поддерживать дружески-нейтральные отношения.
Но сегодня исключительный вечер. Посол Монголии — второй сын хана, что говорило само по себе об очень высоком доверии и уважении к султану.
С одной стороны, хорошо, что Монголия считает их за равных, но с другой — ухо следует держать востро. Возможно, не обойдется без спорных вопросов.
Пока гости съезжались, султан решил обсудить последние новости.
— Что с Гарибом Фантазером? — поинтересовался у своего пятого генерала армии разведки.
— Никаких известий, мой султан, — ответил сутулый худой мужчина в возрасте. — Но сами знаете этого Гариба. Ему в голову может взбрести что угодно…
— Правда, Рахмет? — удивился султан и повернулся к мужчине.
Султан обладал феноменальной памятью, и мог обходиться без кучи документов. Каждое событие в жизни оседало в его голове навсегда и во всех деталях. Он знал имена всех поданных, их детей и где они живут. У кого какой счет в банке или кто кому сколько одолжил несколько лет назад.
Даже произнесенные давным-давно фразы он мог запомнить дословно.
— Да, о великий султан, — кивнул Рахмет.
— Вот оно как… — и султан резким движением схватил подчиненного за шею. — Что ж ты меня обманываешь, Рахмет? Вроде уже десять лет служишь… И до сих пор не понял, что мне лучше не врать? Мне сообщили, что Гариб погиб в Российской Империи от рук неизвестного мага!
Сжав пальцы, он сломал шею генералу и с легкостью перекинул ее через стол к выходу.
Девушки-наложницы, которые прибыли для танцев, взвизгнули, но один из охранников провел себе по горлу пальцем. Наложницы прикрыли рты ладошками.
— Запомните все! Я не люблю, когда мне врут! Не люблю, когда тупят или что-то забывают! Я хочу, чтобы вы все уяснили, что мне нужно безоговорочное подчинение! И если вы удостоились моего внимания и заняли высокое место, то в последний раз предупреждаю: вы должны меня слушаться! Иначе вас ждет позорная смерть!
Он махнул рукой в сторону мертвого генерала, словно прогоняя муху.
Несколько военных тут же взяли тело за ноги и потащили к выходу.
Большие резные деревянные двери распахнулись, и на пороге появилась делегация монголов.
— Весело у вас тут, султан Сулейман, — произнес молодой высокий парень в традиционном монгольском наряде.
С ним была делегация из десяти человек. Все статные и широкоплечие — явно сильные войны. У каждого за спиной висел лук и колчан, на бедре палица.
— А ты, как я полагаю, Нумулан? — поинтересовался султан.
— Верно…
Второй сын хана пренебрежительно посмотрел на труп генерала и перешагнул через него. На его пути стояли несколько солдат, но он их даже не заметил и, растолкав, как каток направился к султану.
— А мы тебя заждались! Садись, ешь, пей, веселись, и потом обсудим дела, — предложил Сулейман гостям свободные места за соседним столом по левую руку от себя.
Оценив место, Нумулан остался недоволен. Он подошел, взял одной рукой широкую скамейку, на которой им предлагалось сесть, и поставил напротив султана.
— Раз уж мы на равных, то я хочу сидеть напротив тебя, султан Сулейман, — садясь, произнес главный монгол.
Двое военачальников, сидящих чуть дальше от повелителя, подскочили.
— Неслыханная наглость!
— Что этот узкоглазый себе позволяет?
Сын хана только повернул голову и нечитаемым взглядом оценил выскочек.
— Ха! — обрадовался султан. — А ты мне уже нравишься! Дерзкий, властный! Подстать всей вашей стране! Хвалю! Позабавил ты меня!
Сулейман благосклонно кивнул, чтобы военачальники успокоились и сели. Остальные из делегации расселись рядом со своим господином. Вновь заиграла музыка, и бедные наложницы начали танцевать, а слуги забегали с блюдами.
— Скажи, султан, почему тебя называют Смеющимся? — спросил Нумулан, откусывая ножку индейки. — Я наслышан о тебе. Поведай, какая из историй правдивая?
— О, а что именно ты слышал? — с интересом наклонился к нему султан Сулейман.
— Например, едва выйдя утробы своей матери, ты сразу рассмеялся, — рассказал монгол.
— Хмм… Такого не припоминаю. Это к моей матери, но она сейчас далеко на юге, в отпуске. А что еще?
— Народ говорит, что ты по смеху можешь определить, сильный человек или нет. Ну и с враньем то же самое…
— Какая глупая теория…
— Тогда поведай, какая истинная?
— На этот вопрос люди сами находят ответы. Но у нас встреча по другому поводу…
— Ты говорил, что сначала веселье, а я пока вижу только танцующих полуголых баб, да еду на столах. Где развлечения? — удивился Нумулан.
— О чем ты говоришь⁈ Разве это не развлечение? — и султан показал на наложниц. — А музыка? Лучшие исполнители со всей Османской Империи! Они считаются лучшими во всем мире, между прочим!
— Ну да, как же… — вздохнул монгол. — Это не развлечения, а постная херня какая-то.
— Да? — Сулейман оскалился. Он не любил, когда так пренебрежительно относятся к его увеселительным мероприятиям. — Тогда посвяти, что значит развлечение у вас, у монголов? Может, раздолье степи? Быстрый конь? Сокол на кисти руки и ветер в волосах?
— Неправильно! — воскликнул Нумулан и повернулся к одному из своих сопроводителей. — Бунгур, что слаще всего в жизни?
— Раздавить врага, повергнуть его на колени и услышать скорбный плач его женщины!
— Вот это верно! — улыбнулся сын хана. — А это так…
Султан призадумался. А ведь в чем-то этот неотесанный монгол прав. Повергать врагов в пыль — хорошее развлечение. Он и сам бы так развлекся, будь мероприятие иным.
— Забавно говоришь, сын хана, но у нас прием, и нет поблизости врагов с женщинами. Как видишь, Османская Империя — безопасное место, и мои враги давно убиты! Но если ты так хочешь, я могу подумать над тем…
— Вот! Другое дело! Я готов! — Нумулан вскочил на ноги и принялся снимать свои тяжелые одеяния.
— К чему? — насторожился султан и другие гости.
Все смотрели на раздевающегося сына хана как на сумасшедшего, который ошибся дверью. Наконец, он разделся по пояс, и все увидели на его спине татуировки в виде трех юрт.
— Как к чему? К поединку! Я хочу с кем-нибудь сразиться! Кого ты можешь мне подобрать, чтобы было не скучно? — он требовательно посмотрел на правителя Османской Империи.
И тут султан понял, что намечаются отличные переговоры. Что может быть лучше, чем поставить на место неотесанного сынка зарвавшегося хана, который
