В саду слышится звук шагов. Я кладу газету на столик в гостиной, возвращаюсь в свою комнату и немного отдыхаю перед ночной вылазкой. За ужином никто не говорит ни слова. Мать собирает поднос с едой и относит его сыну. Я слышу крики. Интересно, он расскажет ей обо мне? Она поднимается с нетронутым подносом: видимо, сын отказался. Тогда отец встает и тоже спускается. Он возвращается через четыре минуты и жестом велит жене вернуться в подвал. Когда она появляется с пустыми руками, я делаю вывод, что отец все-таки уговорил Мишеля.
Я поднимаюсь в свою комнату. Вскоре мое внимание привлекают громкие голоса на первом этаже. Похоже, что внизу кто-то ругается. Поскольку мне так и не удается выяснить, чей же это голос, я спускаюсь и впервые в жизни вижу телевизор, вмонтированный в мебель. Без лишних вопросов я беру стул и сажусь смотреть. Я вижу, что мой «отец» сердится, ведь я нарушаю основное правило, но у него не хватает мужества пойти на конфликт — наверное, из-за конверта с деньгами. Телевизор пересказывает содержание газеты, не добавляя никакой новой информации. Затем показывают один из этапов командной игры с круглым мячом. Игроки гоняют его и бьют по нему ногами. Они должны попасть в прямоугольную рамку с натянутой сеткой. Я возвращаюсь в свою комнату и начинаю готовиться. Открываю окно, осматриваю окрестности и прислушиваюсь к возможным подозрительным звукам. Поначалу на улице царит оживление. Люди выставляют в своих садах корзины: похоже, они наполнены продуктами питания. Затем люди уходят в дома и закрывают ставни, а через пару минут я вижу что откуда ни возьмись отовсюду выбегают дети, по двое или по трое, и забирают корзины. Они стремятся опередить друг друга. Мне плохо видно, но я догадываюсь, что поодаль какие-то дети дерутся. Мало-помалу восстанавливается тишина.
Спустя полчаса я решаю выйти. Как мне и советовали, я кладу оружие на дно кармана. Проходя по дому, я обнаруживаю, что все уже спят.
Выбравшись на улицу, я осторожно продвигаюсь вперед. Я знаю, что идти мне километра два. Вскоре я решаю перейти на бег: по улице ездят только полицейские машины, которые я смогу услышать издалека. Я прохожу мимо супермаркета, где покупал «Оранжадо». Он закрыт, но рядом толпится большая группа детей. Шаг я не замедляю, но успеваю заметить, что они высыпают мусор из баков, а один даже пытается взломать железкой дверь магазина. Никто из этих заблудших детей не обращает внимания на меня: они слишком заняты. Я попадаю в более оживленный район, где люди неспешно гуляют по улице, перехожу на шаг и пристраиваюсь к группе из четырех человек, которые движутся в ту же сторону, что и я. Со стороны может показаться, что мы идем вместе. К сожалению, группа заходит в заведение под названием «ресторан». Я заглядываю внутрь: это что-то типа платной столовой.
Почти добравшись до места, я вдруг осознаю, что уже больше четверти часа не сталкивался с патрулем, но у меня странное ощущение, будто за мной все равно следят. В самом деле, двое мужчин на тротуаре напротив подозрительно смотрят на меня. Может, полицейские ходят в штатском, чтобы не выделяться? Я нахожусь так близко к цели, что решаю двигаться дальше. Обхожу статую вокруг и поворачиваю в обратную сторону. Когда они приближаются, я понимаю, что нужно действовать. Я толкаю дверь ресторана, направляюсь к прилавку и спрашиваю, где здесь туалет. Работник едва уловимым жестом указывает мне на выход, но тут я замечаю надпись «Уборная», немедля убегаю в глубь помещения и закрываю за собой дверь. Как я и предполагал, там есть окно, хотя и узкое, так что я смогу вылезти наружу. Я без труда взбираюсь на умывальник и просовываюсь вперед, повисаю на руках и приземляюсь во дворике, заставленном мусорными баками. Я замечаю проход к другой улице. Направление мне известно, и я больше не задаюсь вопросами, а мчусь по шоссе, как умалишенный. Прохожие, кажется, не обращают на меня особого внимания. Я останавливаюсь на перекрестке, пытаясь разглядеть своих преследователей, но их нигде не видно. Придется сделать большой крюк, ведь я не знаю, насколько хорошо они знакомы с моим маршрутом. Главное — не заблудиться. Я нахожусь в районе «Г». Нужно двигаться прямо на север. Через пару сотен метров ландшафт меняется, дома становятся выше и просторнее. Прохожие попадаются редко, я двигаюсь по прямой, и значит, меня легко засечь. Решаю снова пуститься бегом. В темных закоулках прячутся группки молодых людей, и я замечаю их лишь в самый последний момент. Некоторые обращаются ко мне, но я игнорирую их. Парень с длинными волосами и в кожаной одежде пытается меня догнать, но ему явно не хватает подготовки: он сдается уже через сотню метров. Затем слышится шум приближающейся машины. Это не полиция, и я решаю не обращать внимания, но вскоре понимаю, что за мной гонятся два мотоцикла. Тогда я останавливаюсь, чтобы приготовиться к стычке. Мотоциклисты тормозят рядом и слезают со своих железных коней. Оба выше и крупнее меня. Я достаю из футляра шило и незаметно засовываю в рукав.
