Первую ночь, что они провели вместе, он шептал ей в волосы одно слово.
Сол.
Преисполненная боли и удовольствия, гнева и нежности, Левана сжимала зубы и
притягивала его.
Когда купол на следующий день сиял над белым городом, Левана спала, пока слуги
не принесли завтрак. Эврет лежал недвижимо в её постели, пока Левана приказала
намастить масло на булочки. Разрезать фрукты. Приготовить чай, который она не
хотела пить.
Когда слуга ушёл, Эврет сжал простыни. Она видела его лицо, когда он увидел пятна
крови на белом хлопке. Как быстро отвернулся. Как поспешно оделся, бормоча
ругательства под нос.
Сидя на подушках, положив поднос на колени, Левана бросила ягоду на язык. Кисло.
Ченнэри позвала бы слуг, чтобы съели это, и эта мысль приходила ей в голову, но она
отмахнулась от неё. Она – не сестра.
- Нет, - сказал Эврет, не прикасаясь к ней. – Слишком далеко… немыслимо, - он
сжимал свои волосы, проклиная себя. – Мне так жаль, принцесса.
Она раздражённо ощетинилась, но попыталась переиграть всё в шутку.
- Позавтракаешь? – ворковала Левана. – Я пошлю за подносом, если ты голоден.
- Нет… Моя дочь была с няней всю ночью. Я не планировал…
Левана смотрела на его мускулистую спину, когда он натягивал рубашку.
- Я заплачу няне, Эврет, - она пригладила одеяла рядом с собой.
Он сел на край кровати, чтобы надеть ботинки, покачал головой. После,
поколебавшись, бросил ботинок на пол. Плечи опустились в поражении. Левана
усмехнулась, облизнула ягодный сок на пальцах, готовясь подвинуться, чтобы
освободить место для него на кровати, когда он вновь начал говорить голосом,
преисполненным горем.
- Я пытался уйти. Неделю назад.
Левана колебалась, вытягивая палец изо рта.
- Уйти?
- Мы уже собрались. Я хотел взять Зиму в секцию пиломатериалов, освоить новую
процессию.
Она сощурилась.
- Новую профессию? Рубить деревья?
- Может быть. Или на лесопилку, или даже на стройку, не знаю. Я хотел быть где
угодно, но я здесь.
Ошеломлённая, она отложила поднос.
- Тогда почему нет? Если ты так отчаянно хочешь уйти…
- Её Величество этого не допустит.
Она замерла.
- Я сказал ей об отставке, и она рассмеялась. Она сказала, что ей слишком много
удовольствия доставляет наблюдать, как ты дуришь себя, чтобы позволить мне уйти.
Даже пригрозила отправить стражу за мной и Зимой, если я посмею уйти без её
согласия.
Левана вздрогнула.
- Меня не волнует, что она думает.
- Меня волнует. Она моя королева. Она контролирует меня так же, как и ты.
- Я не контролирую тебя.
Он смотрел на неё, пока выражение лица не показалось и вовсе запутанным.
- А как это называется?
- Я!. Я!. – она впилась ногтями в ладони. – Ты хочешь меня так же, как я хочу тебя. Я
вижу это в твоих глазах каждый раз, когда ты прикасаешься ко мне.
Он жестоко рассмеялся – не тем тёплым добрым смехом, что она помнила. Указывая
на лицо, он кричал:
- Ты носишь лицо моей жены! Она пропала на две недели, и я был несчастен, а потом
вернулась, и я… Но она не вернулась! Это ты, только ты, разве не манипуляция?!
Отбросив одеяло, Левана завернулась в халат, валявшийся на стуле.
- Это моё лицо. Вот кто я, и ты не можешь сказать, что прошлая ночь была ошибкой.
Что ты не хотел этого.
- Я никогда не хотел этого, - он коснулся лба. – Придворные судачат, и стража… и
слухи…
- Это важно? – она задыхалась. – Я люблю тебя, Эврет.
- Ты даже не знаешь, что значит это слово. Я хотел, чтобы ты поняла, - он указал на
пространство между ними. – Это не твои фантазии в твоей голове. Ты не моя жена, и я
должен быть с моей дочерью. Это всё, что осталось от неё.
Левана плотнее завернулась в халат и в гневе наблюдала, как он одевал свои
ботинки.
- Ты женишься на мне.
Он остановился, прежде чем застегнуть последний ремешок.
- Принцесса, прошу, не начинайте.
- Сегодня ночью.
Он смотрел на пол слишком долго. Мучительно долго.
Она не знала, что ждала увидеть, когда он поднимет голову, но её это не удивило.
Они смотрели друг на друга одно мгновение, пока Левана не поняла, что он не
отказался.
Она сглотнула, настаивая.
