Князь Илья стоял рядом с Гориславой, которая заботливо набросив на него брошенный на снег тулуп, тесно прижималась к его плечу.
- Ты хоть подумала, на что жить мы будем? – посмотрел на нее князь Илья, и тут увидел купца, который красноречиво очерчивал руками круг, словно показывая этим большой кошель и говоря: мол, и на это хватит!
- А как же твой батюшка? – с сомнением в голосе уточнил князь Илья.
- А это уже оставь решать мне! - вместо Гориславы ответил ему Мстислав Храбрый и показал на въезжавшую в ворота дружину.
Впереди нее ехал немолодой князь с благородным лицом.
- Батюшка!.. – ахнула Горислава и испуганно юркнула за спину князя Ильи.
- Вот тебе и вся любовь! – засмеялся Мстислав Мстиславович, но молодая княгиня строго посмотрела на него:
- Не пустоши! Посмотрим, что дальше будет!
А дальше было вот что.
Звон молота в кузнице становился все тоньше и тоньше…
Князь Владимир, крепко обнявшись с князем Мстиславом, сказал, что у них нет времени даже для разговора. Дорог каждый миг. И выступать надо немедленно.
- Наши дружины уже готовы, - кивая на сына, отозвался Мстислав Храбрый и, скрывая улыбку, сказал: - Осталось решить одно только маленькое, но очень большое дело!
- Какое еще дело? – нахмурился князь Владимир.
Мстислав подошел к князю Илье и вывел из-за его спины Гориславу.
Князь Владимир одновременно с радостью и гневом взглянул на нее. А Мстислав взял руку Гориславы, вложил ее в чудом спасенную ладонь князя Ильи и вопросительно посмотрел на князя Владимира:
- Что ты на это скажешь?
- Да я… да она… он… - с возмущением начал было князь, но Мстислав, опережая его возражения, предупредил:
- Ты же сам сказал, что нужно торопиться! По дороге все узнаешь. А пока поверь на слово своему старому другу и союзнику – что они ни в чем не повинны!
- Да я что… - проворчал князь Владимир. - Мне лишь бы она была счастлива! Но разве с таким будешь? – кивнул он на князя Илью.
- Теперь будет! – ответил ему Мстислав, подозвал игумена и что-то сказал ему… Тот, покосившись на отца Гориславы, спросил:
- А родительское благословение?
- Будет! – успокоил его князь Мстислав.
- А… кольца?
- И кольца тоже принесем, иди, готовь им венцы!
Игумен отправился в церковь, а князь Мстислав поглядел на князя Илью и одному лишь ему сказал:
- После венчания поедете вместе с нами. На такое войско, как три наши дружины, как ни зол, не осмелится напасть князь Борис, И твои бывшие дружки тоже не рискнут подъехать, чтобы поговорить с тобою. Ну, а как только доедем до безопасного места, на время вам придется уехать. Может, в Царьград, может, к Галицию. Там переждете, пока все здесь уляжется и забудется. А потом… Да что загадывать – а там – как Бог подаст!
Звон в кузнице стал совсем тонким и, наконец, совсем прекратился. Во двор терема еще более быстрым шагом вернулся кузнец. Он подбежал к князю Мстиславу и протянул два обручальных кольца.
- Вот, княже, готовы! Только они еще горячие!
- Ну, князю Илье к этому не привыкать! - усмехнулся Мстислав. - А Горислава – пусть привыкает!
Князь Илья посмотрел на счастливую Гориславу, на глядевшего на него сурово, но уже без гнева, князя Владимира, на князя Мстислава, на кольца в его руке…
И тут все вдруг впервые увидели, какая красивая у него улыбка.
Последний раз он так улыбался за минуту до того, как пришла весть, после которой долгие годы ему казалось, что счастливая жизнь закончилась для него навсегда.
А оказывается – все еще только начиналось!
ДАНЬ МОНОМАХА
роман в стихах
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Владимир Мономах, Переяславльский князь.
Гита, его жена.
Святослав, княжич, (10 лет) сын Мономаха.
Изяслав, княжич, (15 лет) сын Мономаха.
Ратибор, воевода.
Летописец.
Архиепископ.
Беглец из Степи.
Кидан, Итларь – половецкие ханы
Олбег, сын Ратибора.
Сын хана Итларя.
Старшие дружинники.
Младшие дружинники, гридни, охрана князя.
Охранник-певец.
Тиун.
Истцы и ответчики на суде.
Гонцы.
Народ.
Конец XI века. Тронный зал княжеского терема, по которому из угла в угол задумчиво ходит переяславльский князь Мономах. Ночь. Горящие свечи. Слева в полутьме — пустой трон. Справа, в освещенном углу, — сидящий за столиком летописец.
