Да и нет у меня охоты к сплетням.
Коль назвал, Коракин, тебя я бабой,
5 Из бутыли пусть Понтии я выпью,
Пусть Метилия кубок осушу я:
Я клянусь желваком тебе сирийским,
Берекинтским безумием клянусь я!
10 А сказал я ведь то, что всем известно,
Что и сам отрицать ведь ты не станешь:
И назвал, Коракин, тебя я гнусным.
44
Здесь, в зеленой тени винограда недавно был Весбий,
Сок благородной лозы полнил здесь пьяную кадь:
Эти нагория Вакх любил больше Нисы холмистой,
Здесь на горе хоровод резво сатиры вели.
5 Лакедемона милей места эти были Венере,
И Геркулесовым здесь славен был именем дол.
Все уничтожил огонь и засыпал пепел унылый.
Даже и боги такой мощи не рады своей.
124
45
Эти за сына дары, фимиам воскуряя обильно,
Феб, Палатинский тебе счастлив Парфений воздать.
Пусть, пятилетье свое теперь начиная второе,
Бурр завершит и живет множество олимпиад.
Внемли молитвам отца! Да любит тебя твое древо,
Да веселится твоя истинным девством сестра!
Неувядаемо пусть цветет твоя вечная юность,
Феб! Да не будут твоих Бромия кудри длинней!
125
46
В Сатурналии стал Сабелл богатым,
И по праву теперь Сабелл надменен:
Он считает и громко заявляет,
Что всех стряпчих теперь он превосходит.
5 Самомненье такое у Сабелла
От дробленных бобов и мерки полбы,
Трех полфунтиков ладана и перца,
От луканских колбас с кишкой фалисской,
От бутыли сирийской с гретым суслом,
10 От мороженых фиг в горшке ливийском,
От улиток, и луковиц, и сыра.
Взял еще от клиента из Пицена
Горсть оливок он в ящичке не емком,
И, резцом гончара точенных грубо,
15 Семь сосудов столовых из Сагунта,
Изваяния из испанской глины,
Да с широкой каймой цветной салфетку.
Сатурналий Сабелл обильней этих
За последние десять лет не видел.
47
Выжжен красками здесь Фаэтон у тебя на картине.
Дважды зачем захотел ты Фаэтона спалить?
48
Любишь пронзенным ты быть, но, пронзенный, Папил, ты ноешь.
Что же, коль это сбылось, Папил, тебе горевать?
Зуда тебе непристойного жаль? Иль, скорее, ты плачешь
Горько о том, что хотел, Папил, пронзенным ты быть?
49
Тот, поверь мне, мой Флакк, ничего в эпиграммах не смыслит,
Кто их забавой пустой или потехой зовет.
Больше забавы у тех, кто пишет про завтрак Терея
Лютого, иль про обед твой, кровожадный Тиест,
5 Или как сыну Дедал прилаживал плавкие крылья,
Иль как циклоп Полифем пас сицилийских овец.
Нет! Нашим книжкам чужда пустая напыщенность вовсе,
Сирмой безумной совсем Муза не грезит моя.
«Но ведь поэтов таких превозносят, восторженно хвалят».
10 Хвалят их, я признаю, ну а читают меня.
50*
Все меня стариком зовешь, Таида?
Ртом, Таида, старик не хуже юных.
51
Хоть и шести у себя никогда ты не видывал тысяч,
Цецилиан, но шесть слуг всюду носили тебя.
Ну, а когда получил от богини слепой два мильона
И распирают мошну деньги, ты ходишь пешком.
5 Что по заслугам твоим и во славу тебе пожелать бы?
Цецилиан, да вернут боги носилки тебе!
126
52
Если на парочке коз, Гедил, ты будешь кататься,
То из козленка, Гедил, ты превратишься в козла.
53
Он, кто стоит пред тобой в святилище нашей Паллады
Или же, Косм, у дверей нового храма торчит;
С посохом старец, с сумой, у которого комом седые
Волосы, кто до груди грязной оброс бородой;
5 Он, чей засаленный плащ свалялся на голой кровати;
Он, кому пищу за лай, встретясь, толпа подает, —
Киник, ты думаешь, он? Обманчива лживая внешность:
Он ведь не киник совсем, Косм. «Ну, а кто ж?» Сукин сын.
127
54
Ты, кому было дано коснуться Тарпейского дуба
И по заслугам листвой первой увенчанным быть,
Полностью всеми, Коллин, коль умен ты, пользуйся днями:
Может быть, нынешний день — это последний твой день.
