10 И не проймет тебя вдруг резким Ирида дождем.
В этом подарке тебе нипочем будут ветры и ливни,
В тирской же ты кисее не упасешься от них.
118
20
Старенькой все называет себя Цереллия-крошка,
Геллия крошкой себя, хоть и старуха, зовет.
Если несносна одна, то несносна, Коллин, и другая:
Что смехотворно в одной, то тошнотворно в другой.
21
Что богов нет нигде, что пусто небо,
Вечно Сегий твердит. И прав он, ибо,
Отрицая все это, стал богатым.
22
Первые ласки снеся, но еще не смиренная мужем,
В глубь Клеопатра нырнув, скрылась в прозрачной воде,
Чтобы объятий бежать. Но беглянку выдала влага:
Видно ее было всю даже в глубокой воде.
5 Так за прозрачным стеклом перечесть ты лилии можешь,
Так не способен хрусталь нежную розу сокрыть.
Бросился я в глубину и насильно срывал поцелуи:
Струи прозрачные, вы большего не дали мне!
23
Вот пока ты все медлишь, не решая,
Кто второй в эпиграмме и кто первый
Из писавших по-гречески поэтов,
Пальму первенства, Муза, уже отдал
5 Каллимах добровольно Брутиану.
Коль, Кекроповым он пресытясь блеском,
Солью римской Минервы увлечется,
Пусть за ним буду, Талия, вторым я.
24
Всех до одной, Фабиан, схоронила подруг Ликорида:
Вот бы с моею женой ей подружиться теперь!
25
Берег Альтина морской, что поспорит и с дачами в Байях,
И Фаэтонову смерть некогда видевший лес,
Сола, краса всех Дриад, которую Фавн Антеронов
У Евганейских озер выбрал в супруги себе,
5 Ты, Аквилея моя, орошенная Леды Тимавом,
Где в семиустой струе Ки́ллара Кастор поил, —
Все вы под старость моим прибежищем будете тихим,
Если смогу выбирать место для отдыха я.
119
26
Если к тебе не ходил целый год я здороваться утром,
Знаешь, убыток какой, Постум, я здесь потерпел?
Дважды тридцать, иль нет — трижды двадцать сестерциев, верно.
Постум, прости, но дрянной тоги дороже цена.
27
Часто, Август, мои ты хвалишь стихи, но завистник
В это не верит. Так что ж? Реже ли хвалишь ты их?
Разве ты лишь на словах мне честь оказал, а на деле
Не одарил меня так, как не способен никто?
5 Желчно он снова, смотри, грызет свои черные ногти.
Так ты меня одари, Цезарь, чтоб он извелся!
28
Хлоя, юному ты дала Луперку
Тканей тирских, испанских и червленых,
Тогу, в теплом омытую Галезе,
Сардониксов индийских, скифской яшмы
5 И чеканки последней сто червонцев.
И, чего ни попросит, все ты даришь.
О влюбленная в гладеньких бедняжка,
Донага тебя твой Луперк разденет!
29
Слишком много, Пудент, я стихов моих выпускаю:
До пресыщения их надоедает читать.
Редкое нравится нам: так первый овощ вкуснее,
Так же дороже для нас розы бывают зимой;
5 Так набивает себе любовница хищная цену
Спесью: открытая дверь не привлечет молодежь.
С книгою Персия мы считаемся чаще одною,
Чем с «Амазонидой» всей, Марса бесцветным трудом.
Так же и ты, из моих любую книжку читая,
10 Думай, что нет остальных: выше оценишь ее.
120
30
Байских вод избегай, рыбак, — поверь мне, —
Чтоб домой без греха ты мог вернуться.
Это озеро — рыб приют священных,
Что привыкли к хозяину и лижут
5 Руку, коей на свете нет сильнее.
Каково: имена они все носят
И на зов господина приплывают!
Нечестивый один ливиец, как-то
Зыбкой удочкой там таща добычу,
10 Глаз лишился и вдруг, ослепнув сразу,
Рыбы пойманной он не мог увидеть
И, крючки святотатственные бросив,
Подаяньем живет у вод он байских.
Уходи от греха, пока не поздно,
15 Простодушно подбросив в волны корму,
И почтителен будь к священным рыбам.
31
Зная, что в книжках моих упомянутым быть ты стремишься
И полагаешь, что есть в этом немалый почет,
Пусть я погибну, коль сам постоянно о том не мечтаю
И не хотел бы тебя видеть в своих я стихах.
