И закрыть всю эту индустрию внутри страны мнимой оценки эффективности деятельности системы высшего образования в стране. Тем более, что кроме чиновников, имитирующих свою значимость, это никого не интересует.
9) Резко повысить для ученых престиж публикаций в отечественных журналах с соответствующим финансовым обеспечением их деятельности со стороны государства, которое берет на себя и перевод ключевых профильных журналов на иностранные языки.
10) Отказаться от наукометрических показателей в оценке эффективности деятельности специалистов научно-образовательного сектора, и в первую очередь – для профессуры. В связи с этим расформировать все сервисно-аналитические пустые службы оценки эффективности деятельности высшей школы и ее представителей на основе формальных показателей типа публикационной активности, привлечения иностранных ученых и представительства в различных формальных контролирующих/ мониторинговых структурах. Финансовые потоки ориентировать исключительно на поддержку отечественных ученых, работающих в коллективе.
11) Все модификации и трансформации научно-образовательных процессов в высшей школе, особенно по содержательной части образовательных программ и их перечню, неукоснительно проводить после детальных обсуждений с моделированием и прогнозом последствий принятия управленческих решений в формате регулярно проводимых профессорских форумов с их рекомендациями, безусловно воспринимаемыми властями.
12) Отменить индустрию ЕГЭ как нарушающую интеллектуальные возможности учащихся школ и их мыслительно-соображательную деятельность с формальными итоговыми показателями и восстановить в полной мере приемные экзамены в каждом вузе с перечнем на его собственное усмотрение по определенным профилям. Тем самым, будет также решена задача блокирования поборов с учащихся школ с немалыми объемами финансовых средств для ЕГЭ-натаскивания со стороны прожорливых внешкольных специалистов. Это прекратит отказ в школах от профилей ЕГЭ по сложным предметам – физика, химия, биология, поскольку низкие балы их сдачи «вгоняют» школы в черный список по нынешним нормам.
В качестве общего вывода отметим, что все, о чем шла речь выше в данной главе, имеет прямое отношение к возможности использования цифровых технологий, действительно, в интересах нашего общества во благо, а не во вред под внешним управлением зарубежных ИКТ-компаний, каждая из которых действует в своем нормативном поле бизнес-традиций и не подчиняется нашим отечественным правилам и законам для повышения конкурентоспособности России на мировом ландшафте.
1.3. Развитие под печатью «цифры»: схватка мнимого и реального
Пришествие цифровых технологий придает новый импульс взаимодействию мнимой и реальной сторон общественно-хозяйственной жизни, движение форм которого в ходе становления и развития капиталистического способа производства было исследовано К. Марксом, начиная с феномена товарного фетишизма [76]. Отметим, что ключевую роль в развертывании возможностей указанного взаимодействия в рамках капиталистического способа производства играет пара категорий: с одной стороны, капитал-собственность; с другой стороны, капиталфункция [77]. Противоположность капитала-собственности и капитала-функции фиксирует в себе противостояние мнимого и реального, вместе с тем, она служит исходным пунктом для более сложной и высокоразвитой противоположности между действительным капиталом и фиктивным капиталом. При этом реализуются те скрытые возможности, которые были заложены уже в феномене товарного фетишизма. Приведем необходимые аргументы в пользу такого вывода.
Уже в форме капитала, который приносит своему обладателю гарантированные проценты, капитал предстает в качестве завершенного фетиша, поскольку обретает совершенно фантастическую способность создавать прибавочную стоимость как бы автоматически, вне зависимости от реалий капиталистического производства: состояния технологического базиса, уровня развития компетенций, которыми наделена рабочая сила, качества управления, позиции предприятия на рынке, характера конкуренции и др. Прибыль, извлекаемая в форме гарантированного процента, предстает в качестве фикции, как нечто совершенно мнимое, отчужденное от реальности. Одни участвуют в реальном процессе производства и извлекают из него переменную прибыль, другие просто опираются на свои права собственности и извлекают гарантированный доход. Для последних совершенно не имеют значения все реалии капиталистического производства, поскольку они существуют в узких рамках отношений между предпринимателем, нуждающимся в заемных средствах, и собственником таких средств.
Отметим, что для отношения между предпринимателем, нуждающимся в заемных средствах, и собственником таких средств, востребована функция денег как средства платежа. Эта функция позволяет осуществить кредитную сделку, посредством которой деньги превращаются в особый товар, отчуждаемый только на определенное время. Поскольку для упорядочивания и закрепления отношений между заемщиком и собственником денег в рамках указанной сделки требуется документальное подтверждение, то возникает вексель, который кладет начало масштабному и сложному процессу становления и развития организованной совокупности качественно новых мнимых форм капитала – ценных бумаг, которые самостоятельно обращаются на рынке, представляя собой феномены мира фиктивного капитала.
Оборот векселей обеспечивает создание основ финансового рынка, который в современных условиях доминирует над всеми остальными рынками. Однако не стоит недооценивать еще один эффект движения векселей – речь идет о дальнейшем преобразовании денег, то есть, об их превращении в кредитные деньги [78]. Данный эффект инициирует множество изменений в мире денег, что, в конце концов, приводит к современным цифровым деньгам, в которых мнимый характер формы глубоко отчужден от того реального содержания, которым изначально обладали деньги, обособившиеся от остальных товаров. Выделим некоторые из таких изменений в мире денег.
Во-первых, появляются новые возможности экстенсивного и интенсивного роста данного мира, поскольку процесс эмиссии уже не обусловлен необходимостью обеспечения денег золотом, и, вместе с тем, появляются новые возможности дефицитного инвестирования экономики. После заключения Бреттон-Вудского соглашения в мире была создана институциональная основа для широкой реализации указанных возможностей.
Во-вторых, происходит последовательное сближение денег с ценными бумагами, что существенно расширяет функционал денег – они становятся средствами развития финансового рынка, на котором обращаются ценные бумаги, то есть, питают их эмиссию, а также обеспечивают расширение многообразия данных бумаг. Вместе с тем, указанное сближение не приводит к полному отождествлению денег и ценных бумаг, о чем свидетельствовали, например, итоги глобальной рецессии 2008–2009 годов. Отметим, что вновь обретенная функциональная возможность денег в последние годы привлекает к себе внимание специалистов в области экономической теории [79].
Особо отметим, что расширение кредитных операций и движение векселей двояким образом воздействуют на развитие системы экономики:
– с одной стороны, расширяются возможности торговли, возрастает платежеспособный спрос, происходит оживление экономического роста;
– с другой стороны, рынок наполняется так называемыми денежными товарами, то есть, самими деньгами и ценными бумагами, начиная с простых векселей и завершая опционами, фьючерсами и др. Такое наполнение свидетельствует о становлении фиктивного капитала [80].
Что же представляет собой фиктивный капитал? Раскроем его содержание, опираясь на приведенные выше положения. Прежде всего, отметим, что развитие кредита обусловливает возникновение потребности в управлении капиталом, ориентированным на кредитные операции и обеспечивающим получение гарантированного дохода в виде процентов. В свою очередь, появление такой потребности вызывает к жизни специальные функциональные задачи управления, которые осуществляет капиталист-банкир:
– во-первых, привлечение имеющихся у участников рынка свободных денежных средств для концентрации их в рамках кредитной организации;
– во-вторых, предложение этих средств