— Эй, паренек! Ты куда это собрался? Это запретная территория.
— Кажется, я заблудился. Хочу вернуться в район «X». Мне не нужны проблемы. Если подвезете, я заплачу.
— Сколько?
— Я готов открыть вам дверь своего дома и предоставить его в ваше распоряжение. Моих родителей ночью не будет. У меня умирает бабушка, и они ночуют у нее, в районе «Б». Я могу показать вам, где они прячут деньги.
— А ты оригинал! Нам впервые предлагают такой план! В чем же тут подвох?..
— Ни в чем. Просто я ненавижу их. Я так и не простил их за то, что они отказались от моей сестренки.
Они в нерешительности переглядываются, но я настаиваю:
— Пойдемте, ребята, не пожалеете.
Один кивком приглашает меня сесть на свой мотоцикл:
— Садись, только без фокусов, а не то я чикну твое ангельское горлышко и пришлепну тебя напоследок. Поверь, я уже до фига парней завалил.
Едва закончив говорить, мотоциклист трогается с места. Приходится вцепиться в парня, чтобы не слететь с сиденья. Он описывает полукруг и мчится на полной скорости. Я узнаю знакомый район: мы недалеко от того места, где после полудня меня чуть не забрали полицейские. Парня обгоняет приятель, который показывает торжествующий жест. Я ждал этого момента. Мы сбавляем скорость, и я могу разжать хватку. Я возьму не шило, а фортепьянную струну, которая лежит в заднем кармане брюк. Надеюсь, что вызову у своего водителя обморок. По спине бегут мурашки. Он резко оборачивается:
— Куда?
— Третий поворот направо.
Он догоняет приятеля, чтобы передать ему распоряжения, а затем вновь отстает на пару метров. Мы движемся вдоль парка, обнесенного деревянным забором высотой метр двадцать. Я хватаю железную проволоку обеими руками, обматываю вокруг шеи парня и резко затягиваю. Он задыхается и странно хрипит, но мотор частично заглушает эти звуки. Он понемногу отпускает руль, и мотоцикл замедляет ход. Я отцепляюсь и падаю на землю, мигом вскакиваю и перепрыгиваю через забор. Мотоцикл тормозит и опрокидывается. Лицо парня стало фиолетовым: он мертв. Его товарищ внезапно обнаруживает, что едет один, и разворачивается. Я убегаю в глубь парка, приблизительно зная, где нахожусь. В сотне метров слева различаю толпу молодежи, сидящую вокруг костра. Один из мальчиков встает и бросает в меня камни, его примеру следует девочка, но я стою слишком далеко от них. Отыскиваю мою улицу и сад, незаметно пробираюсь в свою комнату и падаю на кровать. Я слышу, как мотоциклы всю ночь кружат по кварталу. Я только что лишил жизни человека, о котором ничего не знаю. Теперь я такой же убийца, как Квинт. Я ничем не лучше его. В конце концов я засыпаю.
Проснувшись утром, я обнаруживаю, что мои «родители» уже ушли, и готовлю себе завтрак сам. Я припоминаю, какие задания осталось выполнить: один раз сесть на автобус и дважды спросить дорогу. Я мог бы сделать это по пути на обед к старушке. После душа я захожу в подвал к Мишелю. Он по-прежнему лежит на кровати, лицо у него распухло. Так вот, значит, как отец уговорил его поужинать… Я окликаю его, он садится и подозрительно смотрит на меня:
— Ты мог бы оказать мне одну услугу?
— С радостью.
— Часов в одиннадцать утра брось письмо в ящик одного моего знакомого. Это в двух кварталах отсюда, в белом доме №Н1004. Договорились?
Он встает, берет конверт и протягивает мне. Я хватаю письмо, но он не отпускает, добавляя:
— Это очень важно.
Я возвращаюсь к себе в комнату, чтобы прочитать письмо. Прежде чем выполнить обещание, необходимо его вскрыть. Почем знать? А вдруг он просит своего корреспондента заявить на меня в полицию?..
Кристина, любимая,
У меня все хорошо, и я выйду через два дня.
Постоянно о тебе думаю.
Ты — мой лучик солнца в подземелье.
Я люблю тебя,
