клинки по нынешним меркам, но в качестве рабочего инструмента их бы не постеснялись ограненные и в мои времена.
Далее, стрелялку второго наемника я оставил на месте, не хочу заводить дурную привычку коллекционировать дрянные револьверы. А вот ствол Хорста с квартиры я забрал. Как сообщила мне лока это крупнокалиберный пистолет марки Бизон. На ствольной коробке, над щечками рукоятки изображен могучий рогатый силуэт. Магазин на десять патронов. И круглая толстостенная трубка в отдельной коробочке, по сведениям локи — глушитель звука.
Сперва я думал отказаться от использования местных стрелялок. Очень уж они шумят и дымят. Однако, оказывается, так себя ведут только дешевые гражданские модели. А вот эта пушка — профессиональное второе оружие сотрудников спецподразделений. Надо бы освоить его, может оказаться полезным. Я уже забронировал себе в ближайшем тире патроны и время для тренировки. И тренера, конечно. Все таки восхитительное изобретение эта их паутина и коммы. Только ради того, чтобы их увидеть стоило пробыть в небытии четыреста лет.
И последнее. Я выложил на стол простенький с виду комм, который реквизировал из квартиры наемников. Простенький только с виду. По словам второго слабака эта трубка была с особенным доступом, который стоил дозергилион денег, да еще и не любому смертному был по статусу. А это значит, что список тех, кому доступно — ограничен.
Задумчиво разглядывая аппарат я крутанул его по часовой стрелке, и оставил вращаться. Аппарат немедленно зазвонил, как будто я запустил некий ритуал призыва. Я ухмыльнулся, пальцем оставил вращение трубки и нажал на кнопку приема.
— Вы опять пропустили время контрольного созвона, — сухой почти безразличный голос с небольшими нотками недовольства. — Какие оправдания будут на этот раз?
— Никаких оправданий, — я не размыкая губ я создал мерзкий свистящий голос, похожий на шепот ветра или шипение змеи.
— Кто ты? Где Хорст?
— Хорст мертв, детка, Хорст мертв, — не отказал я себе в удовольствии процитировать какое-то бульварное чтиво моего времени. — Они все мертвы.
— Ясно. Ясно. А ты кто такой? Как у тебя оказался этот комм спрашивать не буду.
— Я Арлекин. Хочу чтобы ты знал. Я найду тебя. Через эту трубку. Или ты пришлешь за парнями более серьезных наемников, и я распотрошу их. Я найду тебя, и однажды ты услышишь мой голос за своей спиной. До встречи, добыча! — И я нажал на значок отбоя.
Пафос — наше все. Как и последнее слово. Я открыл заднюю крышку комма и вытащил управляющую схему. Пафос пафосом, но эту гниду надо найти и придавить, не будь я Арлекин. Поставим галочку в ежедневник.
Прогремел дверной звонок. А вот и Святов. Стараясь не морщится от простреливающей левый бок боли, я отправился открывать.
Святов был не обычный ограненный. Он был, так сказать, нестандартный физик. Вообще лучшие физики в империи — были одаренные рубином. Магия крови — не самое точное, но вполне адекватное современное название их направления. Они усиливают не ауру, а тело, отращивают себе дополнительные органы, прекрасно контролируют свою физиологию, умеют уплотнять ауру, до состояния непробиваемого щита. В общем непревзойденные и непобедимые в прямой схватке бойцы.
Судя по роликам из паутины, их даже пули из местных стрелялок не всегда берут. Они основа любых гвардейских подразделений. Самые умелые могут в пределах двух-трех метров от себя управлять физиологией и внутренними органами окружающих. Например, отключить возможность твоей крови переносить кислород. Я реально сильно рисковал, влезая с таким бойцом в честную драку. К счастью, он был все же не настолько хорош. И честная драка с ограненными магией крови вовсе не обязательна.
Дети же изумруда чаще всего становятся целителями. Их дар направлен вовне, на других людей. Более того, они с самого начала тренируют и расширяют дистанционную ауру, чтобы применять свои способности на расстоянии или массово. Но кто сказал, что лекарь не может управлять и собственным телом? Другие грани, но результат похожий. Этот вариант развития дает отличную скорость и реакцию, высокую выживаемость, сумасшедшую регенерацию. Плюс возможность исцелять союзников. После воинов рубина целители самые опасные физики.
Вот таким вот специфическим «лекарем» и был Святов, занимавший, на минуточку, должность командира отряда чистильщиков форта. Полевого командира, ага. И конечно он, скотина такая, своим профессиональным взглядом сразу выцепил что со мной что-то не так.
— Хреново выглядишь, Олег. Дай взглянуть, — начал он с порога, и попытался охватить меня аурой. Нет, ну что за хамство? Святов конечно мужик хороший, но спрашивать разрешения надо. Эх, плохо быть молодым! Всем насрать на твое мнение.
— Готовился к подаче заявления на эмансипацию, — я отшатнулся от его диагностических чар и сделал пару шагов назад.
— Что ты мне, Олежа, свистишь? — он вошел прикрывая за собой дверь, но щупальцы ауры втянул. Так то! — левая сторона скована, рука прижата к боку, в пальцах легкий тремор. Ну так, мне продолжать, или покажешь рану?
Я вздохнул. Глаза закатывать не стал — невежливо.
— Эр Святов. Я очень вам благодарен за вашу помощь, но если вы продолжите обращаться со мной как с дурачком, не имеющим права на свои секреты и мнение, я попрошу вас уйти.
— Эй, — он выставил вперед руки раскрытыми ладонями. — Ну так. Ишь, какой вспыльчивый. У меня этот как его… профессиональный перекос. Не замечал за тобой Олег такой заносчивости. На тайны твои я не посягаю, но рану покажи.
— Дело не в заносчивости. Перед проведением диагностики принято спрашивать разрешения. Для меня сейчас любое вторжение в ауру может иметь плохие последствия! Я работаю над первой гранью. — Выкрутился, ага.
— Прости, не знал. Но все же…
— Давайте договоримся так. Я вам покажу рану, а вы не будете спрашивать, как я ее получил. Я все равно скажу, что на гвоздь напоролся.
— Ну так. Договорились.
Мы прошли в кабинет и я стянул рубашку. Святов нахмурился и профессионально, без ауры пропальпировал края раны.
— Чисто, — сказал он. — Ну так. Видать гвоздь не сильно ржавый был. Ты уверен что тебе не нужен плотник?
— Я уверен, что проблемы семьи должен решать сам. И этот гвоздь, — я кивнул на рану, — уже забит.
— Исцеление-то примешь?
— Если вас не затруднит, дядя Гриша, приму, с благодарностью, — этим ответом я дал ему понять, что инцидент исчерпан.
Святов сосредоточился, наложил руки на рану, с двух сторон от разреза. И почти
