художники были бы классифицированы как аутсайдеры: это Дюбюффе, это Фрэнсис Бэкон, это Жан-Мишель Баския.
Мы побеждаем? Смотря, кто мы.
Увы, никто из российских художников не вошёл в плеяду топовых мировых художников, хотя пробовали их выставлять на крупные аукционы. Кое-какой известности добились Гриша Брускин, Комар и Меламид, Дмитрий Плавинский, Олег Целков, Юрий Купер, Рустам Хамдамов, Илья Кабаков, группа AES+F. Кроме Ильи Кабакова, которому мы посвятили пару абзацев выше, никто из них не представлен в первоклассных галереях Запада.
Выпадение российского искусства из мирового мейн-стрима и вообще потоков знаковых культурных событий от выставок типа Art Basel до documenta, говорит непонятно о чём: то ли российское искусство глубоко вторично, малоинтересно не только мировой публике, но и отечественной, то ли специально всё русское замалчивается, то ли российские художники ничего шедеврального не создают в силу неспособности найти новые смыслы и средства выражения (тогда по каким причинам? почему современное русское кино, артисты, театр, художники никому на Западе и на Востоке неинтересны, кроме традиционных балета и оперных исполнителей, а также русского авангарда, которым уже 100 лет и больше). Сейчас, в связи с известными антироссийскими настроениями, признание россиян на мировом арт рынке стало вопросом перспективы, уходящей за горизонт событий. О проблемах русского искусства мы подготовим отдельный материал.
Как же определить, кто из современных художников наиболее интересен, по каким критериям? Ведь даже в лучших галереях мира, куда практически невозможно попасть, где вхождение в список представляемых ими художников становится огромной удачей и везением, через 10–15 лет трёх четвертей художников не остаётся, цены на них падают, а на их искусство смотреть никто не хочет. Через 20 лет только десятая часть остаётся в галереях. И в то же время странные художники-самоучки типа Бэкона или Баскии, начинают стоить более 100 миллионов долларов за полотно. В чём секрет? По каким критериям можно вычислить художника, который станет ценностью и вкладом в мировую сокровищницу, а не в братскую могилу забытых имён и обесценившихся полотен?
Есть ли объективные критерии или тут всё определяется экспертным чутьём и оценкой силы эмоционального воздействия и на зрителей, и на коллег, и на профессионалов? Не служат ли “насмотренность” и “цайтгайст” лучшими критериями для оценки произведения и линейки произведений определенного художника? Ощущение цайтгайста (духа эпохи) помогает правильно оценить место художника в потоке времени, его новаторство и свежесть — потому что потом появится много подражателей, если он окажется востребованным и признанным.
Я пересмотрел сотни галерей и тысячи художников по всему миру; мало что цепляет насмотренный глаз. На текущий момент из всего я бы выделил топ-10 следующих активно творящих художников:
Женева Фиггис
Роберт Нава
Люкас Самарас (хотя он 1936 года рождения и его работа была представлена в фильме “Уолл Стрит” (1985), он сильно недопонят и недооценён)
Люка Палацци
Анхель Отеро
Эллисон Цукерман
Роберт Коулскотт
Энди Фишер
Макс Хорст Соколовски
Август Вальдемар Коттлер
В городе Санта-Фе, штат Нью-Мексико, есть целый Институт проблем сложности. Я там был в 2013 году и беседовал с исследователями — что они изучают. так вот, одной из тематик и была проблема сложности выбора критериев для оценки явлений, особенно возникающих. Это действительно важная тема, потому что до самого недавнего времени всё оценивалось как “хорошо” или “плохо”. Но вот кинематограф первый откликнулся на запрос времени. Скажем, в “Игре престолов” нет однозначно плохих или хороших персонажей: всё зависит от обстоятельств, в которые поместить изначально сложного человека.
Так же и с искусством: Женева Фиггис или Роберт Нава — это хорошо или плохо? Это невозможно определить на таких критериях, как и нельзя определить, фигуративная ли это живопись или абстрактная? Неоэкспрессионизм или примитивизм? Использована преимущественно техника cutting edge или sfumato? И так далее. Но это точно свежо и интересно, и сделано по всем законам изящных искусств.
Таким образом, мы можем полагаться только на свои чувства, воспитанные профильным образованием и отшлифованные длительным опытом. Сдаётся мне, что именно эти художники могут стать реперными точками арт сцены текущего времени. Но на самом деле, прав я или нет — покажет только время.
15.11.2021. Олег Ланг: “Ланг” означает “далекий”
В начале 2021 года, делая обстоятельный материал с арт-дилером Сергеем Поповым о современном искусстве, и впервые посещая его галерею POP/OF/ART, первое, что зацепило мой насмотренный глаз, была работа Олега Ланга, висевшая в офисе. Я поймал ощущение, что один из ключевых недостающих фрагментов в пазле масштабной картины современного искусства найден. 26 марта 2021 года я посетил осиротевшую мастерскую Олега Ланга, которого не было на свете почти восемь лет, и провел там несколько часов, слушая его вдову Ирину и внимательно изучая десятки полотен. После чего мне потребовалось полгода, чтобы вскипевшая во мне страстность улеглась и позволила бы свести полученные мысли и ощущения в классификатор, дабы встроить возникающее знание об Олеге Ланге в систему искусства.
Об Олеге Ланге написано немного, и не всё, и не то. Написано арт-критиками и искусствоведами по существу, но не по сути. Никто из коллег не встроил Олега Ланга в художественную ткань второй половины двадцатого века и в первое десятилетие века нынешнего. Возможно, потому, что писались эти тексты либо в последние годы жизни, либо сразу после кончины мастера в 2013 году, умершего всего лишь в 63 года, на пике творческой формы, подходя — или уже находясь — в зените своего уникального художественного стиля. И имя потомка немецких колонистов не гремело по чердакам Сретенского бульвара и не отзывалось эхом от бревен Лианозовских бараков, равно как не нацарапывалось на обшарпанных стенах московских сквотов, потому что эволюционировал Ланг сам по себе, как отделенная Тихим океаном австралийская фауна порождала причудливых существ вдали от генетических мейнстримов Старого Света.
Эволюция Ланга
Олег Ланг получил классическое художественное образование. Академическое. Он окончил Суриковку в 1981 году, на 32-ом году жизни. Там он был учеником Клавдии Ивановны Тутеволь, которая, в свою очередь, была ученицей Дейнеки. Поступал он с трудом, несколько раз — хотя за плечами уже было оконченное Ярославское художественное училище, где он познакомился с супругой Ириной, тоже художницей. Он пробовал сначала поступить в Репинку, потом несколько раз поступить в Строгановку, но и туда не брали. И вопрос был не в недостатке таланта, а в этническом происхождении — немцы, наряду с евреями, считались в СССР весьма подозрительным элементом. Его отец, Владимир Ланг, человек серьезный, поехал лично выяснять,
