себя, то увидел, что сидит он на кочке, а возле него лежит целехонькая скрипка. Солнце уже давно взошло. Понял Мартинас, что все это ему приснилось, и встал.
Едва только он поднял ногу, как тотчас почувствовал чудесную легкость во всем теле — словно у него крылья выросли. С удивлением стал он себя ощупывать и вдруг увидел, что горба, как не бывало. Счастливый Мартинас, насвистывая, пустился в путь. А в его ушах звенели птичьи голоса, которые словно эхо повторяли:
— Какой красивый молодец!
— Какой статный парень!
Мартинас стал высоким, стройным и пригожим. Многие товарищи и соседи его не узнавали. Далеко вокруг разнеслась весть о невиданном чуде. Все сбегались посмотреть на музыканта. Самые красивые девушки, которые раньше дразнили Мартинаса, теперь заглядывались на него. Самые смелые из них просили:
— Мартинелис, зайди к нам в воскресенье!
— Мартинас, в субботу к нам загляни!
Счастливый музыкант только головой кивал.
Узнал об этом случае помещик. Это был человек хвастливый и жадный. Он велел музыканту рассказать все, как было. Потом барин решил и сам попытать счастья. Захватил он с собой скрипку, на которой кое-как умел пиликать, и ночью отправился к болоту.
Сел барин на ту самую кочку, на которой еще недавно сидел Мартинас и в тот же миг все вокруг озарилось диковинным светом. Словно по мановению волшебной палочки из-под земли вырос прекрасный дворец. Нарядные кареты одна за другой подкатывали к дворцу. Из карет парами выходили господа.
Не долго думая, барин подошел ко дворцу и стал настраивать скрипку. Тут к нему приблизилась девушка:
— Не откажись, путник, поиграть нам немного.
— С превеликой охотой, — тотчас согласился барин.
Девушка привела его во дворец, посадила за стол, платком завязала ему глаза, и он заиграл мазурку.
В зале поднялся шум. Музыкант не утерпел, чуть-чуть приподнял краешек платка и увидел, что танцуют не только господа, но и слуги. Танцевали даже столы. А на столах танцевали колбасы и окорока, и кувшины с кружками.
Барина в пот ударило. Руки у него устали. Но он по-прежнему наигрывал ту же мазурку.
Когда он, наконец, кончил играть, слуги положили у его ног два мешка. Один мешок был доверху полон золота, а другой был пустой.
Вскочил барин, ухватился за полный мешок и, дрожа от жадности, закричал:
— Этот, этот!..
Не успел он погрузить руки в золото, как вдруг набежала орава рогатых чертей. Они повалили помещика на пол, взвалили ему на спину тяжелый мешок, сами уселись сверху и давай его мять, колотить и трепать.
Худо пришлось барину, однако, терпит, — все равно рад.
— Ничего, — думает, — часок помучусь, зато сколько золота огребу.
Терпел, терпел барин, однако в глазах у него помутилось. А когда очнулся, увидел, что сидит он на кочке посреди болота. Рядом лежит скрипка. А солнце уже высоко поднялось.
Встал барин и чувствует: за спиной тяжелый мешок висит. Обрадовался он, что столько золота получил. Стал себя ощупывать, мешок снимать. А мешок не снимается.
«Скажи на милость, как крепко привязан», — подумал барин. А когда хорошенько себя ощупал, понял, что за спиной у него не мешок с золотом, а большущий горб.
ыл у человека злющий ленивый бык. Никому проходу не давал. Теленку рогами бок распорол, овечке лапу сломал, в поле хлеб повытоптал. На всех кидался. Не понравится ему сено или другой корм, он мигом рогами кормушку подденет и хлоп наземь!
Не знал хозяин, как ему быть, как от буйного быка избавиться. Хотел было его зарезать, да бык замычал и хозяин сжалился над ним.
— Ладно, — решил он. — Не стану тебя резать, — лучше я тебя продам. Ну, айда на базар!
Пригнал человек быка на базар. Бык стал мычать. Подошел купец и говорит:
— Сколько просишь за эту животину?
Человек говорит:
— Дай сотню.
Протянул купец руку, хотел было взять быка за рога, а бык заревел сердито: мууу! Хотел было купец его за хвост ухватить, но бык — как ткнет рогами купца в бок.
Купец и охнуть не успел, как бык вырвался и понесся по базару. Человек бросился за ним вдогонку.
— Эй! Держи! Лови!
А бык мчится как вихрь, только пыль столбом. На бегу кого-то рогами проткнул, кого-то копытом лягнул. Весь день человек из деревни в деревню ходил, все про быка расспрашивал. Один говорит — видел, другой — слышал. Так и пропал бык.
А бык тем временем забрался в лес, осмотрелся и решил: «буду тут жить. Тут хорошо. По нраву мне лесной дух. Корму тут вдоволь. Наемся, а как лягу спать, велю птицам песни петь».
Но бык как был буйным, так буйным и остался. Вот послушайте, что случилось.
На дереве, под который улегся бык, давным давно свил себе гнездо соловей. Утром бык встал, потянулся и давай по своей привычке о дерево бок чесать. Дерево заскрипело, закачалось, затряслось.
Соловей испугался и запел:
Бык-бычок, бык-бычок,
Не чеши тут свой бочок,
Нашу елку не качай,
Наших деток не пугай!
Но злой бык не стал слушать соловья. Все чешется да еще грозится:
— Муу!
Уходи, пока здоров,
берегись моих рогов.
Где хочу, там и чешусь,
у тебя я не спрошусь.
Чесался и чесался, а дерево все тряслось и тряслось. И вот упало наземь соловьиное гнездо, яички выкатились и разбились.
Что было делать бедному соловушке? Сел он на ветку и горько заплакал.
Летела мимо пчела, услыхала жалобы соловушки, заныло у нее сердечко. Прыгала неподалеку лягушка, услыхала жалобы соловушки, жалко ей его стало.
Пчела говорит:
— Надо нам буйного быка убить.
А соловей говорит:
— Где же нам с ним справиться. Мы маленькие да слабые, а он вон какой огромный да сильный. Нет, его разве только волки могут одолеть.
А пчела говорит:
— Он и нам, пчелам, сколько вреда причинил. Три улья разорил, много сотов с медом растоптал…
Лягушка говорит:
— Надо нам быка как-нибудь обманом взять. Если все дружно возьмемся, — одолеем его.
Вот соловей, пчела и лягушка объявили быку войну. Первой