Л е т о п и с е ц
(Пишет, словно бы сам диктуя себе)
Шаги... безмолвные шаги...
Не спится князю Мономаху.
Враги... кругом одни враги...
И трон отца похож на плаху!
Князья — отныне не друзья
И, более того, не братья.
Вчера друзья, теперь князья,
Забывшие тепло объятья.
По вотчинным своим углам
Сидят, медведями в берлогах.
Но те хоть спят. А эти — срам! —
Как тати на больших дорогах!
Всё б им — мехов, шелков, монет,
Да чтоб казна не оскудела.
И никому заботы нет
До общего, святого дела!..
Того гляди, покатит с плеч
Глава Руси, закрывши веки,
И преломится русский меч
Под саблей половца навеки.
Огонь свечи рванулся ввысь
От ледяного дуновенья...
Мономах
Кто здесь: друг?.. недруг?.. отзовись!
(Голос воеводы Ратибора)
Я, Ратибор...
Мономах
Входи без промедленья!
Ратибор входит, молча снимает с себя шлем, крестится на большую, в золоченом окладе, икону, кладет на лавку ножны с мечом и выпивает полный ковш воды.
Мономах
Ну, что молчишь — опять набег?
Ратибор
Да нет, покуда без набега.
Но скоро будет — выпал снег.
Мономах
(с горькой усмешкой)
Так и живем: от снега и до снега!
Л е т о п и с е ц
(поднимая голову)
То было время двух невзгод:
Междоусобиц беспрестанных
И, как итог, за годом год -
Набегов половцев поганых.
Князь Всеволод, внушавший страх,
Устав от жизненной дороги,
У Мономаха на руках
Ушел в небесные чертоги.
Просили люди сына: «Стань
Великим князем нам без права!»
Но он послушно отдал дань
И честь закону Ярослава.
А тот гласил, что главный стол
По старшинству да переходит
К тем, кто летами обошел
Того, кто их да не обходит!
И старшим стал — брат Святополк.
Но правил он так неумело,
Что всюду рыскал, аки волк,
Степняк, ища добычу смело.
Горели села и поля,
Плыл дым... И покрывалась прахом
Святая русская земля,
Объятая огнем и страхом.
Плач уводимых жен в полон
Сменил былые песнопенья.
Над Русью встал великий стон —
И где... откуда ждать спасенья?..
Мономах неожиданно с силой ударяет кулаком по скамье так, что летописец роняет перо, а воевода смотрит на него с удивлением.
Мономах
Доколе это будем мы терпеть!
А, Ратибор?
Ратибор
И я о том, доколе?
Мономах
(словно не слыша его)
Того нельзя, и этого не сметь,
Русь — словно градом выбитое поле!
Ратибор
Да, только вместо града, княже, смерть!
Но все, как говорится, в Божьей воле!
Мономах
Ты Бога всуе не зови!
И страха из меня не выжать.
Когда в слезах всё и в крови,
Нам поначалу нужно выжить.
А уж потом...
Ратибор
(вопросительно, поторапливая князя)
Потом?..
Мономах
(глядя в темное, покрытое слюдой окно, мечтательно)
Потом —
Собрать всю Русь, да и всей силой
Пойти на Степь!
Р а т и б о р
Пойму с трудом...
В Степь? Сами?! Господи, помилуй...
Мономах
Дивлюсь тебе я, Ратибор:
Как бой — с тобою не сравняться:
Смел, быстр; а только разговор —
Так сразу начинаешь мяться...
Р а т и б о р
(нехотя, оправдываясь)
Да я не против, но туда
Не хаживала Русь лет двести!
Мономах
(хлопая его по плечу)
Ну, значит, будет нам тогда
Тем более с тобою чести!
Мономах подходит к иконе и с надеждой смотрит на нее.
Мономах
Но это всё, увы, пока
Мечта... И дай, Господь, нам милость,
Чтобы она не чрез века,
А... поскорей осуществилась!
Р а т и б о р
(в сторону)
Всегда невозмутим и ровен,
Вдруг лавку бьёт — и я ему дивлюсь.
Но если дело так дойдет до бревен,
Тогда за терем я не поручусь!
Но молится-то как: ни слов, ни вздоха,
А весь он там, и слышит его Бог!
И, как сейчас бы ни было нам плохо,
Не верю я, чтоб Бог нам не помог!
(Мономаху)
Да я хоть завтра, то есть нынче в бой!
В Степь — значит, в Степь, без разговоров пряных.
Я — русич и пожертвую собой,
Лишь бы скорее перебить поганых!
За дверью неожиданно слышится топот, крики: «Стой!», «Куда?!», затем шум борьбы и жалобный стон.
