меня накрыло волной пыли и «цунами» из различного мусора. Телекинетический щит стойно принял на себя весь возможный урон. Отряхнувшись, я продолжил свой путь, переходя на бег рысцой.
Мёртвый город начал как-то уж неожиданно быстро «оживать». И как же мне знакомо это чувство. Словно оказался «дома», чесслово. Не хватает фанатиков и пары десятков наёмников, и будет один в один. А ведь если подумать, то все мёртвые города похожи, имеют свой шарм, обаяние, но чертовски похожи. Одинаковые улочки, давно сгнившие остовы машин, людей и домов. Кладбище. Пожалуй, вот что их и объединяет. Только вот смерть — это ни разу не красиво. Но тогда почему эта разруха имеет своё обаяние? Возможно, я живу в ней слишком долго, и даже иномирная хтонь может стать чем-то родным, если ты вырос с ней, привык и успел привязаться. Она станет частью тебя. И в конечном итоге все мы хотим сбежать, а спустя миг уже и вернуться. Ибо даже хтонь может быть домом. Это ли и определяет всех нас? Где родился, там и пригодился? Сложный вопрос.
С другой стороны, где тебя закопают, там и будет твой дом. Цинично? Пожалуй, но тебе уже будет всё равно. Так что какая разница? В траве, земле или же пеплом по ветру? Я бы не прочь стать пеплом и красиво развеяться, главное — не чертовыми одуванчиками! Стоп, я же говорил, что в смерти нет красоты? Хотя это посмертие, так что мне будет всё равно. Но красиво же! Согласитесь? Замечаю какого-то человека в шкурах с горящими магией глазами, что при виде меня тут же понёсся навстречу, но дробовик в моих руках тут же ответил «радостным» залпом и, лишившись своей «бестолковки», кто бы он ни был, бесславно пал.
Откуда-то сбоку ко мне бежали крысиные волки размером с рослого гепарда, да и по скорости они ничуть ему не уступали. На спинах этих тварей были видны сёдла. Значит, теперь это транспорт? Безумный мир. Два ружейных залпа картечью, и волна из десятков крыс давит саму себя. А теперь ходу. Вновь ускоряюсь с помощью телекинеза. И как мы к этому пришли? Казалось бы, мёртвый город? А нет. Теперь все руины стоят на ушах. Видимо, у ксеноэльфа и правда большое влияние на их «общество», значит, котофей не врал, но теперь почему-то не рвётся в бой. Впрочем, у меня есть и другие заботы, чем задетые чувства «котика». Вдали слышится «мяу», и я замечаю очередных крысоволков, но эти уже несли на своих спинах всадников из кошачьего племени.
На секунду я даже немного завис, но залп из арбалетов в опасной близости от моей филейной части тут же взбодрил и привёл меня в чувство. И как, спрашивается, работать в столь «токсичной» атмосфере? Мысленно усмехнувшись, открываю прицельный огонь из «Медоеда», и всадники тут же падают изломанными куклами. Вот вам и показательное превосходство белого человека с бум-палкой против дикой нелюди!
— Это наука детка… — радостно скалюсь.
— Кхм? — у меня за спиной послышалось весьма характерное…
Обернувшись, вижу девушку, порабощённую нашим шаманом. Глаза горят шатрезовым светом, все конечности контролируются напрямую им и служат эдаким экзоскелетом для смертного тела, так что «условно» ему не страшна гибель носителя. Воистину страшный паразит. Вот тебе и магия жизни, природы и прочей ереси, которую так обеляют, только зачем? Ведь в её основе кровавые ритуалы, жертвоприношения и прочие радости тёмных веков и радостных дикарей.
— Пришло время спать. — Моего слуха коснулся звонкий голос, а руки девушки сорвали грёбанные одуванчики, что тут же окутали меня. Мгновенно ставлю телекенетический щит, но одно семечко всё же успело коснуться кожи, и я тут же почувствовал, как кто-то выключил свет, мгновенно отправляя меня в забытье и царство Морфея.
* * *
Где-то в сердце земель ксеносов
Девушка легко несла рослого парня, что прибывал без сознания. Скрывшись в глубине леса, она аккуратно уложила его на изумрудную травку, а спустя миг хищные лозы вонзились иглами в тело такого непокорного человека. Пара минут, и появился знакомый шаман, чей силуэт был соткан из таких ненавистных кое-кому одуванчиков.
— Теперь мой ход. Увидь же этот мир иными глазами! — Он улыбнулся, и словно по щелчку его пальцев очи парня резко налились зелёным, теперь в них не было и толики осмысленности, лишь пустая оболочка и безвольная кукла в руках колдуна.
Когда солнце начало подниматься, темнота стала медленно отступать. С каждой секундой оно становилось всё ярче и сильнее. И когда оно коснулось моих глаз, я неожиданно проснулся. Мои веки поднялись, словно кто-то включил свет. Это был такой знакомый и лёгкий «щелчок», который означал, что я проснулся, заведённым и готов сражаться, как лев.
Но такой крепкий сон был необычен для меня, поэтому я напрягся, пытаясь вспомнить последнее, что видел. Свет. Нестерпимо яркий. Обжигающий, ядовитый зелёный свет.
В голове была абсолютная пустота и отсутствие понимания. Свет становился теплее и уже нежно ласкал кожу. Солнечные зайчики игриво бегали рядом, изредка ослепляя меня собой.
Как заворожённый, наблюдая за этой игрой, я глупо улыбался, поддавшись детскому любопытству. Неуверенно поднявшись, я двинулся к свету. Тепло так манило, а насыщенный магией фон дарил лёгкую бодрость и свежесть по всему телу. И как же пьянило это чувство! Так с ходу и не вспомнишь, когда оно было в последний раз. Детская и ничем не замутнённая радость, что может быть лучше? Вдохнув полной грудью, задумчиво отмечаю непривычную свежесть местного воздуха. А бывает как-то иначе? Новая мысль тут же выдавила все подозрения, оставляя лишь миг наслаждения данной свежестью и столь приятным моментом. Где-то вдали сверкнула гроза и послышался всё нарастающий гром, а затем медленно застучал и небольшой дождь, чья интенсивность медленно нарастала. Успокаивает. Мысленно признаю данный факт.
На душе тишина и спокойствие. Ветер и капли по черепице ласкают мой слух. И казалось, что всё в этом месте сливается в унисон, образуя гармонию и музыку умиротворённого счастья. Но что-то неприятно мазнуло сознание. Фальшивость? Нет, это лишь дождь, что неожиданно прекратился, и теперь стало так тихо, что слышно шелест травы и дуновение ветра вдали. Всё это словно гипноз не даёт выйти из транса созерцания. И я словно пленник сих грёз. Но разве можно быть против? Новая мысль тут же задавила всю паранойю,
