подломишься и рухнешь, и я снова буду свободен!
– Как же, как же, дожидайся, – с насмешкой прошелестел старый дуб. – Вокруг меня растут молодые дубы. Уж они на совесть позаботятся о тебе! Крепкий жёлудь – вот тебе и новый дубок. Так что не беспокойся, дружок, больше тебе не удастся творить зло на земле. Но мне что-то надоело слушать твою глупую воркотню.
И тотчас края ямы сомкнулись. Сверху, как бархатный ковёр, расстелился зелёный дёрн, усыпанный осенними цветами. Голос Гиссарго затих.
– Вот и славненько, – прошептал Дуб с Плохим Характером, выпрямляя ветви. – Теперь можно отдохнуть и вдоволь напиться лунного света.
Соль перевела дух. Волчишко стоял, прижимаясь к её ноге.
Девочка вставила узорный ключ в замочную скважину. И тут же чёрные колючки злобно растопырились, стараясь как можно глубже впиться ей в пальцы.
«Похоже, вы не хотите, чтобы я открыла ворота», – подумала Соль.
Она посмотрела на свои руки. Какие распухшие, исколотые, но всё равно светятся.
Преодолевая боль, она всё-таки повернула ключ. Послышался скрип, и в ту же минуту сами собой распахнулись половинки тяжёлых литых ворот.
Соль с удивлением увидела, что больше нет змеиных стеблей с колючками: белые вьющиеся розы оплели ограду сверху донизу.
Ей показалось, что над воротами висит в воздухе косматый зверь с разинутой пастью. Но он тут же начал таять, распадаясь на куски, шерсть полетела клочьями, и он беззвучно исчез, слившись с ночной темнотой.
Перед Соль была широкая мраморная лестница, уходящая вверх, как ковром, покрытая лунным светом.
Девочка положила руку на шею Волчишки и вошла в безмолвный сад, словно окутанный мёртвым неподвижным сном. Ни дуновения ветерка, ни шелеста листьев, ни одинокого голоса ночной птицы.
Тишина, окружавшая Соль, охватила её душу. Всё в ней замерло, она не радовалась, не боялась – она ждала, даже сама не зная чего.
Худенькая девочка в платье из грубой марли, усыпанном стекляшками, медленно поднималась по мраморной лестнице. Справа и слева стояли деревья, ветви оттягивали окаменевшие невиданные плоды. На дне прудов лежали каменные лебеди. Потом Соль увидела ветер. Свернувшись кольцами, он неподвижно распластался на траве.
Ей чудилось, что мраморной лестнице никогда не будет конца. Но вот уже виден прекрасный замок. Открытые окна полны лунного света, но замок кажется пустым, в нём тоже поселилась мёртвая тишина.
Вдруг сердце Соль громко забилось.
Она увидела высокий крест над могилой, покрытой мраморными цветами.
А там, среди роз и лилий, лежала мраморная королева, обхватив крест белоснежными руками.
Соль, вся дрожа, подошла поближе и разглядела пленительно нежное лицо, чем-то знакомое, нет, не просто знакомое – родное! Как будто она всю жизнь видела его перед собой. Но какая в этом лице невыразимая печаль! Скорбно сдвинуты брови, из закрытых глаз, кажется, вот-вот прольются слёзы на мраморные цветы.
Что-то тёплое, расширяясь, заполнило грудь Соль.
– Матушка, моя матушка! – тонким детским голосом позвала она.
Что это? Дрогнули и затрепетали длинные ресницы, лёгкий румянец проступил на бледных щеках королевы. Налетевший ветерок шевельнул прядь шелковистых волос.
Королева привстала среди цветов. Её широко открытые синие глаза, ещё ничего не выражая, не отрываясь смотрели на Соль. Вдруг радость, безмерное счастье вспыхнули в них.
Старая женщина, лежавшая у ног королевы, с трудом встала, потирая поясницу.
– Да это же твоя доченька, принцесса Эвисоль! – ахнула она и закашлялась, вытирая ладонью губы.
С головы королевы скатилась корона и потонула среди оживших роз и лилий.
Королева приложила руку к сердцу, ещё пошатываясь, сделала несколько шагов и бросилась к Соль. Она так крепко обняла её, что Соль на мгновение задохнулась у неё на груди. Потом медленно королева приподняла за подбородок лицо дочери и застонала, словно пересиливая боль.
– Что это – сон, безумие, счастье, – прошептала она. – Моя Эвисоль… Моя маленькая принцесса…
«Теперь я верю, что я принцесса Эвисоль, потому что так назвала меня матушка», – подумала девочка в рваном платье из марли.
Всё менялось вокруг. Мраморные складки платья королевы превратились в траурную парчу. Корона, упавшая в цветы, засияла разноцветьем драгоценных камней.
Видно было, как в нижнем зале суетятся слуги. Они накрывали столы скатертями, шитыми цветным шёлком. Сами собой вспыхивали свечи в золотых подсвечниках. Собаки рычали на Волчишку, но он только теснее прижимался к Эвисоль. На кухне поварёнок отгонял полотенцем мух от сладкого пирога.
– Мама, – Эвисоль погладила вздыбившуюся шерсть на спине Волчишки, – посмотри, это мой Волчишко! Он хороший, он мой друг. Мы возьмём его к себе?
– Да, – только и могла ответить королева, не отрывая взгляда от дочери. – Ты вся светишься, моя родная! Как это прекрасно…
Белый лебедь плеснул крылом, фонтан брызнул, пронизанный лунным светом, поднялся вверх. Волчишко зарычал. А Эвисоль засмеялась.
Услышав её смех, ещё слабо, неуверенно улыбнулась королева. От улыбки её прелестное лицо просветлело и расцвело.
– Вот и вернулась наша девочка, – проговорила старая кормилица. – А мы уж и не надеялись. Да нам и не дано было ни надеяться, ни ждать, ни помнить.
– Мама! – вдруг, вздрогнув, прошептала Эвисоль. – Посмотри, мама, твой мизинчик… Он так и остался мраморным!
– Что ж, это память о моём горе, о твоём погибшем отце, – сказала королева Эрилайда, и глаза её потемнели от печали.
Луна медленно опустилась за дальний лес. И тогда над замком, никем не званная, по своей воле поднялась лучистая бледно-золотая звезда.
Эвисоль замерла, глядя на неё.
– Я помню эту звезду, я видела её когда-то, давным-давно, – прошептала Эвисоль.
– Да, дорогая. – Королева прижала к себе Эвисоль. – Ты видела её…
Долго смотрела принцесса Эвисоль на тихо сияющую звезду. Смотрела и не могла оторвать взгляда.
Наконец она с улыбкой повернулась к королеве.
– Матушка, мы позовём к нам господина Гонзиора, да? – сказала она. – Он – добрый, такой добрый. И у него чудесная книга Памяти. Я наперёд знаю, что написано на последней странице. Как я открыла замковые ворота, как мы с Волчишкой поднялись по лестнице. А потом я увидала тебя и сразу всё поняла. Вот сама увидишь, там всё это написано. Как ты светло улыбаешься, как всё вокруг ожило, а над замком сияет эта бледно-золотая звезда.
