира была против меня. Будто всё было против. Я не
чувствовала себя защищенной. Я не могла спокойно смотреть на свое
отражение. Видимо я сказала Козину правду. Мне больше нечего терять. В
принципе, я не так много и имела в этой жизни. Семья, Слава, школа, отец,
Ксюша.
Семья отвергла меня, может не специально, но всё же. Слава погибла,
пытаясь мне помочь, я все еще не могу простить себя и отойти от шока. Отец
– больше никто для меня. Он не смог даже сказать «нет» двум своим женам.
Я даже рада, что Ксюша не знала своего отца. Пусть растет в неведении. Что
касаемо самой сестренки. Я люблю ее. И боюсь.
***
Время медленно плыло, сменяя за окнами погоду, и вот уже вечер
стучится с ледяным ветром в двойное стекло. Я, укутавшись одеялом, читала
книгу, название которой никогда просто так не зацепиться в мозгу, если
только его не зубрить часами. Напрягающую тишину развевало только
тиканье настенных часов в кухне.
Почему Инна так поступила? Неужели я настолько мешаю людям? Я
фыркнула и утонула лицом в подушке. Я просто там лишняя. Я везде
лишняя. И опять это ужасное тиканье с кухни. Ну, сколько можно! Почему
стены такие тонкие?
А если вернуться к своим размышлениям, то из всего положительного
что осталось в моей жизни - была Ксюшка. Козин сказал, что она заболела.
Да и мама целый день из комнаты не выходила. Я глянула на часы у
компьютера – без двадцати девять. Думаю, они еще не спят. Переборов себя,
56
я все же вышла в коридор и затормозила в темноте у дубовой двери. Не было
слышно ни звука. Кроме тиканья часов. Я стукнула в дверь и тут же
отдернула руку.
-Заходи, - это был приглушенный голос Козина.
Щелкнула дверь. В комнате стоял полумрак. Геннадий стоял по центру
комнаты его глаза были закрыты:
-Я думал ты раньше придешь. Видимо не плохая у тебя сила воли.
Была.
Я сделала шаг ему навстречу и только потом заметила сестренку. Она
сидела на своей кровати и очень походила на тряпичную куклу. Ножки
свешены с кровати, спинка ссутулена, голова опущена. Рядом с кроватью на
полу сидела и мама. Ее голова покоилась на коленях младшей дочери, руки
были раскинуты в разные стороны. Обе не дышали.
-Что ты с ними сделал? – я в недоумении сделала шаг обратно к
дверному проему, чувствуя, как замираю от ужаса, - Мразь, ты убил их!
-Ты только заметила? – ухмыльнулся он и открыл глаза, в комнате
полыхнула вспышка. Вспышка фиолетовых радужек.
-Твоя очередь пополнить мой комплект кукол. Они мне прослужили
очень долго и заслужили небольшую передышку. Как-никак они моя семья.
А настоящий мужчина должен иметь силу управлять ими.
-Что ты несешь? – мои пальцы нашли косяк двери.
-Смотри, - он оскалился и поднял вверх правую руку. Дернулась
малышка на кровати. В движение пришли ее ножки, она соскользнула с
кровати и, вскинув вверх подбородок, распахнула такие же фиолетовые
глаза, как у Козина. Неужели она его дочь? Тогда понятно, почему отец не
признавал Ксюшу.
-Давай поиграем, - дружелюбно предложила она, - Мы так давно не
играли в прятки.