5 Трех Прядильщиц вовек никому умолить не случалось:
Точно блюдут они все ими назначенный день.
Будь ты богаче, чем Крисп, будь ты доблестней даже Трасеи
И Мелиора пышней великолепного будь, —
Кончит Лахеса урок, смотает сестер веретена,
И перережется нить Пряхой одною из трех.
128
55
Луций, сверстников наших честь и слава,
Ты, кто древнему Каю с отчим Тагом
Не даешь уступать речистым Арпам, —
Пусть рожденный среди твердынь Аргивских
5 Воспевает в стихах Микены, Фивы
Или славный Родос, а то и Спарты
Сладострастной палестры в память Леды,
Нам же, родом из кельтов и гиберов,
Грубоватые родины названья
10 В благодарных стихах позволь напомнить:
Город Бильбилу, сталью знаменитый,
Что и нориков выше и халибов,
И железом гремящую Платею
На Салоне, хоть мелком, но бурливом,
15 И с водой, закаляющей доспехи;
И Риксам хороводы, и Тутелу,
И попойки у кардуев веселых,
И с гирляндами алых роз Петеру,
Риги — наших отцов театр старинный,
20 И силаев, копьем разящих метко,
И озера Турасии с Тургонтом,
И прозрачные струи Тветониссы,
И священный дубняк под Бурадоном,
Где пройтись и ленивому приятно,
25 И поля Вативески на откосе,
Где на крепких волах наш Манлий пашет.
Ты, читатель изысканный, смеешься
Этим сельским названьям? Смейся вволю!
Эти села милей мне, чем Бутунты.
129
56
Ради тех щедрых даров, что ты шлешь старикам и вдовицам,
Хочешь, чтоб щедрым тебя, Гаргилиан, я назвал?
Мерзостней нет ничего, и нигде никого не найдется
Гаже тебя, кто свои сети дарами зовет.
5 Так обольщает крючок коварный жадную рыбу,
Так соблазняет хитро глупых приманка зверей.
Великодушным как быть и щедрым, если не знаешь,
Я научу: одаряй, Гаргилиан, ты меня.
57
Держат пленным меня Лукрина беспутного воды
В пемзовых гротах, где бьют теплой струею ключи.
Ты же, Фавстин мой, избрал поселенца аргивского царство,
То, куда двадцать столбов римской дороги ведут.
5 Но нестерпимо палит немейского чудища сердце
И разжигает огонь байских горячих ключей.
Ну так прощайте, ключи священные с берегом милым,
Вы, обиталище нимф, влажных приют Нереид!
Вы Геркулеса холмы побеждайте в морозную зиму,
10 Но уступите теперь Тибура вы холодку.
130
58
Галла, в потемках одна ты горюешь о смерти супруга.
Совестно, видно, тебе плакать о муже при всех.
59
К змейке, пока по ветвям Гелиад она кралась плакучих,
Капля стекла янтаря и преградила ей путь;
Все удивлялась она, что держится липкой росою,
Как замерла она вдруг, в слезке сгущенной застыв.
5 Царственной ты не кичись своей, Клеопатра, гробницей,
Если могила змеи так превосходит твою.
131
60
Летней порой под Кастр и в Ардею можно поехать
Или туда, где палит землю созвездье Клеон,
Раз Куриаций клянет прохладный Ти́бура воздух,
Посланный смертью на Стикс прямо с прославленных вод.
Нам никуда не уйти от судьбы: с приближением смерти
Даже и Тибур тебе может Сардинией стать.
132
61
Что получил от друга тысяч ты двести,
На этих днях, Манцин, довольный ты хвастал;
А у поэтов ты, — четвертый день нынче, —
Когда болтали мы, сказал нам, что платье,
5 Подарок от Пампуллы, стоит все десять;
А настоящий сардоникс, да в три слоя,
И камней пара, цветом как волна моря,
Даны тебе, ты клялся, Целией с Бассой.
Вчера, во время Поллионова пенья,
10 Ты из театра вдруг пустился вон с криком,
Что получил в наследство тысяч ты триста,
А рано утром — сто, да и в обед сотню.
Чем провинились мы, друзья твои, тяжко?
Жестокий! Пожалей ты нас! Скорей смолкни!
15 А если уж не может твой язык стихнуть,
То ври такое, что приятно нам слушать.
62
В Тибур Гераклов уйти Ликорида-смуглянка решила,
Веря, что темное все белым становится там.