- Я найду богослужителя, и мы встретимся в солнечной часовне с наступлением
темноты.
Его взгляд вновь упал на пол.
- Бери дочь, если хочешь. Она должна там быть, думаю. И няня, пусть следит, - она
перекинула волосы через плечо, чувствуя себя так увереннее – менее раздражали.
Она была его женой – он не мог сказать, что нет.
Она будет мать своего ребёнка.
И слухов не будет, ведь никто не может говорить плохо о муже принцессы, шурине
королевы.
- Ну? – решилась она спросить у него. Она чувствовала энергию, что окружила его,
готовясь подавить, если он откажет. Это для его блага. Единственный способ укрепить
их семью. Их счастье.
Эврет перекатился с носка на каблук. Его отсутствующее выражение лица стало
грустным.
Грустным?
Нет, отзывчивым. Он жалел её.
Она нахмурилась, окружая своё сердце стеной.
- У тебя есть шанс найти свою любовь, принцесса, настоящую любовь. Оставь меня.
Прошу.
- Я уже нашла свою любовь, - она скрестила руки на груди. – Я возлегла с ним
сегодня ночью, и он будет моим мужем, - она попыталась улыбнуться, но уверенность
ослабевала. Он так много поддавался, что она не хотела этого делать. Не сейчас.
Даже если это будет единственным путём.
Эврет натянул через голову свою кобуру с ножом и пистолетом. Гвардеец. Её страж.
- Ну? – потребовала Левана.
- У меня есть выбор?
Она усмехнулась.
- Конечно, есть. Да или нет, - Левана проигнорировала то, что живот сжался ото лжи.
Он не откажет, это не имеет значения.
Тем не менее, она была удивлена тем, насколько уязвимой оказалась на мгновение.
Он не скажет нет. Или? Она задержала дыхание и лишь нежно коснулась его мыслей.
Просто тёплое напоминание о том, что они всегда должны быть вместе.
Он вздрогнул, и ей хотелось знать, чувствовал ли он. Она остановилась, наблюдая,
как расслабились его плечи.
- Эврет? – она почти ненавидела хныканье в голосе. – Женись на мне, Эврет,
Он не встретился с нею взглядом, когда направился к двери её спальни.
- Как вам будет угодно, Ваше Высочество.
13.
Богослужитель обвернул золотую ленту вокруг запястья Леваны, величественно
объясняя значение их союза и завязанного узла. После подошёл к Эврету, взяв с алтаря
вторую ленту, обвязал её вокруг его запястья. Левана наблюдала, как мерцала ткань на
его тёмной коже. Его рука была шире её, и её кости казались птичьими.
- Свяжите две ленты, - сказал Богослужитель, взяв их в свои пальцы и связав. – Это
символ единства жениха и невесты как одной души, в двадцать седьмой день апреля
109-го года третьей эры.
Освободив ленты, он оставил узел между их руками.
Левана уставилась на узел и почувствовала связь. Единое целое. Её душа слилась с
душой Эврета.
Но она чувствовала только зияющую между ними пропасть. Чёрную дыру молчания.
Он едва говорил с того момента, как прибыл в часовню.
На второй скамье захныкал ребёнок. Эврет повернулся, раздражённый из-за этого.
Левана тоже. Няня пыталась утихомирить ребёнка, покачивая девочку на коленях, и
Левана узнала вышитое одеяльце, в которое был завёрнут ребёнок, красные варежки –
дело рук Сол. Её ручки сжимали Землю.
- Вы будете обмениваться кольцами? – спросил Богослужитель.
Левана обернулась и поняла, что ни Эврет, ни Богослужитель всё ещё не обратили
на суетливого ребёнка никакого внимания.
Эврет кивнул, хотя и слишком резко. Левана взглянула на него уголком глаза. Она
не взяла кольцо.
Обернувшись, он провёл ладонью к гостьям – няне и Зиме. Его друг, гвардеец
Гаррисон Клэй, был тут со своей женой – простой девушкой с клубнично-светлыми
волосами и собственным ребёнком. Белобрысый малыш, мальчик, что смотрел на
церемонию из прохода, пока мать не прошипела ему вернуться и, сдавшись, пошла за
ним.
Несмотря на их присутствие, что словно показывало, будто Эврет не принимает эту
церемонию слишком Легкомысленно, Левана не могла не злиться из-за присутствия
этой семьи.
Когда они впервые прибыли, Гаррисон оттащил Эврета в сторону. Казалось, они
спорили, и она была уверена, что он пытался уговорить Эврета не идти.
Но стражник Леваны этого не сделал.
Но теперь он без колебаний сделал шаг вперёд и вытащил руку из кармана. На его
ладони покоились два обручальных кольца из тонкого чёрного реголита,
отполированного до свечения. Самые простые из всех, что видела Левана. И ей и не
