куда ведут.
Думаю, раньше у них схема сбоев не давала, и я решил покориться судьбе. Она даже прижалась ко мне грудью, и провела ладонью по щеке, одновременно ловко прощупав карман брюк. И нащупала там вовсе не бумажник. Ну я же не железный, и тело молодое. Вот и нащупывается разное! Ладно пора идти в хитроумно расставленную ловушку. Выпущу пар на ее приятелях, которые сопят за углом, как стадо зергов на водопое.
Завернув за угол я увидел трех перекачанных горилоидов с низкими лбами и отсутствием всякой мысли в глубоко посаженных мутных глазах. Все трое были примерно одного возраста, лет наверное восемнадцать — девятнадцать. Одеты были как под копирку — широкие штаны на подтяжках, рубахи из грубой ткани, ботинки из местной псевдокожи. На двоих были кепки, третий щеголял банданой с изображением оскаленной кабаньей морды.
— Привет, девчонки! — Радостно заорал я. — Кто из вас невиннопострадавшая сестра моей прекрасной спутницы? Сейчас я буду ее спасать!
Гориллоиды опешили. Очевидно, перед избиением и ограблением предполагался некий ритуал. И я своим некузявым поведением его решительно поломал. И этих бугаев тоже кажется слегка поломал. Все трое молчали, и я почти видел как под толстым слоем лобной кости начался некий непривычный для гопарей процесс. Возможно они впервые обнаружили у себя мозг. Скучные они. Меня никогда раньше не грабили, и первый раз выходил не очень впечатляющим.
ОБИТАТЕЛИ КАЧАЛКИ
— Так я не понял? Грабить меня будем? Угрожать, там, всячески ноги поломать и все такое? Что за нерешительность? Разве так должны вести себя лихие парни из района Качалки? Больше жизни господа!
— Не понял, этот прыщ нас что, бабами назвал? — вдруг ожил парень в бандане. — Ты чо, ты… — упс видимо закончился словарный запас.
— Да ну его! — ой, оно тоже умеет говорить! Самый звероподный из троих громила вытер нос от локтя. — Он шизнутый какой-то. Че он дерзкий такой, небось ограненный?
— Господа, я готов отмудохать вас безо всякого применения магии! Только сегодня и только сейчас, уникальное предложение, которое больше не повториться!
— Да иди ты нахер, — высказался третий участник организованной группы, и сам направился куда-то в туман. Да что такое то! Может я переборщил с весельем в голосе? Или наоборот, был недостаточно дружелюбен?
Тип в бандане все еще нерешительно перетаптывался с одной слоноподобной ноги на другую и злобно сопел. Я как можно шире ему улыбнулся и поманил рукой. Видимо это что-то переключило в крохотном разуме моего визави, и он с нечленораздельным ревом:
— Убью, нахрен, порву суку, ездец тебе! — ломанулся вперед.
Ну что сказать. Это было слишком легко. Уход от широкого замаха, двоечка в печень, и добивающий в шею. Шкаф рухнул с грохотом поднимая уличную пыль. Честно наработанные в качалке мышцы гуманоиду не помогли. Передо мной маячил второй здоровяк, который пока что открывал рот. То ли сказать что-то хотел, то ли у него челюсть отвисла.
Я не стал ждать и атаковал как раз эту самую челюсть. А вот головы у местных ребят крепкие. Не, в челюсти что-то щелкнуло, в моей руке кстати тоже. Горрилоид взревел и попытался схватить меня за одежду. Я легко ушел в сторону. Несколько секунд он пытался достать меня широкими ударами от плеча, а я уворачивался, проверяя свое новое тело на прочность, но потом мне надоело и я его тоже вырубил. Даже не сломал ничего! Пусть ценят мое доброе отношение.
Слегка потряхивая онемевшей после подачи в челюсть этого питекантропа рукой, я отправился дальше. Девицы, как и третьего участника группы встречающих, уже и след простыл. Такое себе приключение. Я ожидал большего. Но размялся в реальной драке, проверил пределы возможностей. Отлично на самом деле просто! Противники конечно подкачали, но тут ведь как. Других гопников в этот район видимо не завезли.
Подходя к дому, я заметил стоящую возле него полицейскую машину. Пришлось резко ускориться, что-то у меня какое-то нехорошее предчувствие.
Я взлетел по парадной лестнице аки сокол. В коридоре скинул эти ихние «кроссовки». Удобная, кстати обувка. И прошлепал в носках на кухню, откуда доносился какой-то разговор.
Половину кухни занимала наша кухарка Ева. И в данный момент она наливала чай одному любопытному персонажу.
Одет он был по-простому, в мятом коричневом костюме, с которым контрастировала чистая выстиранная белая рубашка, и совершенно не подходящий ни к тому и ни к другому галстук ядовито-синего цвета. Штаны от другого костюма. Это был человек лет тридцати пяти, росту пониже среднего, полный и даже с брюшком, выбритый, с плотно выстриженными волосами на большой круглой голове, как-то особенно выпукло закругленной на затылке. Пухлое, круглое и немного курносое лицо его было цвета больного, темно-желтого, но довольно бодрое и даже насмешливое. Оно было бы даже и добродушное, если бы не мешало выражение глаз, с каким-то жидким водянистым блеском, прикрытых почти белыми, моргающими, точно подмигивая кому, ресницами. Взгляд этих глаз как-то странно не гармонировал со всей фигурой, имеющею в себе даже что-то бабье, и придавал ей нечто гораздо более серьезное, чем с первого взгляда можно было от нее ожидать.
Толстячок подскочил при моем появлении, и сунул в моем направлении мягкую слегка влажную ладонь, со словами:
— Порфирий Петров. Следственный пристав управления полиции форту Алый рассвет. Вот документики, ознакомьтесь, — он ловко поднес мне под нос пластиковую карту с рельефными печатями и своей фотографией. — А вы, так полагаю, Олег Виталич? Строгов? Жду вас уже с час, ужасно рад познакомиться! Ужасно рад. Он потер свои мягкие ладошки и перекатился по кухне, как шарик ртути, неведомо как избежав столкновения с планетарной массой по имени Ева.
Полицейский пристав «Вы и убили-с» ПОРФИРИЙ
— Вам, голубушка, домой уже пора, — обратился он к нашему кухонному монолиту. — Да, да. Дальше я сам тут.
— Чем обязан? — спросил я, кося глазами на удаляющуюся тушу фра Браун.
Следственный пристав совсем по-птичьи склонил голову набок, глядя на меня своими водянистыми глазами, и только после того, как из прихожей послышался хлопок двери продолжил.
— Да образовалось тут у меня к вам два дельца, господин Строгов. Одно в связи с ведомым мной расследованием, а второе деликатное, я там и не знаю как поступить-то сразу. Ну