5 Имя, однако, твое, что по милости жестокосердой
Матери носишь своей, чуждо источнику Муз.
Произнести ведь его ни Полимнии, ни Мельпомене,
Ни Каллиопе самой с помощью Феба невмочь.
Имя поэтому ты себе выбери милое Музам:
10 Ведь «Гипподама» всегда слышать не сладко тебе.
121
32
Заключена и блестит в слезе сестер Фаэтона
Эта пчела и сидит в нектаре будто своем.
Ценная ей воздана награда за труд неустанный:
Верно, желанна самой смерть ей такая была.
33
Ежели книг у тебя обработанных ящики полны,
То почему не издашь, Сосибиан, ничего?
«Наши стихи, — говоришь, — наследник издаст». Но когда же?
Ведь уж пора бы тебя, Сосибиан, помянуть.
34
Аттал, хотя и грязна твоя тога, но сущую правду
Высказал тот, кто назвал тогой ее снеговой.
35
Сшиблись, лбы наклонив, друг с другом робкие лани
(Видели мы), и сразил рок одинаковый их.
Замерли гончие псы пред добычей, и гордый охотник,
Остолбенев, опустил своей бесполезный кинжал.
5 Нежные души такой отчего разгорелися страстью?
Так налетают быки, так погибали мужи.
36
Черноволос ты, не седобород: окрасить не мог ты
Бороду (в этом вся суть), Ол, ну а голову мог.
37
«Коран мне сотню тысяч, да Манцин двести,
Да триста тысяч Титий, да Альбин вдвое,
Мильон Сабин мне должен и Серран столько ж;
С поместий и квартир мильона три чистых,
5 Да с пармских стад дохода мне шестьсот тысяч».
Ты, Афр, мне каждый божий день твердишь это.
Я все запомнил лучше, чем свое имя.
Чтоб мог терпеть я, отсчитай-ка мне денег,
А то, по правде, и стошнить меня может:
10 Ведь больше, Афр, не в силах слушать я даром.
38
Галла, ты мне откажи: пресыщает любовь без мучений,
Но без конца берегись, Галла, отказывать мне.
39
Серебра всевозможного добыл ты:
У тебя одного Мирон старинный,
У тебя одного Скопас, Пракситель,
Для тебя одного чеканил Фидий,
5 Да и Ментора вещи у тебя лишь.
Гратий подлинный тоже есть в избытке,
С позолотою блюда каллаикской
И настольный резной прибор от предков.
Но среди серебра всего, как странно,
10 Нет, Харин, никакой посуды чистой.
122
40
В дни, когда процветал Писонов род величавый,
Да и ученого дом Се́неки чтим был втройне,
Царствам столь славным тебя одного предпочел я, мой Постум:
Всадник ты был и бедняк, мне же ты консулом был.
5 Тридцать зим отсчитал я, Постум, вместе с тобою,
И на постели одной мы засыпали вдвоем.
Нынче дарить, расточать ты можешь, сделавшись знатен
И состоятелен: жду, Постум, что сделаешь ты.
Нет ничего от тебя, а к другим царям опоздал я.
10 Что же, Фортуна, сказать можешь ты? «Постум надул!»
123
41
Вслух собираясь читать, ты что ж себе кутаешь горло?
Вата годится твоя больше для наших ушей!
42
Если бы мальчика кто когда-нибудь мог мне доставить,
Слушай, какого бы я, Флакк, попросил бы тогда:
Должен, во-первых, он быть с побережья нильского родом, —
Больших проказ ни одна не порождает страна;
5 Снега белее он будет пускай: в Мареотиде смуглой
Редок оттенок такой, а потому и красив;
Ярче, чем звезды, глаза должны быть, а волосы мягко
Падать к плечам: завитых, Флакк, не люблю я волос;
Низким должен быть лоб, а нос — с небольшою горбинкой,
10 Пестумской розы алей быть его губы должны.
Пусть принуждает, когда не хочу, а хочу — не захочет,
Пусть постоянно вольней будет, чем сам господин.
Мальчиков пусть он бежит и девочек прочь отгоняет:
Взрослым пусть будет для всех, мальчиком — мне одному.
5 «Я понимаю, меня не надуть; и, по-моему, прав ты:
В точности, — скажешь ты мне, — наш Амазоник таков».
43
Не назвал, Коракин, тебя я бабой:
Не настолько я смел и опрометчив,
Да и нет у меня охоты к сплетням.
