помнил, чтобы высокий ирландец хоть когда-нибудь жаловался. Однажды он довел бой до конца с обломком копья в бедре, и об этом никто даже не подозревал до тех пор, пока два дня спустя он не потерял сознание, пытаясь самостоятельно удалить обломок.
Вот таков истинный сын Эриу. Даже те, кто знал его давно, не мог предсказать его поступков или слов. В бою он подобен вихрю, вне боя сдержан. Он может казаться угрюмым и беспокойным, как волны, окружающие его родину, но я готов биться с любым, кто скажет в адрес Лленллеуга худое слово.
Я говорю это для того, чтобы вы знали, почему никто не пожалел ни ирландца, ни его светловолосую спутницу на всем протяжении длинного пути на юг; Лленллеуг не жаловался, странная девушка тоже. Ничто в поведении этих двоих не вызывало ни малейшего подозрения. Даже Мирддин, всегда внимательный к малейшим знакам и указаниям, не находил повода для беспокойства.
Поэтому, когда нашим глазам открылся Тор, никто и не подумал озаботиться нашими спутниками. Только Лленллеуг сообщил, что считает женщину заколдованной. Мог бы и раньше сказать! Но он всего лишь отвечал на вопрос королевы.
— Пока я ее вижу, а она — меня, все в порядке, она — сама кротость. Но если оставить ее хоть на миг, она впадает в безумие. Такое впечатление, что ей это кажется ужасной жестокостью.
— Вот как, — задумчиво проговорила королева, бросив взгляд на девушку, спокойно сидевшую в седле в нескольких шагах от них. — А я ничего такого не замечала… — Словно почувствовав обращенное к ней внимание Гвенвифар, девушка поерзала в седле и повернулась к нам; королева вздрогнула и опустила взгляд.
— Как спалось? — бодро спросил Бедивер, слышавший их разговор.
— Где бы я ни прилег, — ответил Лленллеуг, — она не успокоится, пока не ляжет рядом.
— То есть ты спишь с ней? — удивленно спросил Бедивер.
— Я и в седле, бывает, сплю, — ответил ирландец, глядя на Бедивера так, что и без слов становилось ясно: Бедивер задал глупый вопрос.
— Она говорила с тобой? — спросила королева.
Лленллеуг покачал головой.
— За все время ни звука не произнесла.
— Напрасно ты раньше не сказал мне, — мягко упрекнула Гвенвифар. — Ладно. Мы уже подъезжаем. Отложим это дело ненадолго, а там обратиться за советом к Харите и благословенному епископу Элфодду. Они лучше знают, что делать а таких случаях.
Лленллеуг промолчал, и на разговор никто бы не обратил внимания, кабы не странное поведение девушки по мере приближения к Стеклянному острову и аббатству. Она стала все чаще куда-то отлучаться, а когда мы подъехали к дамбе, ведущей к Тору и дворцу Аваллаха, и вовсе пропала. Королева расспросила людей, и многие кимброги вспомнили, что видели ее недавно, но никто не заметил, куда и когда она ушла. Быстрые поиски ни к чему не привели. Создавалось впечатление, что молодая женщина исчезла у всех на глазах. Просто исчезла, не оставив после себя ни малейшего следа.
Лленллеуг с самого начала не очень-то радовался своей подопечной, но теперь был смущен тем, что не уследил за ней, хотя явно почувствовал некоторое облегчение. До цели путешествия оставалось совсем немного, никому и в голову не пришло, что кто-то может заблудиться или отстать, когда конец пути так близок.
Лленллеуг отправился на поиски пропавшей женщины, и никто не сомневался, что скоро мы увидим их обоих. Так и получилось, что никто не вспомнил о них в радостной суете, отметившей наш приезд. В конце концов, мы прибыли в Инис Аваллах, где все несчастные мысли расточаются, как мрачные тени на тропе с рассветом.
Я бы и не вспомнил об этом, если бы на следующий день Мирддин не заметил отсутствие Лленллеуга. Я любовался лошадьми Аваллаха в конюшнях. Любовь Дивного Народа к лошадям почти не уступает любви ирландцев; здесь разводят коней, которым могли бы позавидовать все лорды Эйрианны. Я говорю как человек, который провел больше времени верхом на лошади, чем на ногах, так что примите это за правду от того, кто знает, о чем говорит.
Итак, я стоял, оглаживая длинную гладкую шею красивой серой кобылы, когда услышал позади тихие шаги. Я повернулся. Рядом стоял Мирддин.
— На них приятно смотреть, — кивнул он, словно прочитав мои мысли. — Думаю, Аваллах с радостью позволит тебе прокатиться на такой, если захочешь. — Он помолчал, искоса поглядывая на меня, а затем сказал: — Можешь взять эту лошадь, когда отправишься на поиски Лленллеуга. Ему давно пора бы вернуться, мне что-то не верится в его способность заблудиться.
— А мне и подавно, — согласился я. — Может, он просто решил провести ночь с симпатичной женщиной? — так сказать, подальше от посторонних глаз?
Мирддин категорически отверг мое предположение.
— Ты в самом деле думаешь, что он оставит короля и королеву ради того, чтобы порезвиться в лесу с девушкой, которую ему поручили защищать?
— Ну, я…
— С ним что-то случилось, — оборвал он меня совсем другим голосом, — иначе он давно бы вернулся.
— Я сейчас. Только скажу Артуру. — Я развернулся, но он прихватил меня за рукав.
— Один не поедешь. Возьми с собой кого-нибудь. Лучше тех двоих, что были с тобой, когда вы ее нашли. Как их звали?
— Передур и Таллахт, — ответил я. — Они в нашем отряде.
— Не беспокойся. Я сам пошлю за ними, — предложил Мирддин. — А ты пока присмотри себе лошадь, — и он быстро вышел из конюшни, но в дверях задержался и добавил: — Поторопись, друг мой. След уже остыл.
С помощью конюхов Аваллаха я оседлал трех великолепных лошадей. Как раз, когда я затягивал подпругу на серой красавице, подошли Передур и Таллахт. Я приветствовал молодых воинов и спросил:
— У нас снова задание. Эмрис рассказал, что от нас нужно?
— Нет, господин, — ответил Передур. — Он просто сказал, чтобы мы поторопились на конюшню и дал с собой вот это, — он протянул мне сумки с провизией.
— Ну и хорошо, — ответил я. — Вот ведь как бывает! Та девушка, которую мы нашли в лесу, пропала на подходах к Инис Аваллах, и Лленллеуг отправился ее искать. Ему давно пора бы вернуться. Мирддин попросил нас найти их… или, по крайней мере, Лленллеуга.
— Мы что же,
